– Ноутбуку этому нет и месяца, вообще почти новый. Только загадили безжалостно. Я не понимаю, наша Черная Королева что, тоже всякую дрянь на рабочем месте ест? И вообще, я, если бы у меня были такие деньги, ни за что эту штуку не купила бы. Я взяла лучше HP. Блин, не люблю я эти яблочные поделки. Яблочники цены на все удваивают, такая у них логика: если к чему-то приставляется буква «I», то цена сразу взлетает.
– Тогда на тебя цена тройная. Ты же из IT.
– Ага, ага. Цена тройная, но работать буду за барщину и оброк. Не понимаю, как мне жить без денег.
– Чистой любовью, – рассеянно предложил Апрель. Я посмотрела на него и тут же против всякого своего желания покраснела. Он довольно улыбнулся и закричал. Я подпрыгнула от неожиданности, но кричал он не на меня. Эти два действия – улыбка и крик – между собой не были никак связаны, орал Игорь на игроков «Динамо».
– Идиоты, куда?! Нужно по мячу бить, по мячу!
– Надо же, какой ты все-таки болельщик, удивительно.
– Почему удивительно? – обиделся Малдер. – Что может быть более прозаического, чем мужчина, болеющий за «Динамо»?
– Вот именно! Оказывается, ты можешь быть прозаичным. Сколько я о тебе еще не знаю. – Я говорила и проверяла корректность установленных запчастей.
– И я о тебе. Похоже, Фаина, в нашем доме все ремонтные работы, а также сварочные, плиточные и любые другие, где требуется обезжириватель или отвертка, будешь делать ты.
– Обезжириватель бы не помешал вечно мечтающей похудеть Машке Горобец. А мне завязывать с кофе.
– Ты же сказала, что его разлила не ты? – вскользь заметил Апрель. – Что это коварные планы ЧК?
– Я уже ни в чем не уверена, – я зевнула и обрадовалась. Может, медитация над ноутбуком поможет мне уснуть? Впрочем, таблетки тоже были – Игорь купил их для меня сам, сказал, что если я не буду спать по ночам, то только по причинам, не имеющим отношения к бессоннице. Меня такой вариант вполне устроил.
– О, кто-то хочет спать, – усмехнулся Апрель.
– Сейчас, только дай мне протестировать результаты трудов моих скорбных, – я закрутила еще пару винтиков. – Слушай, а вдруг все же это была я? Что говорит твоя психиатрия? Возможно такое? Может, я во сне хожу? Вместе с кофе.
– Надеюсь, что у нас обойдется без раздвоения твоей личности. У тебя и одна такая, что пойди справься. Серьезно, Фая, шла бы ты спать.
– Сейчас. Ладно, вроде все. Ну что, с богом? – спросила я так, чисто для красного словца, ибо собиралась включать ноутбук после проверки и обработки в первый раз.
– При чем тут бог? – покачал головой Апрель. – Лучше почитать инструкцию.
– Ты сейчас звучишь как еретик, – хмыкнула я. – «При чем тут бог? Лучше почитай инструкцию». Ну что? Пан или пропали мои денежки? – и я врубила машинку. Она зажужжала тихонечко, и на экране появилось яблоко.
– Работает! – радостно потерла ручки я. – Не знаю, надолго ли, но вроде все работает. Действительно как дуршлаг. Надо же. Я и не надеялась. Ты понимаешь, полная же кружка. Хорошо хоть, кофе я пью без сахара. Сладкие жидкости куда хуже для таких ситуаций, от них «мать» летит без шансов на восстановление.
– Ну, кто ж так бьет! – снова возмутился Малдер. – Ну все, теперь точно проиграли. Не футбол, а форма сумасшествия.
– А уж газировка – вообще смерть. Знаешь какая хуже всего? Наш дюшес. Однажды Сашка залил дюшесом свой HTC – это мобильник такой, если кто не знает. Так он умер через три часа. Никакая реанимация не помогла. Чистая кома.
– Нет, ты скажи, им зачем такие деньги платят? Они же даже ногой по мячу не попадают. А если попадают, толку – ноль.
