Лида, которой было неудобно присутствовать при том, как они выясняют отношения, разулась и прошла в кухню. Почему-то она не чувствовала себя виноватой в том, что эта распрекрасная красавица уезжает. Поездка отменилась не по ее вине, да и сам Иван вовсе не выглядел расстроенным. Единственным чувством, которое читалось на его лице, было плохо скрываемое облегчение.
— Из-за того, что я не держу слова, ты готова проехать за рулем почти тысячу километров? — уточнил он.
— Приехала сюда, доберусь и обратно. Тебя это не касается.
— Позвони, когда доедешь. — Он подхватил чемоданы и шагнул на лестничную площадку. Рита, облачившись в свой стильный красно-черный наряд, вышла вслед за ним, громко хлопнув дверью. Почему-то Лиде показалось, что это прозвучало, как приговор.
Иван вернулся не сразу. Лида даже подумала, что отъезд Риты расстроил его больше, чем он показывает, и что ему нужно побыть одному, чтобы прийти в себя. Однако минут через пятнадцать он появился в квартире с большим пакетом продуктов, и Лида поняла, что сосед просто ездил в магазин. И обрадовалась.
— Лида, свари обед, а? — попросил он, выгрузив свои покупки в большой современный холодильник, смотрящийся в облупленной съемной квартире инородным телом. — Можешь щи сварить? Так щей хочется, я и капусту купил, и мясо.
— Конечно, сварю, — откликнулась Лида. — Часа два продержишься?
— Есть хочется, как из ружья, — признался Иван. — Но и спать тоже хочется, я ж полночи вокруг сгоревшего дока прыгал и показания полиции давал. Так что я пойду опробовать на себе правило «кто спит, тот обедает». Помнишь, откуда это?
— Д’Артаньян рекомендовал это своему слуге Планше, — засмеялась Лида. — Поспи, конечно, я быстро управляюсь.
Немного подумав, она решила, что вправе полазить по хозяйским шкафам на кухне. В них нашлась не только кастрюля, но и лук, растительное масло, сухие грибы и даже пакет с застарелой перловкой. Она, видимо, принадлежала хозяевам квартиры, сдавшим ее Корсакову, и грибы, похоже, тоже, но Лида рассудила, что от них не убудет. Набор продуктов натолкнул ее на мысль сварить щи «по-похлебкински».
Она щелкнула кнопкой чайника и залила питьевой водой из пузатой бутылки кусок мяса на косточке, кинула в кастрюлю очищенную луковицу и большую морковку, пусть бульон пока варится. Когда чайник вскипел, залила в стеклянной мисочке сухие грибы и поставила их в микроволновку на десять минут. Так всегда делала ее мама, чтобы сократить время замачивания сухих грибов. Промыла и поставила вариться перловку в отдельной кастрюльке.
В задуманные ею щи свежая капуста не годилась, поэтому она быстро и споро разобрала ошпаренный вилок на листья, чтобы приготовить голубцы, и на цыпочках, чтобы не потревожить спящего Корсакова, сбегала в свою квартиру за пол-литровой баночкой квашеной капусты. Работающие там люди в масках и защитных комбинезонах заверили ее, что за полтора часа управятся. За это время Лида вполне должна была управиться с готовкой.
К назначенному времени были готовы и щи, распространявшие упоительный аромат на полподъезда, и голубцы, которые Лида потушила с томатной пастой и сметаной. Она как раз прикидывала, насколько жалко ей будить Ивана, когда он, шлепая босыми ногами по полу и отчаянно зевая, приплелся на кухню, по-прежнему всклокоченный и небритый, но уже не такой измученный, как утром.
— Так пахнет, что я сквозь сон на слюну изошел, — жалобно сказал он и почесал живот, задрав футболку. Мелькнул покрытый ровным загаром накачанный торс без капли лишнего жира и в положенных по закону жанра кубиках. Лида вдруг судорожно сглотнула, на секунду представив себя в объятиях соседа. Картинка была настолько реальной, что у нее даже голова закружилась. И она тут же разозлилась на себя.
— Проходи, — сквозь зубы сказала она, покраснев от злости, но тут же постаралась взять себя в руки. В конце концов, сосед был не виноват в накрывших ее эротических фантазиях. Он серьезно ей помог и продолжал помогать, поэтому вести себя следовало повежливее. — Я сейчас тебе щей налью.
— Садись со мной, — велел он. — Чай не в гостях.
— Почему это я не в гостях? — не поняла Лида.
— Так если ты обед готовила, значит, хозяйничала, а раз хозяйничала, значит, не в гостях, — рассудительно ответил он и подул на ложку, исходящую ароматным паром. — Горячо, а терпеть сил нет.
— Сметану положи, — улыбнулась Лида, доставая из холодильника пластиковый стаканчик и протягивая его Ивану. — Так вкуснее. Да и холоднее будет.
Тарелка опустела в мгновение ока. Иван вопросительно поднял бровь, и Лида налила ему вторую тарелку. Себе она тоже плеснула супу, хотя есть не хотелось. Нужно же попробовать, съедобно или нет. Суп был вкусный, и она вдруг приободрилась оттого, что умеет готовить и сидящий напротив нее Иван это понимает.
— Ум отъесть, — сказал он, опорожнив вторую тарелку. — Ты прекрасная хозяйка, Лида. У тебя кулинарный талант.
— В прошлой жизни я действительно любила готовить, — признала она. — Мне нравилось, что мужу вкусно, что свекровь хвалит, что ребенок ест и не капризничает. А здесь я совсем кулинарию забросила. Некогда, да и не для кого.
— Все будет, — заверил он ее, отдавая тарелку и принимая другую, с голубцами. — Все будет хорошо и просто будет. И дом, и семья, и желание готовить. Боже мой, что ты с ними делаешь, что они так упоительно пахнут. Я такую вкусную стряпню только у мамы у своей едал.
Настроение у Лиды менялось, как на качелях. Таллиевое отравление, что ли, так сказывалось? Только что она радовалась, а теперь вот загрустила. У соседа была мама. Мама, которую он уважал и ценил, к мнению которой наверняка прислушивался. Нечего и мечтать, что еще одна женщина согласится признать невесткой такое ничтожество, как Лида. Не красавица, врач на скромной зарплате, хотя вроде бы сосед говорил, что его мама тоже врач.
«Стоп. — Лида даже раскраснелась от стыда и резко отвернулась к раковине, с преувеличенным усердием надраивая тарелку из-под супа, чтобы Иван не увидел ее лица. — Что это ты, матушка. Можно подумать, он тебе уже предложение сделал. Ты для него случайная соседка, а ты уже представляешь, что не понравишься его маме. Да ты никогда в жизни ее не увидишь. С Любовью Николаевной бы разобраться, а не о второй свекрови мечтать».
— Я позвонил Сергею, тому фээсбэшнику, который к нам приезжал, — вдруг сказал Корсаков, не догадывающийся о ее внутренних метаниях. — Когда в магазин ездил. Он говорит, мы хорошо придумали, что скрыли тот факт, что ты никуда не уехала. Вечером тебе можно возвращаться в твою квартиру, но засады там не будет.
— Как не будет? — перепугалась Лида. — А если он придет, ну, этот, который таллий спрятал.
— Сергей сказал, что у тебя камеру в прихожей поставили. Засаду оставлять себе дороже. А если этого человека вообще не существует? Сколько они будут его ждать? Неделю? Месяц? Год?
— Что значит «не существует»? — не поняла Лида. — А таллий кто спрятал?
