— Если не считать рисунков в пустыне, — сказал Урза.
— Если не считать рисунков в пустыне, — согласился Мишра.
— А их и не надо считать, — сказал, улыбаясь, Урза. Мишра бросил на брата удивленный взгляд.
— Что ты хочешь сказать? Эти рисунки — однозначно не естественного происхожде…
— Это не рисунки, не произведения искусства, — прервал его Урза. — Хорошо, человекообразные фигуры, возможно, и рисунки, может, это изображения людей, которых встречали траны. Но все эти зигзаги, многоугольники и кривые не имеют отношения к искусству. Это дорожные знаки.
Теперь и Токасия с удивлением посмотрела на Урзу. Что он открыл на этот раз?
Не говоря ни слова, старший брат поднялся из-за стола и покинул палатку. Он вернулся с большой картой окрестных земель и расстелил ее на столе — ученики едва успели убрать блюда с жареным зайцем и дынями. На карте была прочерчена дуга обнаруженных ими полей с рисунками.
— Перед нами транские курганы, которые мы нашли, — сказал Урза, по очереди ткнув пальцем в каждый. — Вокруг каждого кургана нарисованы многоугольники и зигзаги. Видно, что это как бы стрелки и все они указывают в одном определенном направлении — на север. Однако каждая группа стрелок немного отклоняется от севера в сторону. Так, стрелки во втором лагере немного отклонены на запад.
Достав карандаш, светловолосый ученик обозначил на карте указанное направление.
— Большая часть стрелок у следующего кургана, который расположен западнее, указывает в том же направлении, но отклоняется на запад немного меньше, чем стрелки первого кургана, — продолжил он, проводя еще одну толстую линию со стрелкой на конце. — Стрелки следующего указывают почти прямо на север; а стрелки четвертого кургана — он западнее третьего — отклоняются уже на восток. Следующие тоже отклонены на восток, но немного больше, и так далее. — Карандаш прочертил еще несколько линий.
Урза отошел от карты, чтобы дать посмотреть остальным. Все присутствующие знали, что курганы образуют дугу, но только Урза догадался изучить направления, заданные узорами. Проведенные Урзой линии вели примерно в одно место — в центр круга, частью которого и была образованная курганами дуга.
— Траны ни черта не смыслили в искусстве, — глядя на своего брата, сказал Урза. — С чего им оставлять в пустыне картины? Ответ — ни с чего. To, что они оставили, — вовсе не картины, а дорожные указатели. Они указывают путь к крупным транским поселениям. Мы больше обращали внимание на человекообразные фигуры, потому что они были нам знакомы, и проигнорировали стрелки и геометрические фигуры, потому что не поняли, что они могут означать. А на самом деле они намного важнее.
Мишра склонился над картой и нахмурился.
— Линии на бумаге, — фыркнул он. — Ты увидел дугу и рассчитал, где находится центр, а затем нашел в геометрических узорах линии, которые указывают в нужном тебе направлении.
— Ты не согласен с моими доводами, брат? — тихо спросил Урза.
Мишра улыбнулся, его снежно-белые зубы блеснули на фоне черной бороды.
— Да я просто в восторге от них, братишка! Твои доводы поразительны. Каждое новое положение основано на другом, тоже спорном, и в конце концов тебе приходится поверить в то, что ты сам пытаешься доказать! Так что доводы мне нравятся! Но вот выводы, я думаю, ошибочны.
Урза медленно скатал карту.
— Значит ли это, что, когда я завтра отправлюсь в пустыню проверять свою гипотезу, ты останешься здесь?
Мишра вздрогнул, а Токасия круглыми глазами уставилась на старшего брата.
— С вашего разрешения, госпожа, я хотел бы взять орнитоптер и все проверить, — сказал Урза. — А поскольку мой брат не желает составить мне компанию, я вполне смогу обойтись одним из тех, что поменьше…
— Кто сказал, что я не желаю? — резко оборвал его Мишра. — Наоборот, мне кажется, что я просто обязан отправиться с тобой — хотя бы для того, чтобы ты случайно не увидел в центре круга транские развалины, которых там нет.
Урза довольно кивнул и выскользнул из палатки, шагнув в надвигающиеся сумерки.
— Раз так, я должен все продумать, — бросил он через плечо. — Всем спокойной ночи!
Когда Урза ушел, за столом стало тихо. Никто из учеников не захотел обсуждать его теории, а Токасии требовалось время, чтобы переварить сказанное.
Беседа за столом приняла менее взрывоопасный характер. Один из учеников сообщил, что нашел в раскопе несколько интересных дисков с транскими цифрами. Другой пожаловался, что ему жутко мешает работать один юный ученик, который каждый поднятый с земли кусок камня считает транской машиной. Все рассмеялись, а Токасия рассказала, как несколько лет назад одна ученица с пеной у рта убеждала ее, что раскопки следует вести на горных вершинах, а главный ее аргумент звучал так: если бы она была траном, она бы прятала самые ценные предметы именно там.
Мишра тихо сидел у очага и теребил бородку. Несколько минут спустя он извинился перед остальными и вышел, но направился не в свою палатку, которую делил с Урзой, а вниз, туда, где раскинулся лагерь землекопов-фалладжи. Токасия заметила, что младший брат чем-то встревожен, но не придала этому значения.
Вечером того же дня Токасия сидела за своим столом и изучала конструкцию ноги су-чи. Оказалось, что строение ног у обнаруженного ими почти целого образца отличалось от того, что они с Урзой предполагали — колени машины были вывернуты назад. «Интересно, — подумала Токасия, — это хитрое конструкторское решение, или же у транов колени сгибались в обратную сторону и изобретатель просто взял за модель машины самого себя?»
Вдруг на стол легла тень. Подняв голову, Токасия встретилась глазами с Ахмалем. Молодежь называла его теперь «старик Ахмаль», — седые волосы украшали его голову, да к тому же он и сам в последнее время то и дело жаловался, что достиг преклонного возраста и уже не так бодр, как когда-то. Токасия знала, что у него давно есть внуки и что вскоре он собирается покинуть лагерь. Пожилая женщина подумала, что ей будет его не хватать — особенно потому, что он воплощал в себе все лучшее, что есть у фалладжи. Он был прям, честен и искренен.
По суровому выражению его лица Токасия поняла, что разговор будет не из приятных.
— Говорят, твоя молодежь завтра полетит в горы, — сказал он с сильным акцентом. Несмотря на то что последние несколько десятилетий Ахмаль провел в обществе аргивян, их язык так и остался для него чужим.
— Откуда ты… — начала было Токасия, но сразу же поняла, откуда Ахмаль узнал новость. Мишра наверняка рассказал землекопу о том, что его брат разглядел в цепи курганов дугу, рассчитал центр и решил туда слетать, и спросил, что он по этому поводу думает. Судя по всему, пожилой фалладжи не думал по этому поводу ничего хорошего. Кивнув, ученая указала вошедшему на стул. Старик опустился на него так аккуратно и осторожно, словно боялся, как бы что-нибудь не сломалось — то ли стул, то ли он сам.
