— На этой точке зрения стоят многие учёные, тот же самый Менделеев, кстати. Противоречия в этом я не вижу, — не поддержал насмешливого тона Алексей Иванович.
Разговор явно заинтересовал компанию. Никто уже не ел и не пил, все следили за рассуждениями Алексея Шумилова.
— Я вам напомню историю возникновения спиритизма, — неожиданно подал голос молчавший до того чиновник из представительства МИДа. — Разного рода необъяснимые стуки и перемещения предметов в домах известны людям с давних времён. В Европе такие явления назывались «полтергейстом». Но идея о возможности общения с источником загадочных стуков возникла сравнительно недавно и, в общем-то, случайно. Первой обратила внимание на то, что «стучащий дух» реагирует на обращённые к нему вопросы, девятилетняя девочка Кейт Фоке из городка Гайдсвилл в Северо-Американских Соединённых Штатах в ночь на первое апреля 1848 года.
— Я знаю эту историю, — заметил кратко Алексей.
Однако остальная публика явно хотела дослушать чиновника, и тот продолжил рассказ:
— Фактически, Кейт Фоке сделалась первым медиумом. За её длительным общением с духом следили сначала члены семьи, а затем посторонние наблюдатели, число которых увеличивалось с каждым днём. Девочка выяснила, что общающийся с нею дух принадлежит человеку, убитому в том доме, где всё это происходило, и похороненному в подвале этого дома. Дух назвал девочке дату убийства и указал место, где именно следует копать, чтобы найти труп. Раскопки были произведены, и человеческие останки действительно находились там, где указал дух.
— Череп, — поправил Шумилов. — Нашли только череп. И кстати, ни у кого не повернулся язык потребовать суда над человеком, который, якобы, совершил убийство. А он, узнав о происходящем, сам приехал в Гайдсвилл и заявил, что готов предстать перед судом.
— Да, это так, — согласился чиновник. — Но полагаю, вы не станете отрицать необычность и доказательную силу этого случая.
— Не стану. События весны 1848 года в Гайдсвилле разворачивались на глазах большого количества людей и действительно выглядели весьма достоверно хотя, насколько мне известно, никто не пытался исследовать их критично. Полагаю, вы прекрасно знакомы с понятием «верификация документов» и согласитесь, что газетные репортажи — при всей их занимательности — не могут рассматриваться как абсолютно надёжный источник знания. В лучшем случае — правдоподобный источник, достоверный, заслуживающий внимания. Иначе на основании газетных очерков можно было бы выносить судебные вердикты. Я повторю уже сказанное мною: я разделяю веру в чудесное. Но, признавая чудеса, так сказать, со знаком «плюс», являющиеся следствием Божественного вмешательства в наш мир, точно также нельзя исключить и бесовских проявлений, так сказать, «чудес со знаком минус». То есть, сверхъестественных явлений бесовской природы. И кстати, именно так трактуется спиритизм православием.
— А что бы вы сказали о тех часах, помнишь, Александра, которые привезли тебе из Швейцарии? — с воодушевлением обратилась к Максименко Софья. Видимо, часы, о которых она вторично порывалась рассказать, не давали ей покоя.
— Ах, оставь, Сонечка, — поморщившись, отмахнулась Александра Егоровна. — Ну, кому интересны эти часы?
— Нет, ну почему же, расскажите, нам интересно, — вмешался один из чиновников градоначальства.
— Да часы у Александры Егоровны были необыкновенные, — бойко заговорила Софья Карловна, упиваясь устремлёнными на неё взглядами всех присутствующих. — С виду часы как часы. Небольшие, настольные, с двумя перекрещенными пиками на верхушке, с золочёным циферблатом. А если руку поднесешь к ним, они вдруг начинали идти в обратную сторону, против часовой стрелки.
— Да что вы говорите?! — изумился один из купчиков. — Как это? Отсчитывали время вспять?!
— Да, именно! Вспять! Вот мне интересно, как вы это объясните? — допытывалась Сонечка, глядя на Алексея. Она была чрезвычайно довольна собою, полагая, что поставила его в тупик.
— Ну, по вашим словам трудно судить, что же там с этими часами… — пожал плечами Алексей. — Возможно, там есть механизм, реагирующий на тепло. Мембрана какая-нибудь тонкая, которая при нагреве изгибается и освобождает пружину, запускающую обратный ход. Я не знаю, как это можно было реализовать технически, я не часовой мастер. Скажите, а если поднести не руку, а, скажем, свечу или зажженную спичку, то же самое происходит?
— Не знаю, я никогда не пробовала, — нехотя отозвалась Александра Егоровна. Было видно, что ей чрезвычайно неприятен этот разговор, только Шумилов не мог понять, почему именно.
— А можно взглянуть на эти часы?
Максименко как-то замялась и без энтузиазма ответила:
— Их уже и нет давно. Разбились.
Тема вдруг оказалась исчерпана и разговор потёк совершенно в другом направлении — заговорили о достоинствах меню разных ресторанов, о всяких заграничных модных развлечениях, о прогулочных полётах на воздушном шаре, популярных во Франции, о беговых лошадях и ипподромах, на которых забеги тоже по странной прихоти происходят против часовой стрелки. После затянувшегося обеда кто-то пошел купаться на песчаный бережок, кто-то принялся играть в кольца. Всем захотелось движения, шума.
Алексей Иванович подспудно обратил внимание на то, что Аристарх чувствует себя не очень уверенно в обществе мужчин. Возможно, из-за молодости лет, ведь ему было всего-то двадцать, или даже того меньше. Ему словно не о чем было с ними разговаривать, да и они не слишком-то выказывали Аристарху своё расположение. Молодой человек держался всё время рядом с Александрой Максименко. Подушку принести, подать укатившееся кольцо, которое неловкая Александра никак не могла поймать на палку — всегда Аристарх был рядом и всегда готов услужить. А её, казалось, не смущало и нисколько не раздражало его постоянное присутствие рядом. Улучив момент, Алексей оставил шумную компанию и подсел к капитану «Елены», скромно примостившемуся в сторонке от всех, в тени развесистой ивы.
— Часто ли вам приходится вот так выезжать? — поинтересовался Шумилов.
— Вы имеете в виду пикники? — Вид у капитана был расслабленный, умиротворенный. — Да, частенько, особенно когда арбузы начинаются. Барыня наша любительница. И не только на пикники, а ещё и на рыбалку катается, но то уж только со своими, самыми близкими.
— Рыбалка?.. — Алексей никак не ожидал услышать подобное.
— Ну, да… ночная на сома… Э-эх, песня, а не рыбалка! Приходим на острова, потом господа на лодках становятся в заводях. Только надо знать рыбное место, и желательно, чтоб не одиночку, а всю семью сомовью брать, а то барыне неинтересно будет. Да оно и понятно — женщина ведь. А под утро костерок и уха знатная.
— А как же спать?
— Так на катере же две каюты, там вполне удобно.
— И кто же этот самый близкий круг?
— Раньше муж её покойный, Николай Федорович, его сестра с мужем, да еще Панфилов Аркадий Аркадиевич, полицейский. Правда, супруг-то покойный ездил нечасто в последнее время, всё делами занимался… А сейчас вот Резнельды, братец с сестрицей. А мне, знаете ли, такая служба при барыне самая, что ни на есть отрада души. Платят очень хорошо, много лучше, чем раньше, когда я у них простым капитаном ходил по всему Дону, да и занят я куда меньше, чем ранее. А то, бывало, не успеешь прийти, как в новый рейс надо.
