– А это вообще… трудно? – осторожно поинтересовался скавен.
– Тут самое главное – суметь удержаться. Особенно когда он несется во всю прыть. Мало хорошего – упасть со спины такой бешено мчащейся «лошадки», это вообще-то и для жизни опасно. Крокодил, правда, уже возил тебя на своей спине, когда мы нашли тебя, но это же совсем…
– Костя.
– Что?
– Костя, – повторил Марк, приняв очередное за эти дни молниеносное решение. – Я должен его спасти. Я… я попробую добраться до Алтуфьево верхом на Крокодиле. Только вы меня на всякий случай привяжите чем-нибудь к его спине. Но так, чтобы я потом смог отвязаться.
– Вот это ответ мужчины! – одобрительно хлопнул его по плечу Кожан, и Марк невольно зарделся, смущенный и обрадованный его похвалой, ибо вожак на комплименты обычно был чрезвычайно скуп. – Батя бы твой оценил!.. Я привяжу тебя буксирными стропами от машины, чтоб ты не свалился. А чтоб Бабай и остальные наши тебя не задерживали – можешь смело говорить, что это я тебя послал. В общем, не боись, О’Хмара, и раз так вышло – не теряй времени и давай уже тогда по коням! Мартишка, помоги ему!
Он принес из машины обещанные стропы и вместе с остальными мужчинами помог Крысу привязаться к спине цербера. Чтобы подростку было удобно залезть на спину пса, Существо велела Крокодилу лечь на брюхо.
– Проверь, держится? – велел Кожан Марку.
Тот осторожно поерзал на спине своего необычного скакуна, подергал ремни.
– Вроде, да…
– Смотри, – показал вождь Алтуфьево, – вот тут дернешь – узлы развяжутся. Но систему не распускай: поедешь обратно – просто свяжи вот так эти и эти концы. Запомнил?
– Да.
Мартиша меж тем что-то втолковывала своему зверю. Судя по его морде, цербер искренне не постигал, почему ему нужно мчаться к тому, кто и так уже тут стоит.
– Крокодильчик, солнышко, я знаю, что Стас тут, – терпеливо внушала сирена. – Но ты должен отвезти к нему домой Марка. Подождать и привезти обратно. Понимаешь?
Солнышко шумно чихнуло и мотнуло лобастой остроухой головой – мол, теперь понимаю!
– Умничка ты мой, – Существо чмокнула пса во влажный нос. – Ну, а теперь – поднимайся!
Марк ойкнул и непроизвольно вцепился в ремни привязи, когда мохнатая теплая туша под ним пришла в движение и поднялась на лапы.
Сердце замерло, а потом забилось сильнее обычного, в груди появился знакомый холодок страха.
Высота! Под ним, Марком, была высота! И ко всему прочему, она была живой, она двигалась и, кажется, обладала, как говорили взрослые, умом и сообразительностью! И вот что может прийти в голову этой живой высоте – одному мирозданию было известно!
– Эй, ты в порядке? – послышался обеспокоенный голос Мартиши.
Крыс поочередно открыл невольно зажмуренные глаза и расслабил сведенные мгновенным напряжением страха лицевые мышцы. Попытался успокоиться. Получалось не очень. Живая высота под ним шевелилась, дышала и нетерпеливо переступала лапами.
– Ничего страшного, – постаравшись придать своему голосу уверенности, отозвался он. – Просто… непривычно… Пройдет… – и тут же осведомился, чтобы сменить опасную тему: – Я правильно сижу?
– Для новичка – нормально, – кивнула сирена, нежно поглаживая цербера по зубастой хавалке. – Держись ногами, коленями. Вот так, – она показала, как, на несколько мгновений прижав ногу скавена от колена и ниже к боку пса. – Но сильно не сдавливай. А когда он побежит, для удобства и большей безопасности пригнись и прижмись телом к его холке и крепче держись за ошейник. Но, опять же, сильно не тяни. Задушить не задушишь, но дыхалку ему затруднишь. Дорогу к вашей станции он знает, доверься ему.
Марк тоже кивнул и попытался тут же опробовать полученные инструкции. И правда, удобнее. По крайней мере, можно будет малодушно зажмуриться, уткнуться лицом в пышную шубу Крокодила и не наблюдать воочию всего этого ужаса скачки.
Тут он совершенно некстати вспомнил про водящихся на поверхности монстров и, вздрогнув, машинально схватился за ремень арбалета, висевшего за спиной.
Пожалуй, насчет «зажмуриться и не смотреть» он погорячился. Как раз-таки смотреть ему придется в оба! И головой вертеть во все стороны! И может быть, даже стрелять! На полном скаку, управляя только ногами, как… эти… как их там? Шахар рассказывал… А! Джигиты!
«Влип я, конечно, знатно! – с запоздалой тревогой подумал скавен, ощущая в животе знакомый адреналиновый холод. – Но ведь без этого я не смогу помочь Косте!..»
– Ты готов? – спросила Существо.
Марк только кивнул. От волнения у него перехватило дыхание, и он в ответ не смог выдавить ни звука.
– Фейри верхом на корги
[26]… – задумчиво проговорил Серый, оглядев его.
– Скорее, орк на волколаке
[27], – возразил Кожан, передавая гонцу торопливо накарябанную записку к Алхимику. – Ну какой, к черту, из О’Хмары фейри?
Спросить, что они имели в виду, и кто такие все эти фейри-корги и прочие, Крыс не успел: Мартиша хлопнула Крокодила по ляжке, посылая его вперед, и скавен, издав громкий непроизвольный вопль, судорожно вцепился в ремни, чтоб не слететь. Потому что чертов цербер прямо с места сделал длинный скачок, и тут же, не тратя времени на разгон, припустил со всех лап. В ушах скавена засвистел ветер, и ему волей-неволей пришлось сосредоточиться только на одном: как бы, несмотря на крепления, не сверзиться со спины бешено мчащегося зверя.
И не орать при этом! Потому что орать с непривычки, а главное – с перепугу хотелось страшно!!!..
…Дорогу до станции Марк почти не запомнил. «Кусты… мосты…» – некогда говаривал Пакет, с ностальгией и болью вспоминая свой школьный выпускной вечер (как раз незадолго до Удара) и завершившую его разудалую алкогольную гулянку вырвавшихся на волю и ощутивших себя взрослыми вчерашних школьников. Кто же тогда знал, что всего через несколько дней им придется повзрослеть по-настоящему. А некоторым из них – навсегда остаться выпускниками в памяти выживших друзей и близких…
Эти самые кусты, мосты и прочие детали пейзажа слились в две неразборчивые полосы по бокам мчащегося со всей возможной прытью цербера. Ветер свистел в ушах, хлестал по лицу, выжимая из глаз невольные слезы… Марк в очередной раз остро пожалел, что не догадался попросить у взрослых какие-нибудь защитные очки. Оставалось только и правда прижиматься щекой к теплому, пахнущему псиной, загривку и смаргивать с ресниц непрошеную влагу.
