Одновременно Абрамович просил провести в жизнь следующие директивы: «…принять меры, чтобы соблюдалась сугубая осторожность в корреспондировании с нами», устранить всех лишних людей, «…которые почему-то считают вправе руководить нами». Все эти вмешательства, излишние телеграммы и т. д., по мнению представителя ОМС в Шанхае, могли оказать плохую услугу.
Эти совершенно понятные требования, вытекавшие из принципов конспирации и коммерческой выгоды, так и не были удовлетворены.
Абрамович подошел к пониманию сути бесперебойного и надежного функционирования «крышевого» предприятия и наметил пути решения этой сложнейшей проблемы, с которой сталкивались не только представители Коминтерна при своей легализации, но и сотрудники военной разведки.
«Вообще, здесь возможно двояко организовать наше учреждение, – сообщал Абрамович Пятницкому. – Или мы все получаем наличными не через банки, и нам остается поддерживать лишь маленькое коммерческое предприятие – проформа для того, чтобы иметь некоторое оправдание для своего жительства здесь, или же мы солидно торгуем, и тогда можно все деньги переводить через банки. Первый путь, конечно, очень опасен, и, кроме того, неизвестно как долго мы сможем пользоваться проездом через Маньчжурию. Второй путь, если его юридически очень хорошо обставить, может быть почти на все 100 % безопасным».
Для претворения в жизнь второго пути, по мнению Абрамовича, требовалось выполнение следующих условий: прислать в Шанхай «…очень солидного европейца (неподмоченного) со знанием торгового дела и который мог бы юридически в качестве одного из совладельцев зарегистрировать это предприятие»; «установить, сколько будет ежемесячно тратиться на наши непосредственные цели»; «дать в Европе несколько солидных торговых референций»; «найти в какой угодно стране – Германии, Франции, Англии или Америке, в Швеции и Голландии – дружественного человека, имеющего солидный коммерческий стаж»; «через третьих людей передать представительство некоторых наших фирм, как, например, Текстильсиндиката или Совторгфлота».
Все то, что предлагал представитель ОМС в Шанхае для создания «солидного» предприятия, требовало больших вложений и поддержки государства и было частично реализовано в случае с берлинской «Метрополитен Трейдинг Ко» и в полной мере реализовано с «Воствагом».
Деньги на развитие фирмы Абрамович, выступавший за создание полнокровного прибыльного предприятия с целью обеспечения финансирования китайских коммунистов и комсомольцев, получил и достаточно преуспел в этой сфере деятельности.
Представителем же «Метрополитен Трейдинг Ко» в Шанхае являлся сотрудник ОМС ИККИ Фридрих Карлович Фейергерд213, который под фамилей «Шнейдер» бывал в Китае наездами. Насколько он являлся специалистом с «солидным коммерческим стажем», сказать трудно. Фейергерд отвечал сугубо за вопросы финансирования китайских (и не только) коммунистов и комсомольцев и вместе со своей женой нередко использовался в качестве курьеа по доставке денег. Иных задач перед Фейергердом в Китае не стояло.
А революционное движение на Востоке стоило Москве немалых денег. Так, 12 июня 1928 г. член Исполкома Коминтерна и Политсекретариата ИККИ И. А. Пятницкий направил Абрамовичу телеграмму с указанием выделить ЦК КПК «в счет их сметы на второе полугодие» 46 000 американских долларов. Через полгода от Пятницкого поступило новое распоряжение: выдать «…на первую четверть 1929 года взрослым китайцам 49 743 и взрослым японцам 7307, молодым китайцам 4120 и молодым японцам 256 ам[ериканских] долларов». Под «взрослыми» китайцами и японцами понимались ЦК соответствующих компартий, а под «молодыми» – ЦК комсомольских организаций.
В своей переписке с Пятницким Абрамович сформулировал также практические рекомендации по подбору и направлению сотрудников на нелегальную работу в Китай. По его мнению, в Китай следовало присылать только людей, которые могли сойти за европейцев (немцев, французов, англичан и т. д.), но ни в коем случае не чехов, болгар, югославян и т. д.
Сотрудников, направлявшихся в Китай на нелегальную работу, следовало инструктировать, чтобы они «подальше» держались от всех «соседей» и не вмешивались ни в какие денежные дела.
Однако ни самому Абрамовичу, ни тем, кто сменил его на посту представителя ОМС в Шанхае, никак не удавалось следовать рекомендации «держаться» подальше от «соседей» – сотрудников военной разведки, что представляло собой постоянную угрозу провала для тех самых «соседей».
Обусловил Абрамович и первичные условия связи: «Всякий приезжий должен сначала останавливаться в отеле «Палас» или «Плаца». Может также остановиться в «Барлингтон отеле». Затем по телефону 188-24 в течение дня позвонить и справиться о каком-нибудь товаре, но только у Хабера (Абрамовича. – Авт), и, между прочим, должен сказать, что он [от] Мишеля из Парижа или что-либо вроде этого. Ни в коем случае не нужно, чтоб он прямо пошел на предприятие или на квартиру».
В марте 1929 г. Дальневосточное бюро Исполнительного комитета Коминтерна после двухлетнего перерыва вновь возобновило работу. В состав опорного пункта Коминтерна на Дальнем Востоке вошли И. А. Рыльский214 (руководитель) и Г. Эйслер215, являвшиеся представителями (делегацией) ИККИ при КПК, Дж. Харди216 – представитель Профинтерна и секретарь Тихоокеанского секретариата профсоюзов и А. Масси217 – представитель КИМ, а также ряд представителей зарубежных компартий. В целом эта группа представителей занималась вопросами организации работы компартий Китая, Кореи, Японии, Индокитая и Филиппин. Предполагалось, что Дальбюро будет действовать с нелегальных позиций. К заседаниям Дальбюро привлекался и представитель ОМС в Шанхае А. Е. Альбрехт (Абрамович).
В июне 1929 г. был арестован и выслан в Японию член Дальневосточного бюро ИККИ Като218. После ареста Като китайская полиция и полиция сеттльментов в Шанхае стали уделять пристальное внимание коммунистическим нелегальным организациям. И сразу же в ежедневной газете «Форвертс» (орган СДПГ, издававшийся в Берлине) была напечатана заметка, что «Герхард» (партийный псевдоним Г. Эйслера) находится в Китае.
В этой связи на заседании Дальбюро 12 июля И. А. Рыльский и Дж. Харди приняли резолюцию с требованием немедленного отзыва Коминтерном Эйслера из Китая, а до его отъезда – «полного отстранения от работы ответственного члена Бюро».
Эйслер признал справедливость принятого решения. Однако до приезда из Москвы своей замены посчитал возможным «продолжать работу, но с величайшими мерами предосторожности» – не встречаться больше с китайцами; участвовать лишь в особо важных заседаниях Бюро, прибегать к тщательной организации необходимых встреч с остальными членами Бюро.
При этом Эйслер отметил, что эта заметка в «Форвертс», если вообще на нее обратили внимание, вряд ли способна оказать быстрое действие. «Об этом говорит и тот факт, что около 3,5 месяца тому назад мы в телеграмме Коминтерна получили сообщение, что брандлеровская пресса пишет о моей посылке в Китай, – настаивал представитель ИККИ при КПК. – Это то же самое, как если бы это было напечатано в «Форвертс», ибо социал-демократы и полиция читают бранд-леровскую прессу, чтобы черпать в ней материал для борьбы против партии и Коминтерна. Несмотря на это, Коминтерн в вышеупомянутой телеграмме выразил мнение, что я могу продолжать работу, и протекшие с тех пор месяцы доказали правильность этого взгляда».
