По лестнице шаги, появилась Таня, неся на вытянутых руках длинный поднос. Две чашки чаю, что-то вроде фруктов, большой пузатый заварочный чайник посередине, над которым поднимался парок.
— Чай! — Она улыбнулась.
За стол меня усадили сразу, за низкий столик с видом на коллекцию. Сидеть было не очень удобно, ноги в столешницу упирались. Татьяна села напротив.
— Вот, настоящий иркутский чай. Не то что в кафешке нам дадут… Там все одно роботы готовят. А тут — живыми руками, цени давай!
— Ценю! — Я как можно осторожнее взял чашку за небольшую ручку, сделал глоток. Чуть терпкий, на мой вкус. Как будто на травах настоен, довольно необычный.
Опасности не обнаружено
Это система отреагировала на мои опасения.
— Весь чай пошел из Китая, где сейчас одни жмурики живут. Когда началась Зима, все плантации погибли в первые же годы. Холодов они не выносят просто. И лет десять не до чаев было, заваривали что хотели. Потом пытались что-то растить, да не получалось. Но лет через пятьдесят после окончания войны пять человек на «Поморнике» летали в Китай и собирали образцы растений. Под снегом все хорошо сохранилось, нашли образцы семян и потеряли троих. Долго пытались прорастить в оранжерее, сначала в Москве, потом еще и в Иркутске. В Иркутске получилось лучше всего. В Москве растят чай похуже, да и не обрабатывают толком почему-то. То, что мы сейчас с тобой пьем, это называется желтый. Вот так.
— Тань, а ничего так чай! Мне нравиться очень! — Счел возможным высказать я.
— Вот, видишь. В центре такой не попробуешь. Кто их будет туда на звездолетах возить-то? Дорого! Так, теперь с тебя рассказ. — Таня широко улыбнулась. — Как ты нашел столь шикарный экземпляр-то? Я в свое время с ног сбилась, но лезть глубоко в территории мутантов не решила. А сюда они ползут в основном с какими-то переделками, которые и брать стыдно. Кстати, а это ты пулемет подарил?
— Я. Иначе винтовку не отдавали. — Я отхлебнул еще чаю. — Да что там рассказывать, Тань. Прошли через мертвую деревню, да и нашли там пару стволов. Я как раз про тебя вспомнил, что ты этим увлекаешься… Решил с собой захватить. А ты, я вижу…
— Ну, есть немного.
— И часто попадаются хорошие экземпляры?
— Да не так чтобы очень. Вот, М-16. Это со старых складов мутанты собирают, там еще много осталось, еще со времен оккупации. Калашниковы тоже с них же, но иногда попадаются и старые, вот это действительно оружие что надо. Надежное, мощное. Где-то они их клепают. Качество так себе. Ну, вот даже пулемет есть, нашли около Ачинска пять лет назад, я тогда в мобильном патруле была, автобот накрыл группу адаптантов. А пулемет сохранился. Совсем редко и заокеанское оружие видим, но только это совсем редко. Местное-то оружие тут на каждом шагу было, такое ощущение возникает, что аборигены тут только тем и занимались, что оружие клепали. Ни домов нормальных, ни машин хороших, ни здоровья у жителей, зато калашей и прочего до фига.
— Ну и ну. А это откуда?
— Да ты что, молодой совсем? А еще и Спецкорпус… Американцы как за нами следили, так и следят. Самолеты-разведчики ихние постоянно на наших границах крутятся, смотрят. Несколько раз сбивали уже.
— Ого… Я думал, это эпизодически…
— Да куда там. По тихоокеанскому побережью постоянно. Еще с югов вести приходили пару раз, что там видели американское оружие — но там народ даже для оружия дикий слишком.
— Тань, а ты давно ты в армии?
— Да лет пять уже. А вы?
— Около года… Стой, а откуда ты знаешь, что я из Спецкорпуса? Я тебе не говорил еще вроде бы…
— Не говорил, да только Джонни ты карточку показал. Полицейским тем, помнишь? Они мне и рассказали. Так что… — Таня отхлебнула чаю, — кончилось твое инкогнито.
— Угу, ты меня раскрыла, только тебе расскажу секретную информацию… Что интересует?
Мы оба рассмеялись.
— Ну так давно ты в армии-то? Как тебя нашли?
Я чуть не поперхнулся. Нашли — это значит, что определили как человека, который умеет обходить вирус «Миротворца». В принципе, да меня-то уже давно нашли…
— Лет в двенадцать где-то. Уж и не помню, что, как да почему — но вот провели тесты, определили. Предложили военную службу или полицейскую, да как-то отказался поначалу. Потом все же решился.
— И сразу в Спецкорпус? — Удивилась Таня. — Чудны дела. Я слышала, что к вам принимают только после то ли пяти, а для некоторых специальностей военных и даже десяти лет службы.
— Да тут не такой жесткий конкурс… Сложно там все, Тань. Давай я не буду рассказывать? А то как узнает мой начальник, так мы с тобой потом будем сидеть в разных камерах, да и чаю нам не нальют…
— Это уж точно! Давай о приятном!
— Давай! — Небольшая пауза.
— Так, скажи, а у тебя девушка в центре есть?
— Да нет, Тань, ты что! А у тебя? — Я вдруг почувствовал, что краснею.
Внимание!
Нестабильность ЦНС!
Провести коррекцию ДА НЕТ
Стоп, не до тебя сейчас. Никакой коррекции не надо, что ты. Все идет хорошо, я же только покраснел, да и все.
— Нет, у меня тоже девушки нет! — Ответила Таня, и засмеялась, глядя на обалдевшего меня. — Ну что смотришь, поцелуй же меня!
Внимание!
Опасность!
Нестабильность ЦНС!
Провести коррекцию ДА НЕТ
Да нет, я уж тут точно сам справлюсь.
Тянуться к ней было не долго, а ее губы были удивительно мягкими. И целовалась она очень хорошо.
Мысль о том, что я уже не совсем человек, обожгла меня, до мурашек по псевдокоже, но тут же исчезла. Нет, в этом-то я еще человек. Не знаю, зачем это было сделано. Наверное, маскировка. Но тут я от человека ничем не отличался.
Через полчаса мы решили, что надо переместиться на кровать, а еще через полчаса лежали рядом, обнявшись и глядя в потолок. Светильники на потолке горели один из трех, и на половинной мощности, красноватым светом. По оружию Таниной коллекции гуляли тусклые красноватые блики, когда светильники кратковременно переключались.
На столе стояли две чашки с недопитым чаем и горкой печенья.
На душе почему-то было спокойно и просто.
Наверное, это снова человеческая жизнь. Вот так бывает, и с людьми так бывает. С красивой и приятной девушкой ты лежишь в кровати и чувствуешь себя совершенно хорошо. Даже великолепно. Человеком себя чувствуешь, а не… Не важно, кем.
Мне было хорошо.
Последние события сдвинулись куда-то. Как не было того страшного взрыва в Москве. Сходили мы тогда все же в кафе, сдали ту злополучную сессию зимнюю и теперь впереди летняя, а потом еще и каникулы в целое лето.
