Крокодила оставили у будки охранников. Видимо, случалось такое не впервые – те ничуть не протестовали, а сам пес, дружелюбно махнув им хвостом, привычно разлегся на мешках с песком.
Горбушка обрушилась на Марка целым ворохом невиданных и неслыханных доселе звуков, запахов, красок. Оглушила гомоном, ослепила пестротой, закружила, завертела в толпе и, если бы не Мартиша, цепко державшая скавена за рукав, унесла бы своим течением неведомо куда и неизвестно где выбросила бы на берег.
Обширные и высокие, сохранившие остатки былого великолепия помещения потрясли обитателя отнюдь не роскошной подземной станции просто до глубины души. Марк даже забыл, что он – солидный и почти взрослый алтуфьевский охотник, к тому же недавно прошедший через череду нелегких испытаний. Он с неприкрытым восхищением озирался вокруг, невольно примечая всевозможные детали окружившего его пестрого мира.
Людей на Горбушке были не сказать чтобы толпы, но в первый момент О’Хмаре показалось, что они так и кишат в просторных коридорах. А также в разного размера комнатах и закутках, оборудованных под лавки, харчевни, складские помещения и просто уголки, где можно без помех обсудить сделку, договориться о поставках и закупках товаров или отдохнуть.
– В этом корпусе – торговые ряды и прочие службы, – пояснила Существо. – А живут обитатели Горбушки и ее гости в том шестиэтажном доме, который стоит на углу. К нам сюда приходят за товарами, новостями и заработками, можно сказать, со всей Москвы. С Филевской линии, с Делового Центра и Молодежной, с ваших станций… Даже из пригородов, бывает, приходят. Собственно, как утверждают наши старожилы, Горбушка некогда такими вот пришлыми и зачиналась. Ну и «чистые» из подземки заглядывают – кто в курсе, конечно, и имеет сюда доступ. Они дорожат тем, что дает им Горбушка, и поэтому не болтают у себя, Внизу, о ней. Наоборот – всячески стращают и отваживают всех остальных от походов Наверх. Ну и, приходя сюда, любезно делают вид, что им пофиг на то, что мы тут все «рогатые, хвостатые и сто пудов копытатые».
Марк кивнул, а про себя озабоченно подумал, что, возможно, сюда имеют допуск и ганзейские охотники – что из Атриума, что из Вольеров. Положим, ни Хикс, ни его люди ни о чем таком в присутствии других работников Атриума не заикались, но кто их знает!..
«Пожалуй, спрошу потом у Мартиши, знает ли она что-нибудь про это. А пока – буду держать ухо востро!» – подумал он и невольно поглубже натянул на голову капюшон толстовки.
Отовсюду слышались обрывки разговоров, смех, перебранки торгующихся, звонкие голоса торговок едой, деловито снующих со своими сумками и термосами вдоль рядов и лавок. Где-то играли на гитаре, где-то отчаянно торговались, призывая в свидетели всех мимо идущих, где-то азартно, с сухим стуком костяшек об столешницу, «забивали козла». Весело пищали дети, обступившие доморощенный кукольный театрик, показывавший представление, в котором главный герой по имени Сталкер Петров на протяжении всего действа лихо побеждал и обдуривал многочисленных врагов и чудовищ. В одной из комнатушек, мимо которых проходили Мартиша и Марк, громко и с утонченно-интеллигентной язвительностью бранились две женщины:
– …Милочка, а сходите-ка вы лучше, поиграйте в Уробороса!
– Это как же?
– Очень просто. Засуньте себе в жопу ваш змеиный язык и не шипите до самого Рагнарека!
– Хо-хо! Если вы еще не заметили, МИЛОЧКА, то Рагнарек уже БЫЛ! Двадцать лет назад!
– Ну так не шипите до следующего! И… тоже мне Рагнарек! Если после него выжили ВЫ – это что угодно, но ни разу не Рагнарек!..
