Чуть позже, кстати, это крылатое выражение обрело под собой реальную почву. Кто-то из загонщиков обнаружил, что на одном из канализационных люков тупика неплотно задвинута крышка. Тут же предположили, что бибиревка ушла в коллектор, отодвинули толстый чугунный блин, посветили вниз…
Никого.
Послали вниз самого мелкого и легкого – проверить, что там и как. И он обнаружил в стене коллектора ход, ведущий куда-то вниз, еще глубже под землю. Рядом на сыром осклизлом полу отпечатался свежий след небольшого армейского ботинка.
Тогда и подтвердились все, ранее казавшиеся немыслимыми, россказни о Бибиревской Добытчице. И про то, что она, де, умеет исчезать чуть ли не на ровном месте, и про то, что подземелья для нее – дом родной… И даже про то, что она якобы – своя для чудовищных обитателей этих подземелий. А что еще можно было подумать, если девчонка – живая и невредимая – раз за разом появлялась на улицах Бибиревского района? И исчезала при малейшей опасности в таких «крысиных норах», куда ни один здравомыслящий мужик – будь он добытчик или охотник – не сунется без очень веской на то причины, даже вооруженный до зубов?
В тот раз от преследования отчаянной девчонки под землей отказались: без знания местности заблудиться и сгинуть в этой запутанной сети ходов и лазов было – раз плюнуть. Позже ее еще несколько раз пытались выследить уже на поверхности, но после того случая Бибиревская Добытчица стала вдвое осторожнее и теперь пряталась столь виртуозно, что бравые алтуховские добытчики, оставшись с носом, вскоре махнули рукой на честолюбивые планы ее поимки.
Крыс, вспомнив об этой легендарной личности, тут же поклялся сам себе, что если… нет, не если, а когда! Когда выберется из этой передряги, спасет друга и вернется домой, он обязательно выследит неуловимую бибиревку, где бы она в тот момент ни бегала. Выследит, изловит и… уговорит ее поделиться с ним секретами передвижения и выживания в московских подземельях. Марк подумал, что, скорее всего, ему и самому будет что рассказать отважной добытчице. Бибиревка была, пожалуй, единственной девушкой, к которой О’Хмара испытывал нешуточное уважение, даже не будучи знаком с ней лично. Ну, действительно: девушка одна, почти без оружия (добытчики клятвенно уверяли всех интересующихся, что у нее при себе тогда был только нож и что-то вроде травматического пистолета), спокойно лазает там, где в любой момент можно сгинуть на раз-два. И умудряется выживать в этих своих рискованных похождениях!
Да, это было достойно самого глубокого уважения!
…Краем сознания вдруг промелькнула шальная мысль: а не повторить ли ему давний подвиг отца и не притащить ли потом Бибиревскую Добытчицу на станцию уже в качестве своего трофея и будущей спутницы жизни? Вот обзавидуются мужики и парни! О’Хмара-то, слышь, не просто себе девку добыл, но какую девку!.. И пусть там Питон потом за свою ученицу хоть миллион патронов сулит и пол-царства… то есть пол-Бибирево в придачу – а вот фиг ему! Такую ценную пленницу отпускать даже за выкуп – это ж совсем себя не уважать!
«Дурак ты, Крыс! – одернул сам себя Марк и даже покрутил пальцем у виска. – У тебя тут ситуация – полная жопа, ты еще ни сам не выбрался, ни Косте не помог, а уже делишь шкуру неубитого медведя и о девках думаешь! Одна из них тебе уже обеспечила кучу проблем. Тебе мало?..»
Рядом нетерпеливо завозилась и пискнула Шушара; напоминая о себе, стегнула скавена по рукам хвостом – раз, другой. Мол, тут кто-то, кажется, собирался куда-то идти? Ну, так какого же хрена мы стоим и ворон ловим?
– Да, ты права, – сказал ей алтуфьевец. – Нам пора!
Половчее подобрав свои цепи, он встал и двинулся следом за Шушарой по увитому кабелями ходу.
Никогда раньше О’Хмара не задумывался, насколько же на самом деле грандиозна и запутанна сеть московских подземелий! Время словно остановило свой ход, с любопытством наблюдая за передвижениями двух мутантов – крысы и человека – в бесконечной череде коридоров и лазов, технических коллекторов и старинных тайных ходов, огромных залов непонятного назначения и просто пещер. Время от времени дорогу преграждали ручьи и целые подземные потоки, и тогда скавену приходилось прилагать все усилия, чтобы, переходя их, ненароком не свалиться где-нибудь посреди течения и не потонуть, запутавшись в цепях.
Кандалы немилосердно натирали кожу, и однажды Марк, в очередной раз потянувшись поправить ошейник, увидел на своих пальцах кровь. Дело принимало скверный оборот. Надо было чем-то срочно перевязать шею и запястья в местах соприкосновения с железом. Хотя бы подложить что-нибудь мягкое и впитывающее. Но у юноши не было с собой ничего. Ни носового платка, ни банданы, ни даже завалявшейся в карманах тряпочки типа пустого узелка из-под спайса. И на нем самом были только потрепанные брюки и уже порванная в нескольких местах и отчетливо воняющая Зверинцем безрукавка.
Тем не менее на одном из привалов он все же попытался как-то облегчить свои страдания. С помощью зубастой Шушары выдрал из брюк мешковины карманов и скрутил из них что-то вроде широких мягких браслетов, подсунув их под наручники. Затем развязал шнурки на берцах (полностью снять ботинки не позволили ножные оковы) и после некоторых усилий отодрал от еще относительно чистого верха портянок несколько неровных лоскутов. Ими он плотно обмотал ошейник, чтоб не ерзал. При этом ему, чтобы дотянуться до шеи, пришлось согнуться в три погибели – длина наручных цепей не позволяла даже поднять рук. И когда Крыс закончил с апгрейдом своих оков, то чувствовал себя, словно пресловутая выжатая тряпка.
Теперь оставалось только изо всех сил не думать о том, что все эти тряпки на нем – отнюдь не стерильные бинты из сумки какого-нибудь лекаря! Плюс еще после форсирования нескольких подземных речек все вещи Марка были мокры насквозь. А что могло водиться в этой воде, какая очередная гадость – лучше было тоже не думать. Меньше знаешь – крепче спишь. И без того у него тут – не лаборатория Алхимика с кучей полезных зелий!
Безумно, просто до тошноты хотелось есть. Его забрали из Атриума во время работы, не дав ни привести себя в приличный вид, ни перехватить чего-нибудь съестного. И теперь организм, лишенный заправки, жаловался и бунтовал.
В туннелях Алтуфьево на стенах порой встречались достаточно крупные улитки-лизуны, которых можно было употреблять в пищу. Но, во-первых, сколько там нужно этих улиток, чтобы более-менее наесться, а во-вторых, не вымоченный от своей довольно едкой и густой слизи лизун в сыром виде – это тот еще экстрим!
А с другой стороны, в его ситуации все равно выбирать не приходится!
«Чем же здесь питаются крупные обитатели подземелий? – размышлял Крыс, внимательно оглядывая в поисках вожделенного ползающего рациона слабо светящиеся гнилушками и той самой странной плесенью или лишайником стены. – Ну, друг дружку жрут – это понятно. Но ведь не станем же мы с Шушарой есть друг друга!»
Как ни странно, но теперь в своей спутнице он был уверен на все сто процентов: она не обидит его. И, если что – не даст в обиду и другим.
Они все шли и шли по бесконечным подземельям, и казалось, что не будет конца этому темному, освещенному лишь плесенью и гнилушками, пути.
