Я прижала ладонь к губам, поняв, что чуть не сболтнула лишнего. Пора было искать пути отступления, но неожиданно налетевший ветер захлопнул дверь. На всякий случай я подошла и подергала ручку, чтобы убедиться — действительно заперто. Оставалось только тяжело вздохнуть и прикрыть глаза. Что теперь делать?
— Говорить правду и только правду. — Голос Лариона прозвучал совсем близко.
— Я что, сказала это вслух?
— Сказала. И теперь я горю желанием, — в следующее мгновение шаловливые руки обняли за талию, — узнать, что же ты скрываешь.
— Я почувствовала, каким желанием вы горите! Льер Идамас, держите себя в руках!
— В каком смысле этого слова? — нагло переспросили у меня, поцеловав за ушком.
— Нахал!
— Не отрицаю.
— Охальник!
— Жизнь заставила.
— Растлитель!
— Тебе же нравится…
— Что-о-о? — Возмущению моему не было предела. — Отпустите меня немедленно!
— Зачем?
— Мне не нравится!
— Вы лжете.
— Что?!
— Вы мне лжете. В моих объятиях всем нравится.
Это заявление стало последней каплей. Резко двинув локтем назад, я попыталась задеть тара, как учил дядя, но этот наглый тип перехватил мою руку. Потом так же поступил со второй и, вытянув вперед, прижал к двери. Теперь я была не только полностью обездвижена, но и зажата в ловушку горячего тела.
— Отпустите меня!
— Кокетничаете?
— Нет! Я серьезно!
— Не верю. Вы сейчас обо мне думаете, значит, говорите ложь, и из этого вытекает, что кокетничаете! А еще воспитанная девушка… Главная фрейлина принцессы…
— Да не думаю я о вас! Ни капельки! Вы вообще мой самый страшный кошмар!
— Неужели? Отчего вы тогда везде за мной ходите? Я бы даже сказал — преследуете.
— Папа учил смотреть своим страхам в глаза, — пропыхтела я себе под нос, пытаясь высвободиться. А затем с отчаянным рывком воскликнула: — И вообще — не было такого!
— Еще как было. Два раза или даже три проплыли море, пробрались во дворец шейха, в мою каюту и даже сердце. А что это значит? Преследуете.
— Да не хотела я этого! Если бы не противное клеймо, я бы даже… — Оборвав себя на полуслове, я поняла, что в гневе выкрикнула свою страшную тайну.
Как маленькая девочка, я поддалась на провокацию, будто и не было никогда уроков по ведению придворных бесед. Этот страшный человек вскружил мне голову и выведал все тайны. Не зря я раньше была с ним холодна, как чувствовала, что он меня погубит.
Я мысленно застонала. От осознания случившегося слезы навернулись на глаза, а в горле встал ком. Я пропала… Ларион Идамас — умный мужчина. Ему не составит труда сложить кусочки мозаики, и незачем будет дальше играть в благородство. Он сможет приказывать и наверняка потребует… этого. Клеймо не даст мне отказать, а что потом? Когда тар наиграется и решит выкинуть меня? Молодость пройдет, моя репутация будет растоптана, а сердце — разбито. Я останусь одна… Совсем одна…
Как я ни пыталась сдержать судорожное рыдание, ничего не вышло — слезы покатились градом. Пальцы на талии вначале сжались, а потом меня резко развернули и снова прижали к двери.
— Девочка моя, что случилось? — Голос Лариона звучал встревоженно.
— Ты меня бросишь! — решив не рассказывать всю цепочку своих рассуждений, я выдала только итог.
— Куда?
Льер Идамас оторопело вглядывался в мое лицо, не понимая, что происходит.
— Куда-нибудь! Наиграешься и бросишь!
— Неожиданный поворот, — тяжело вздохнул капитан.
В следующее мгновение меня подхватили на руки и понесли. Сил не было ни на то, чтобы сопротивляться, ни даже на то, чтобы возмущаться. Я сосредоточилась на том, чтобы побыстрее унять льющийся поток и хоть как-то смягчить последствия, но внезапно возникшая мысль, что тар решил воспользоваться советом и несет меня выбрасывать, словно прорвала плотину. Стало еще горше за свою судьбу.
Я не заметила, как меня посадили на кушетку, с трудом осознала, что в руках оказался бокал с вином. Под нажимом чужой воли выпила все до последней капли, захлебываясь вдобавок слезами, и постепенно истерика перешла в икоту.
— Еще пара минут таких рыданий, и я смогу купить два новых корабля.
От раздавшегося невозмутимого голоса у меня внутри все заледенело. Камни солнечной капелью рассыпались по полу, скатываясь с платья. Голова взорвалась знакомой болью, и, вскрикнув, я приложила ладонь к губам.
— Только не снова! — предостерег меня Ларион, сидящий рядом.
Заметив затравленный взгляд, он тяжело вздохнул и усадил меня к себе на колени. Некоторое время рассматривал заплаканное лицо, а потом предложил носовой платок.
— Благородные фрейлины не сморкаются, — пробубнила я, принимая помощь.
— Я отвернусь.
И действительно отвернулся, а дождавшись, когда я успокоилась, стал медленно покрывать припухшие глаза поцелуями, постепенно переходя на щеки, потом на красный носик, а потом и к уголку губ.
— Я страшная… — еле выговорила, прикрыв глаза.
— Ты восхитительная. Иногда нелогичная и смешная, но при этом очаровательная в своей непосредственности. Вредина… любимая.
Я отвернулась и только сейчас заметила, что мы находимся в мужской спальне. Напротив горит камин, и дребезжащее пламя едва разгоняет окутавший комнату сумрак. Напротив окна стоит большая кровать, застеленная красным покрывалом.
— Не надо больше мне врать, — тихо попросила я, снова чувствуя подступающую истерику. — Теперь тебе нет смысла быть со мной милым. Ведь ты — хозяин…
— Армель, мне очень тяжело уследить за ходом твоих мыслей. Давай по порядку, хорошо? И перестань плакать! Нет, для казны тарства твои слезы, конечно, незаменимы, но для меня… Не надо.
Закусив губу, я кивнула и неожиданно поймала тяжелый взгляд Лариона. Вдохнула, готовясь пояснить свои слова, и смущенно потупилась. Слишком уж интимной была обстановка и ситуация в целом.
— Так почему ты назвала меня хозяином?
— Думаю, ты и сам уже все понял…
— Клеймо… Наверняка основанное на подчинении по особым признакам владельца. Учитывая, что я его не ставил, власть над ним перешла по наследству.
Я потупилась и стала теребить в руках платок. Ларион рассуждал совершенно правильно, тут и сказать было нечего.
— Значит, привязка сделана либо на кровь, либо на родовой артефакт. Лазар, видимо, обещал помочь… А наложницей тебя зачем представил?
Сильные пальцы обхватили за подбородок и приподняли мое лицо.