Еще шаг – и вот, как в трубке довоенной игрушки-калейдоскопа – новые голоса, лица, запахи…
– Ребята, чайку, кофейку, поку-ушать?..
– Бли-инчики, горячие бли-инчики!..
– Девочки, косметика, косметика!.. Мыло душистое, полезное! Все натуральное, на травках и даже без радиации!..
– Петрович!..
– Га?
– Какой у нас нынче курс патрона к жемчугу?
– Полтинник «гороха» к паре с утра был… Или «риса»?.. Ай, не знаю, уточни у Маржи!..
– А вот куртка кожаная, совсем новая! Сам бы носил, да жрать охота! Налетай!!!
– Ша-аварма, свэжий, га-арячий шаварма! Вкусный, сочный, пальчики оближэшь и еще прибежишь!.. Пакупай шаварма, дарагой!
– А твоя шаварма раньше лаяла, мяукала или пищала? Или, может, она задавала глупые вопросы?
– Нэт, дарагой, она интэрэсавалась, из чего сдэлан прэдыдущий шаварма… Э, ну зачем гавариш, как в анэкдоте? Харощий шаварма, мясо – от курочки, курочка – от Настасьи-птичницы. Мясо – чистый лукум, аж во рту тает, клянусь бородой Пророка! Вот, гляди, сэртификат висит!..
– А, ну если от Настасьи… Ладно, сверни-ка мне парочку!
– Хар-ращо, дарагой, как скажешь!
– Ка-аму бусики-и? Барышни, дамы, покупайте бусики! Настоящая иранская бирюза, сейчас таких нигде не сыщете!
– Знаем мы твою «настоящую бирюзу»! Опять крашеные стекляшки подсунуть хочешь, как в прошлый раз?
– Да клянусь тебе, бирюза это! С Севастопольской гостинки недавно привезли!..
…Мартиша мельком глянула в сторону обвешанного разнообразными нитками бус коробейника и хмыкнула:
– С тех пор, как у нас завязались торговые дела с Севастопольской… это юг вашей ветки… оттуда к нам караванщики иногда привозят на продажу всякие-разные камушки, цацки, парфюмерию 20-летней выдержки. Сами севастопольцы, правда, вовсю шифруются от остального Метро и делают вид, что их вообще в природе не существует… Это, правда, не мешает им тихой сапой наводить тайные связи везде, где только можно. Но поскольку Горбушка и сама предпочитает ту же партизанскую стратегию, то игру севастопольцев в секретность здесь очень даже понимают и поддерживают. Здесь тебе все как один будут клясться, что Севастопольская необитаема – даже те, кто в курсе, что это не так. Таковы правила деловых взаимоотношений двух этих общин, которые – если не хочешь проблем с допуском сюда – приходится соблюдать. Ну так вот. У этих шифровальщиков с Серого Юга прямо над станцией стоят так называемые Закрома Родины… Бывшая гостиница, что до войны битком была набита индийскими, афганскими и пакистанскими торговыми точками со всякими поделочными камнями, бусами, жемчугом, духами, этническим тряпьем, сувенирами и прочим фэншуем. Я сама туда до войны не раз каталась за расходниками… Впечатляющее было местечко, что и говорить! Семнадцать этажей цацок! – Существо ностальгически вздохнула и закатила глаза. – Удивительно, что эта домина не рухнула тогда!.. У севастопольцев сейчас, помимо патронной валюты, в ходу еще и жемчуг из тех лавочек; в свое время его там много было. А теперь даже у них это экзотика, потому что возить-то уже неоткуда и некому. Сперва у них это была внутренняя валюта, потом, когда Севастопольская законтачила – естественно с соблюдением всех своих секретных заморочек – с другими обитаемыми локациями Москвы, они ввели также и патронный расчет. Но он применяется в основном при внешних сделках. А в расчетах между собой они по-прежнему используют жемчуг. Здесь его тоже принимают, но курс жемчуга к патрону постоянно скачет. А вот прочие камушки, даже самые драгоценные, до статуса валюты не дотянули.
