Он кивнул — как будто этих слов и ждал.
— Сколько их?
— Двое… — слова лились легко — Сёма и Цыган. Они меня…
— Оружие у них есть?
— У Сёмы травмат. Цыган кастет носит…
Выражение его глаз не изменилось.
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать… — назвала она свой возраст… — исполнилось.
— Как тебя зовут? Только по-настоящему.
— Алиса. Это мое настоящее имя.
— Алиса… — повторил он, словно пробуя имя на вкус — давай, Алиса, попробуем помочь друг другу. Ты поможешь мне?
И она кивнула, понимая, что назад — дороги уже не будет.
— Сделаем вот как…
* * *
А через два часа — всхлипывающий, непривычно маленький Сёма — в безжалостном свете фар копал неподатливую землю саперной лопаткой, которая нашлась в его машине, и что-то все время бормотал… униженно бормотал… быстро бормотал. Он бормотал: «…ты чего мужик… не убивай… давай договоримся… нужна она тебе, так забирай… забирай все, мужик… тачку забирай, лавэ забирай… только не убивай… только не убивай, мужик… не убивай…».
А тот, кого она сняла в баре Итаки — стоял у капота машины, прикрывшись светом фар и отслеживал каждое движение Сёмы стволом пистолета с коротким цилиндром на стволе… а рядом с углубляющейся ямой, которую копал Сёма — лежал Цыган. Мужик убил его так легко и буднично, как прихлопывают газетой муху… один удар — и вот, Цыган, который тогда избил Лерку до того, что она харкала кровью всю ночь — лежит у ямы, мертвый, а пока еще живой Сёма копает эту яму и знает что мужик его не пощадит, что яма эта — как раз на двоих… но он отчаянно цепляется за жизнь и просит, просит, просит.
Но она, своим женским чутьем, которое у женщин всегда отлично развито — понимала, что просит он зря. Этот мужик и его убьет. Потому что он убийца. Волк в овечьем человеческом стаде. Для него убивать так же естественно, как для волка зарезать барана. И походя перервать глотку двум беспородным шелудивым псам, которые попались у него на пути — ничуть не сложнее.
Возможно, он убьет и ее.
— Алиса… — позвал он.
Она вышла из машины. Сделала неуверенный шаг.
— Подойди, подойди…
Она подошла.
— Возьми пистолет…
Она взяла. Как-то раз эти твари напились и решили развлечься. Привязали к столбу одну из них, Маринку, за то, что та недостаточно хорошо старалась в их обслуживании — а остальных заставляли стрелять в нее из травматов. Так что она знала, как обращаться с пистолетом.
Пистолет был небольшим, но тяжелым. Его марку она узнает потом — ЧеЗет восемьдесят три, «Коса».
— Убей его.
Пистолет был очень тяжелым.
— Стреляй. Он тебя обижал? Стреляй.
Она начала поднимать пистолет. Сёма, увидев это, завопил:
— Не стреляй! Шавка беспородная, шлюха, не стреляй!!!
— Убей его… — проговорил мужик, — убей.
Пистолет дернулся в ее руке, Сёма опрокинулся на дно выкопанной им ямы и страшно захрипел.
Мужик осторожно высвободил пистолет из ее онемевших пальцев. Подошел к яме и разрядил в еще хрипящего Сёму всё, что оставалось в магазине. Затем — обтер и бросил пистолет следом, на дно ямы, ударом ноги свалил туда и Цыгана, лопаткой начал закапывать яму. Она осела на землю у колеса машины, сжавшись как зверек.
Мужик закончил с ямой, потом обтер лопатку и зашвырнул ее куда-то в темноту. Вернулся к машине, поднял ее на ноги. Она вдруг поняла, насколько он на самом деле сильный…
— Убить плохого человека — это хорошо. Ты поняла?
Она кивнула:
— Повтори.
— Убить плохого человека — это хорошо, — послушно повторила она.
— Правильно. Теперь можешь идти. У нас с тобой теперь есть нечто общее, верно?
Она посмотрела на него и вдруг спросила:
— А можно я… с вами?
Из-за фар — глаза его казались черными провалами на лице.
— Откуда ты так хорошо знаешь английский?
— Бабушка… бабушка была учительницей в школе… английского.
— А еще какие языки знаешь?
— Русский, украинский… — она помялась, — молдавский… немного.
Неизвестный думал несколько секунд. Потом кивнул:
— Хорошо…
Часть 1. Морена
Несколько лет спустя. Бейрут. 18 марта 201… года
Самолет уже приземлился. Громадный Аэробус-330 компании Эр Франс еще рулил по дорожкам, а она уже встала. Собрала свои вещи… их было немного, всего один чемодан. Она летит в первом классе, их выпустят первыми…
Сидевший в соседнем ряду бизнесмен-араб с восхищением смотрел на нее весь рейс… как только дыру глазами не прожег. Он знал, кто она… точнее, думал что знал. Христианская куколка с холмов Джунии, из хорошей, влиятельной христианской семьи, судя по всему — в ней течет и кровь бывших колонизаторов — французская. Скорее всего, и учится она во Франции, прилетела домой на выходные. По-настоящему совершенный экземпляр… любой нефтяной шейх, не торгуясь, отвалил бы калыма миллионов десять как минимум, а то и двадцать. Да только ливанские христиане скорее убьют дочь, чем отдадут ее за грязного араба, пусть и нефтяного шейха. Точно так же — не роднятся с арабами черкесы, которые во множестве бежали на Восток из Российской Империи во время завоевания Кавказа два века назад, и иранцы — которые считают себя потомками ариев, а арабов — потомками скотопасов.
Так что лучше закатать губу обратно и довольствоваться теми доступными русскими, чешками, польками, украинками и молдаванками, которых в Бейруте полно, в любом ночном клубе — а особенно в христианских кварталах. С тех пор, как на Украине какой-то киш-миш, а из Сирии — полно беженцев, цены на свободную любовь совсем упали…
— Месье…
Араб отстегнул ремень. Чмокнул губами похотливо и сунул француженке-стюардессе свою визитку… на безрыбье и рак — рыба. Гурия, которая не оставляла его весь полет, уже исчезла в кишке трапа, ведущей в аэропорт.
И все-таки, хороша. Ох, хороша…
* * *
Она первый раз была в аэропорту имени Рафика Харири, убитого террористами много лет назад ливанского премьер-министра; но все аэропорты одинаковы, и она давно научилась жить в западных городах. Поэтому она уверенно направилась к зеленому коридору, небрежно бросила пограничнику бордовый паспорт с коронным гербом Бурбонов.
Пограничник посмотрел на паспорт, потом на нее — поверх очков.
— Ваше имя? — строго спросил он по-английски.
— Графиня Мерседес де Сантьяго… — отчеканила она на том же языке.
