Серия взаимных ошибок продолжается. Бездарный бросок Ратлефа, попытка А. Белова организовать быстрый прорыв пресекается тем же Ратлефом. Аут. Все это очень хорошо объяснимо — напряжение в игре колоссальное. Оно напоминает мне невероятно высокую ноту, которую заведомо сверх своих сил взял музыкант, или натянутую сверх всякой меры струну, которая в любое мгновение может порваться. С таким напряжением сил и нервов, с такой эффективностью мы никогда еще не играли. Насколько нас еще хватит? Вот ключевой вопрос.
Наша атака после ввода сбоку. Сашка выводит меня на бросок, я высоко выпрыгиваю и. умышленно нахожу руку Коллинза, который, хотя и проиграл мне в скорости, продолжал активно препятствовать броску. Судья свистит фолы. Американец протестует, показывая, что сначала я отталкивал его. Это не так, вернее, не совсем так. Я нашел контакт с опекуном рукой, в которой у меня был мяч.
В баскетболе многое зависит от внутреннего кодекса чести игрока. В атаке можно сыграть так, чтобы повыбивать сопернику зубы, сломать нос, а потом еще и бить штрафные за фолы в защите. Ничего даже отдаленно похожего в моих действиях нет — только чуть больше хитрости и опыта, чем у молодого оппонента. Пройдет время — он сам будет так играть в своих восьми сезонах в NBA. А пока — извините, ребята, я должен действовать наверняка. Бросок с сопротивлением — вещь ненадежная, а в своих штрафных я уверен на 100%.
Увы, это оказывается не так. Неожиданно для всех, и для себя в первую очередь, я мажу первый бросок. Это для меня — чрезвычайное происшествие, при моих более чем 90% попаданий с линии штрафных за карьеру. С другой стороны, откуда могли появиться недостающие 10%, если не из таких матчей? В общем, никакого мандража не было, просто рабочий момент. Сразу же после забитого второго броска звучит сирена — меня меняет Коркия.
Под нашим щитом происходит отчаянная борьба. Бревер оступается и падает с мячом в нашей трехсекундной зоне — это вообще-то пробежка, но судья пропускает эпизод. Балаш проигрывает позицию Д. Джонсу и, выбивая у него мяч, вынужден фолить. Мяч свечкой улетает вверх, а Джонс идет пробивать штрафные. Первый — точно. Я возвращаюсь на площадку, меняя Едешко. Второй — мимо, и подбор наш. 34:28. 12 минут 30 секунд до конца. Нормально. Мы по-прежнему уверенно «тащим» свои «+6». Еще немного, и игра перейдет в благоприятный для нас эндшпиль. Но тут начинаются катаклизмы.
Конечно, иначе и быть не могло. Не могло такое противостояние закончиться спокойно и размеренно. 63 победы в 63 играх — это что-нибудь, да значит. Но Боже, как хотелось дожать американцев только на классе, без кровопролития! Увы, этому не суждено было случиться.
Началось все с двух подряд прерванных передач — Хендерсон послал мяч в аут после моего паса Коркия, а Ратлеф — после модиного паса Болошеву. Ежесекундные остановки игры внесли в нее какую-то сумятицу, дополнительное напряжение. После ввода мяча я вышел на атакующую позицию и в высочайшем прыжке, зависнув в воздухе, отправил мяч в кольцо увы, неточно. Но напряжение не спало, и под щитом за отскок развернулась жесточайшая борьба Дуайта Джонса и Миши Коркия.
Коркия, как я его уже характеризовал, был игроком «безбашенным», отчасти в хорошем, отчасти в плохом смысле. Для него на площадке не было авторитетов, тормозов, ограничений. Он готов был порвать любого, кто попадался ему на пути. При этом, несмотря на не ахти какую мышечную фактуру (ее, пожалуй, не было ни у кого из советской сборной), Миша был очень крепким, жилистым, а главное, взрывным. Это — о «хорошем смысле». С другой стороны, отсутствие у него тормозов часто вредило командам, за которые он выступал.
