— А потому я тебе говорю: работайте с Олешко. Он на секретности упряжку собак съел. — Бережной закрыл папку с отчетами и включил чайник. — Что-то еще удалось выяснить?
— Виктор ищет бывшую костюмершу театра, в котором работает Осмеловский. Она уволилась примерно тогда же, когда состоялся суд над Викторией, и с тех пор о ней ни слуху ни духу. Но люди просто так не исчезают. Если она ударилась в бега, нужно найти ее и узнать, в честь чего это она так резко изменила свою жизнь.
— Тоже верно. — Бережной налил себе чаю. — Ты чай-то будешь? Нет? Ну, как знаешь. Так вот о чем я толкую: нужно поговорить с Осмеловским. Нужно выяснить, что это за скверная история с имуществом Виктории и что его связывает с Багдасаровым.
— А что говорит Скользнева?
— Пока рано с ней беседовать, как и с судьей. — Бережной удрученно покачал головой. — Если мы хотим сохранить в тайне наше расследование, нужно соблюдать осторожность. Я выясню о Скользневой что смогу. Уже дал задание человеку, он ее жизнь на атомы разберет, и вот тогда у меня будет с чем идти беседовать, а пока она от всего отопрется. А если в деле замешан Ладыжников, то я боюсь, он нам всю малину испортит. Следователь по делу, конечно, мною допрошен, но у меня стойкое ощущение, что он дурак. Либо так сошлись звезды, что именно ему поручили дело Станишевской, либо кто-то это устроил, зная его таланты абсолютного кретина, но он просто воспользовался тем, что дело вроде как простое, а дырки в следствии закрыл откровенными подтасовками. Впрочем, показания Натальи Балицкой очень упростили ему работу, хотя перепроверять ничего из сказанного он не стал. Вопрос в другом: это дело можно было развалить в суде, но ни адвокат, ни прокурор, ни судья не обратили внимание на просчеты следствия. А обвиняемая признала свою вину.
— Сляпано грубо и наспех, а теперь еще Наталья Балицкая, оказывается, пропала, ищи-свищи.
— Денис Петрович, как хочешь, но очень нужно ее найти, и найти по-тихому. Кстати, ты с родителями Станишевской не встречался?
— Их нет в городе. — Реутов развел руками. — Но побеседовал с коллегами Станишевских, и все говорят, что они скрытные, никогда не поддерживали начинаний в плане провести время с коллегами. На сборах держатся особняком, особенно Раиса. Впрочем, как только они вернутся, а это уже завтра, я побеседую с ними. Тут другое, Андрей Михайлович. Ходят слухи, что их сын Никита в клинике для наркоманов. Официально он лег в клинику, чтобы подлечить травмированное колено, да только идут разговоры о том, что нового контракта с клубом у него уже не будет. И эта проблема у него не вчера началась. Когда была убита Дарина, он прикрылся ее смертью — типа потерял сестру, то да се, не выдержал бездны горя… Но теперь ему не на что ссылаться.
— А в теле Дарины наркотики не были обнаружены, насколько я помню протокол.
— Не были. — Реутов кивнул. — Следы стероидных препаратов — да, но наркотиков не было. Что-то в их семье странное происходило, и я хочу выяснить, что именно. Дело в том, что Виктория перестала общаться с родителями, когда ей было восемнадцать лет. Ушла из дома, жила у бабки, матери отца, в Привольном, и с тех пор не общалась ни с родителями, ни с братом и сестрой. Конечно, судя по тому, какая у них семья в целом, возможно, она не хотела быть частью их, но я думаю, что-то произошло, потому что старшие Станишевские неспроста говорили о ней с такой ненавистью, когда была убита Дарина. Они, кажется, ни минуты не сомневались в ее виновности.
— Тоже верно. — Бережной потрогал пальцами стакан и, убедившись, что чай остыл, сделал глоток. — Поговори с подругой Станишевской Аленой Дмитриевой, она должна все об этом знать. А я получил неожиданную информацию. Поговорил с начальником колонии, где отбывала наказание Виктория — просто поинтересовался, как ей пришлось. И странные вещи она мне рассказала.
— Я весь внимание, Андрей Михайлович.
— Дело в том, что мы изначально неправильно подошли к оценке личности Виктории. — Бережной допил чай и встал, ему лучше думалось, когда он шагал по кабинету. — Мы решили, что это рафинированная светская дама, беспомощная и требующая тепличных условий. И она выглядит именно такой. Но вот смотри: она выросла в семье, которая ее отторгала, — но каким-то образом она сумела сделать неплохую карьеру. Работая на телевидении, за короткое время очень многого достигла, иные годами киснут в простых журналистах, а у нее появилась своя программа, и на радио тоже. И при этом она умудрилась не нажить себе врагов, бывшие коллеги отзываются о ней вполне доброжелательно. Мало того, все в один голос говорят, что Вика была милой, отзывчивой, если к ней обращались за помощью, всегда помогала, и — вот еще один немаловажный момент — на дни рождения всегда дарила подарок, который оказывался именно тем, что хотел получить именинник. Это мог быть не самый дорогой подарок, но она всегда попадала в цель, и никто не знал, как ей это удается. Понимаешь?
— Да. — Реутов кивнул. — Виктория чрезвычайно наблюдательна, но при этом сумела сделать так, что никто этого не понял. А она знала все и обо всех.
— Именно. И если бы у ее сестры случился роман с ее же приятелем, Виктория бы это узнала еще на стадии обоюдного интереса этих двоих друг к другу. Так что убийство на почве ревности я отметаю окончательно. Тут, Денис Петрович, есть еще один момент. Начальник колонии майор Пашенкова… — Бережной долил себе чаю и поморщился — чай остыл. — Она рассказала мне, что Виктория за три года сумела не примкнуть ни к каким группировкам внутри колонии, каким-то непостижимым образом даже не обзавелась кличкой, не то чтобы стать чьей-то любовницей.
— Способность к выживанию колоссальная.
— Да. — Бережной отпил остывшего чаю и снова зашагал по кабинету. — Умелая манипуляторша, наблюдательный, изворотливый ум, и я не верю, что она не знает, кто убил ее сестру. И ни за что не поверю, что она не поняла, к чему все идет, когда Осмеловский посоветовал ей Багдасарова как адвоката и когда предложил переписать на него имущество. Все ее шаги, предпринятые тогда, кажутся очень необдуманными, иногда откровенно глупыми — это если не учитывать ее личность, такая женщина не могла не понимать, что происходит, но приняла правила игры. Почему-то приняла. И, фактически не успев выйти из мест заключения, снова оказалась в центре внимания полиции, и мало того — мы пересматриваем дело, и пришли к этому решению самостоятельно. Как так вышло? Совпадение?
— Вы, Андрей Михайлович, совсем уж из нее монстра сделали, — Реутов удивленно смотрел на Бережного. — Будь она таким человеком, как вы говорите, она бы не попала в тюрьму.
— Возможно, ей не дали выбора. — Бережной сел за стол и снова перелистал свои записи. — Что, если ее просто поставили перед таким выбором, в котором она не выбрала себя?
— Кто?
— Вот это нам с тобой, Денис Петрович, и надо выяснить. Я не делаю из Виктории монстра, лично мне она по-человечески симпатична. И то, что с ней сотворили при помощи наших сотрудников — и тогда, и сейчас — чудовищно, и этому нет никаких оправданий. Но я глубоко убежден, что она знает, кто за этим стоит и почему все это с ней произошло. Знает, но выхода не видит. Ее, по сути, загнали в угол и добивают. Но она точно знает, кто и почему это делает.