– Все считают, что нет газировки хуже фанты, но наш дюшес…
– Я вот думал пойти на живой матч в июле, но нет уж. Чтобы я вот за такое еще и платил? Ни за что.
– Интересный у нас разговор, да? – улыбнулась я, глядя, как яблочко на экране сменяется командной строкой. – Каждый говорит о своем, но вроде как получается диалог – и всем хорошо. У меня так мама с папой говорили. Если за ними записать – получилось бы два разных кино. Одно – мелодрама, другое – научно-популярный фильм. А у тебя, значит, спортивный канал.
– Так, все! Я буду делать вид, что мне интересно, как ты чинишь ноутбук, но ты за это послушаешь про мои пенальти, – предложил Игорь, но я тут же заворотила нос.
– Пенальти? Нет уж, лучше давай как есть, каждый о своем, – и я потянулась, снова зевнула, а потом встала, подошла к Игорю и обхватила его сзади за шею. Через секунду я уже сидела у него на коленях и подставляла губы для поцелуя. До неправдоподобия мирный вечер усыплял бдительность и создавал иллюзию того, что «все не так уж плохо на сегодняшний день». Мы целовались в кухне, компьютер работал, «Динамо» проиграло, и я было подумала, что с сюрпризами на сегодня все. Игорь переключил канал на новости, я пошла делать нам чай. На всякий случай выпила все же одну таблетку, чтобы наверняка уснуть. Бессонница страшна еще и тем, что, когда ее боишься, вообще невозможно уснуть. Нужно мне все-таки продолжить ходить на тренировки. После них я всегда засыпала как убитая.
– Фая… – тихо позвал меня Игорь. Я стояла спиной к телевизору, когда ровный голос ведущей сообщил:
– Прямо из Дамаска, с места недавнего теракта репортаж нашей журналистской группы Юрия Молчанова. Юрий?
– Да, Елена, спасибо. Итак, сегодня нам удалось добраться до места трагедии…
Я замерла и с силой сжала ручку беспроводного электрического чайника. Я заставила себя не оборачиваться и никак не реагировать. Я повторяла себе – просто дыши.
– Это ведь он, да? – тихо спросил Игорь. – Это тот самый Юрий Молчанов.
Я отставила чайник в сторону. Спать захотелось неимоверно.
Глава 8
Лекарство от всех страхов всегда внутри нас. А иногда в аптеке
Это был он. Тот самый Юра Молчанов. Я не могла вспомнить, когда говорила Малдеру, как его зовут, я вообще старалась не только не упоминать призраков моего темного прошлого, но и не помнить о них. Я жила, делая вид, что в моей жизни не было ничего, кроме мамы, Лизы, Вовки, каких-то подруг, поездок на дачу и сбора урожая по осени. Юра Молчанов? Какой Юра? Не было такого. Один морок.
Юра стоял на переднем плане и держал в руках микрофон, за его спиной что-то горело. Таким я его и помнила: Юра всегда лез туда, откуда все предпочитали убежать. Некоторые выбирают, кем им стать, некоторые долго ищут призвание, кому-то просто не задают этого вопроса – отдают в какой-нибудь вуз, и дело с концом. Юра был журналистом от бога, если можно так сказать. Там, где есть какая-нибудь баррикада, танк или что-то полыхает, то около обязательно стоит Юра Молчанов с микрофоном в руке.
– Он что, картавит? – удивленно спросил Игорь, и я вздрогнула так, словно Апрель случайно ткнул в меня швейной иглой. Юра не картавил, чуть комкал слова, словно пытался сказать их быстрее, чем это было физически возможно, и часто одно слово наступало на пятки другому. Но дело было, конечно, не в том, что Игорь обидел моего бывшего любовника – да он и не хотел обижать, просто спросил со свойственным только ему холодным, почти профессиональным интересом, не картавит ли человек. И если да, то как его в журналисты-то взяли? Но меня «заморозил» сам факт того, что мы стоим на чистой, безликой кухне моего «знатока душ» и говорим о Юре Молчанове. Это было личное. Да, я вдруг с ужасом поняла, что не готова разделить воспоминания о нем с кем-то, даже с Игорем.
