И вот однажды, по чистому совпадению, он подъехал к дому, где я жил, на своем кабриолете «феррари». К счастью, он милостиво соблаговолил поговорить со мной и подтвердил, что все слухи были правдой, – сказал, как само собой разумеющееся, что рассчитывает в этом году заработать больше полутора миллионов, а в прошлом году заработал почти миллион. Мы поболтали еще немного, и все это время я врал, объясняя, как прекрасно идет моя торговля мясом и морепродуктами, то и дело кивая на свой маленький красный «порше» как на доказательство своей удачливости. Он в ответ пожал плечами и начал рассказывать о круизе с Багамских островов до Нью-Йорка на стофутовой яхте с толпой моделей-блондинок (по иронии судьбы одной из них предстояло позже стать моей женой). А потом он уехал, легко, без труда, выпустив облако дорогих итальянских выхлопных газов мне в лицо, что вызвало у меня в тот момент смешанные чувства уважения и удивления.
Я слегка усмехнулся:
– Могу признаться, что ни одна встреча в моей жизни не произвела на меня большего впечатления. Я помню, как смотрел на его удалявшийся «феррари» и говорил себе: «Если этот парень может зарабатывать миллион баксов в год, то уж я-то смогу сделать пятьдесят лимонов!»
Я остановился, чтобы мои слова приобрели больший вес, и внушительно сказал:
– Это предсказание сбылось, понимаете?
И тут же быстро добавил:
– Правда, я не сумел предсказать вторую часть уравнения: я не предвидел, что мне будут светить двести лет за решеткой, – тут я встретился взглядом с Ведьмой, – а также что моя душа будет обречена на вечную погибель!
В то время я жил со своей первой женой Дениз, хотя официально мы еще не были женаты. Мы жили в маленькой квартирке в Бэйсайде, в доме, где жили яппи и который назывался Бэйсайд-Клаб. Там я познакомился с Дэнни Порушем. Он жил этажом выше, хотя в то время я его еще не знал. Я иногда встречал его, но мы никогда не разговаривали.
Я пожал плечами.
– Удивительно, но я помню, что всегда отмечал его удивительно нормальный вид, он выглядел как идеальный яппи. Он и его жена Нэнси были просто символами успеха и счастья. Они даже были похожи друг на друга. Конечно, в то время я не знал, что они были двоюродными братом и сестрой. И я не представлял, что единственной целью Нэнси в этой жизни было мучить Дэнни – делать его жизнь как можно более несчастливой и сложной и что Дэнни, несмотря на его нормальный вид, был совершенным психом и проводил большую часть своего времени в каком-то гарлемском наркопритоне, где он старательно гнал свой бизнес к кокаиновому банкротству.
Но я забегаю вперед. Я еще только через год познакомлюсь с Дэнни. Возвращаюсь к Майклу Фальку: в тот же день я рассказал Дениз о своей короткой встрече с этим бывшим лузером. Когда я закончил, никакие слова были уже не нужны. Дениз просто посмотрела на меня своими большими карими глазами и медленно кивнула, вот и все. В тот момент мы оба поняли, что моя судьба должна быть связана с Уолл-стрит. Я был самым талантливым продавцом в мире, она знала это, и я это знал. Моя ошибка заключалась в том, что я просто выбрал неправильный товар для продаж.
– Как вы смогли получить место брокера? – спросил Ублюдок. – Вы изучали в колледже биологию и только что обанкротились. Кому же понадобилось брать вас на работу?
– Я смог проникнуть туда благодаря другу моих родителей, человеку, которого звали Боб Коэн. Он был менеджером среднего звена в «Эл-Эф Ротшильд», и у него хватило влияния, чтобы устроить мне собеседование. А там я уже показал себя. Я купил дешевый синий костюм и уже через два дня ехал на автобусе на интервью. Тем временем Дениз сидела дома и ждала эвакуатор, который должен был приехать и забрать наш «порше», что он и сделал как раз в то время, когда я устраивался на работу стажером в «Эл-Эф Ротшильд».
Потом я печально улыбнулся и сказал:
– А потом я поехал в свою мясную компанию, чтобы сообщить ужасную новость Элиоту.
Я сделал паузу, погрузившись в воспоминания.
– Я помню все так, как будто это было вчера, все горькие и сладкие чувства, которые я испытывал. Я с радостью смотрел в будущее, но мне было жаль расставаться с Элиотом. Он был для меня как брат. Мы были партнерами с юности. Мы через многое прошли вместе – вытаскивали наши грузовики из грязи и стучались в двери, пока костяшки не оказывались в крови. А теперь нам предстояло расстаться.
На складе, конечно, был полный развал. Повсюду стояли полуразбитые грузовики, пустые ящики, а морозильная камера – это вообще был ужас. Дверь была широко распахнута, и внутри не было ни крошки еды. Там, как плесень, разрастались толстые слои инея. Это было ясной иллюстрацией того, насколько плохо мы руководили компанией. Я помню, что даже моя уверенность в себе слегка пошатнулась.
С тяжелым сердцем я сказал Элиоту: «Мне жаль, что я ухожу, но я должен это сделать. Я должен пробиться на Уолл-стрит. Элиот, там люди зарабатывают обалденные деньги. Действительно обалденные».
«Я знаю, – тут же ответил он, – но я не могу представить, что я целый день сижу за столом. Там же торгуют по телефону. Ты будешь звонить людям, которых никогда не видел, стараясь убедить их прислать тебе деньги. Я не могу этого понять…»
Я медленно покачал головой.
– Вы знаете, теперь это, наверное, звучит смешно, но я тогда подумал то же самое: ну невозможно было себе представить, что кто-то, кого я никогда не видел, отправит мне сотни тысяч долларов после того, как я ему позвоню. Не говоря уж о том, что мне предстояло звонить людям по всей стране. Насколько велика была вероятность того, что совершенно незнакомый мне человек из Техаса окажется настолько безумным, что пришлет мне полмиллиона баксов, заработанных тяжким трудом, – при том что он меня даже никогда не видел? Но в моем мозгу горел образ Майкла Фалька. То, что ребята зарабатывали состояния на Уолл-стрит, было фактом. Мое место было на Уолл-стрит.
Тут вступила Ведьма:
– Значит, Элиот не захотел пойти с вами?
Я покачал головой.
– Хотите верьте, хотите нет, но не захотел. Он решил и дальше заниматься торговлей мясом и морепродуктами, сделать еще одну попытку. Он считал, что сможет заработать деньги, если будет работать один, – этакий маленький да удаленький бизнес.
Я на минуту задумался.
– Поймите меня правильно, я же не мог предложить ему работу. Это было не в моей власти. Но я действительно спросил его, пойдет ли он на интервью, если я смогу об этом договориться. Но он сказал: «Нет».
Я грустно пожал плечами.
– В тот вечер я вернулся домой без машины, без денег и полным банкротом. И знаете что? Мне было наплевать. Я теперь работал на Уолл-стрит, и это было главным. А то, что мне собирались платить всего лишь сто долларов в неделю, меня совершенно не волновало. Я надеялся – надеялся на будущее, а это самая сильная надежда в мире.
Я сделал паузу и некоторое время смотрел на лица моих мучителей, пытаясь понять, о чем они думают и что конкретно они думают обо мне. И хотя точно сказать было невозможно, но у меня было неприятное подозрение, что они запутались еще больше, чем раньше. В моем рассказе все было понятно, но, думаю, они не могли разобраться, что двигало таким человеком, как я.