Как оценить то, что случилось на этот раз? Да, напряжение в игре готово было в любой момент выплеснуться через край. В борьбе за этот мяч никто не хотел уступать, ни темнокожий парень, ни наш кавказец. В итоге через доли секунды борьба за мяч перешла в драку. Границу перешел, я в этом уверен, Джонс — это он в борьбе за мяч несколько раз заехал Мише локтем в голову. Вина Миши была в том, что он вышел за рамки собственно баскетбольной, пускай и с нарушениями правил, борьбы и приступил к выяснению отношений — агрессивно налетел на соперника. Дальше, собственно, ничего криминального не произошло: игроков немедленно разняли, американец при этом картинно стоял в боксерской стойке. Но решение арбитра было обоюдно жестким — удаление обоих до конца матча.
Вероятно, бразилец решил пресечь на корню начинающие бить фонтаном страсти. Думаю, обоюдное удаление было правильным — любое несимметричное решение испортило бы игру. Правильным ли было решение об удалении в принципе? Вот тут не знаю, скорее всего — 50 на 50.
Наконец, как оценить действия Коркия в этом эпизоде? С одной стороны — подвел команду, ограничив возможности Кондрашина по варьированию состава. Миша до этого получил много игрового времени и, несмотря на эпизодические глупости, действовал очень удачно. С другой стороны — он вывел из игры Джонса, который, хотя и забил немного, позиционно играл еще более полезно. Известно высказывание Петровича после игры: «Ты сыграл полезнее всех в защите, выбив у них лучшего игрока... »
Дисбаланса в психологическое состояние команды удаление Коркия не внесло. Мы даже особо не отреагировали на случившееся — только добряк Ваня подбодрил уходящего с поля товарища. Напряжение в игре также не прибавилось — оно и так шкалило. Возможно даже, что выпустить пар было и неплохо.
Думаю, польза от этого эпизода, а тем более от того, что последовало непосредственно за ним, была как минимум в одном. На протяжении многих лет сборные СССР сформировали о себе представление как о подчеркнуто корректных командах, игроки которых никогда не отвечают даже на откровенные провокации. Американцы хорошо об этом знали и не упускали случаев этим пользоваться, вели себя на площадке подчас просто безобразно. То, что они получили немедленный и жесткий отпор в ответ на свою грубость, дало им сигнал — сегодня это у вас не пройдет. Ставки в игре слишком высоки, и нам плевать на наш слепленный коммунистической пропагандой имидж.
Итак, после замен арбитры назначают спорный. Прыгают А. Белов и Д. Бревер. О том, что произошло дальше, я уже рассказывал — локоть нашего центрового нашел голову американца. Тот, потеряв равновесие, упал и при падении хорошо приложился головой о паркет. Еще раз повторю — достоверно никто уже не скажет, случайным или нарочитым было движение Белова. И я не могу сказать наверняка, что это было умышленно. Могу точно сказать лишь, что это была борьба за золотые медали.
Бревер лежит пару минут на паркете, но уже в скором времени возвращается на площадку. Американцы по-прежнему исключительно сильны. И злы — особенно теперь — тоже исключительно. Арбитры после двух произошедших эксцессов «дуют на воду» и дают фол Болошеву просто за легкое касание американского игрока. Соперник неудачно развивает атаку, Сашка по-прежнему настроен не по-доброму, с мясом вырывая мяч на подборе у того же Бревера.
Наша атака тоже нерезультативна. Неплохо, в своем стиле, бросал Паулаускас, но мимо. Дважды пытался подправить мяч в кольцо Сашка, но безуспешно. До конца — 11.19. На площадку, меняя Болошева, возвращается Жармухамедов. Балаш очень полезно отыграл отведенное ему тренером время, здорово помог команде. Впрочем, и Жар немедленно по возвращении забивает. Модя влез в середину, стянул на себя нескольких соперников и хорошо откинул «змею» — тот бросает со своей любимой точки практически свободно — 36:28.
