– Но как же Костя? – попытался было запротестовать скавен. – Мы же хотели идти к вашим знакомым, просить их о помощи!
Существо незаметно сделала знак Кожану не вмешиваться и ткнула большим пальцем в висящие на стене старинные часы-ходики:
– Сегодня мы их уже по-любому не выловим. Пока доберемся до их станции, ночь кончится, а Сарф и его Сталкеробанда уже вернутся к себе Вниз. У меня, конечно, есть способ их вытащить на разговор из-за герм, но ведь им нужен будет отдых после рейда. Не правда ли? Так что предлагаю нам всем тоже нормально отдохнуть, выспаться, а уж завтра утром, со свежими силами, выдвигаться. Не волнуйся, – ласково добавила она, – вытащим мы Костю… А если ты сам сейчас не отправишься лечиться, – вдруг безо всякого перехода посуровела сирена, – то у тебя не будет завтра сил участвовать в походе! И мы тебя просто-напросто оставим здесь! Потому что не выспавшийся и больной член отряда – это потенциальная опасность для всех!.. – она остановилась и вдруг снова улыбнулась ему, спокойно и ободряюще. – Впрочем, я думаю, ты и сам это понимаешь, не маленький.
Такие доводы Крыс, при всей его склонности к упрямству, вынужден был принять, как некогда внял уговорам Кости не отказываться от еды. Потому что и правда понимал, что, если он выйдет в рейд таким, как сейчас – толку от этого не будет никакого. Он вздохнул и, медленно кивнув (…ой, башка совсем отваливается!), вылез из-за стола и побрел в комнату, где не так давно отлеживался после путешествия по подземельям. Там он разулся, улегся на знакомую софу и прижался ноющей стороной лба к пока еще прохладному краю подушки.
Спустя пару минут явилась Мартиша, поставила на тумбочку миску с водой и уже знакомый скавену люминофоровый светильник-банку. После чего достала из миски, слегка отжала и положила на лоб больному холодную мокрую тряпицу.
– Полежи пока, скоро отвар будет готов. Выпьешь его, поспишь – голова и пройдет… – мурлыкнула она. А потом протянула руку и несколько раз ласково погладила Марка по голове поверх компресса.
Крыс аж смутился: раньше, когда он был совсем пацаном, так делал либо отец, либо кто-то из женщин, кто в данный момент присматривал за ним. Теперь же он вырос и, вроде бы, перестал нуждаться в подобных знаках внимания и заботы во время болезни или перед сном. Однако поди ж ты… Действия Мартиши вызвали в нем светлую, приятно щемящую грусть по беззаботным детским годам, когда еще не нужно было изображать из себя взрослого, умудренного жизнью охотника и взваливать на свои плечи ответственность не только за себя, но и за кого-то другого.
В глазах подозрительно защипало, и скавен поспешил прикрыть их рукой, делая вид, что поправляет компресс.
– А этот ваш отвар… – он кашлянул, прогоняя неловкую хрипоту голоса, и даже попытался улыбнуться. – Он – тоже из тех, что действуют в комплекте с эффектом плацебо?
Существо хихикнула:
– Если тебе нравится так считать – пусть так и будет. Но вообще-то он и правда неплохо обезболивает. На себе проверяла. В моем-то случае этот самый эффект работать почему-то напрочь отказывается. Уж не знаю, почему…
– Кобра! – донесся из кухни зычный голос Кожана. – Твое зелье удирает, беги, лови!
– Полундра!!! – почему-то шепотом заполошно завопила сирена и кинулась к двери. – Я сейчас! – уже в полный голос крикнула она на бегу Марку.
Крыс невольно улыбнулся и утомленно смежил веки. Мартиша, не обращая ни малейшего внимания на свой возраст, легко и непринужденно дурачилась, словно девчонка, и почему-то от этого ее дуракаваляния было… уютно. Тепло, спокойно… безопасно. Как будто дома, на станции, в родной палатке, где многие вещи еще хранили память об отце и его запах. Запах родного человека… Марк вспомнил, как перед рейдом за моржехренью совершенно неожиданно для себя бросился в объятия малознакомой ему мутантки… впоследствии оказавшейся опасным монстром… Пожалуй, он будет скучать по ней, когда вернется в Алтуфьево. Интересно, Кожан разрешит ему потом хоть раз навестить ее?..
Существо вернулась, осторожно неся в одной руке баночку с мазью, в другой – исходящую паром чашку на блюдце. По комнате разлился душистый аромат трав и чего-то медицинского.
– Зелье, сэр! – торжественно возвестила она, ставя принесенное на тумбочку. – Удрать не успело – было поймано и водворено на место! Только пей осторожно – оно горячее! Давай-ка, приподнимись, чтоб удобнее было. Помочь – или сам?
– Сам! – с привычным и уже почти машинальным упрямством брякнул Крыс… и тут же ощутил легкую досаду и сожаление, запоздало поняв, что был бы, в общем-то, и не против снова ощутить на себе ее ласковые и заботливые руки.
Отогнав непрошеные горькие мысли о матери, Марк приподнялся на локтях и оперся о стену в изголовье софы. Поправил сползший компресс и принял от Мартиши чашку.
– Оуфс!!! – фыркнул он и отдернулся, едва коснувшись губами «зелья». – И правда, горячо! Как же быть?..
– Пей из блюдца, – посоветовала сирена, поправляя ему подушку. – Помнишь, как в чайхане – чай из пиалушек?
Скавен кивнул, налил в блюдце немного отвара и, поставив посудинку толстым ободком донышка на кончики растопыренных пальцев, осторожно поднес ее к губам и подул на пахнущий летним лугом кипяток.
– В широкой посудине у горячей жидкости испаряемость лучше, чем в узкой, – не преминула пояснить ходячая энциклопедия по имени Мартиша. – Потому и стынет быстрее. Я вот тоже не могу слишком горячий чай пить. Либо разбавляю, либо вот так – из блюдечка швыркаю, как в старину.
Марк медленно, глоток за глотком пил душистый горьковато-сладковатый отвар и вполуха слушал сирену, которая, пока меняла своему подопечному компресс, снова пустилась в пространные и занимательные рассуждения обо всяких интересностях.
– У нас в России принято пить чай тихо, не хлюпая. А вот в Китае… страна такая на юго-востоке, далеко отсюда… прихлебывают чай шумно, втягивая его вместе с воздухом. Говорят, что только так можно ощутить всю гамму вкуса и запаха чая. Ну, и при этом он еще и не обжигает рот.
Марк тут же, любопытства ради, опробовал данный способ, громко, на всю комнату, хлюпнув отваром.
Мартиша фыркнула:
– Заправский китаец! Только имей в виду: в здешнем обществе тебя с такими экзотическими манерами не поймут и даже сочтут невежей. У нас-то менталитет и нормы этикета другие. Так что, если хочешь пить что-то по-китайски – пей, но лучше в одиночестве и не так громко. Или, по крайней мере, среди тех, кто это понимает.
– А вы понимаете?
– Ну, так отож! – комически приосанилась Существо. И тут же подняла указательный палец. – Но тем не менее не практикую. Однако, не будем отвлекаться. Мне еще тебе ссадины мазать.
Марк поежился, вспомнив свое недавнее дефиле перед вождем. И тут же закашлялся, невольно хлебнув больше, чем нужно было.
– Ты меня извини за ту демонстрацию, – Существо сразу просекла, о чем он подумал. – Но Кожан – прагматик, ему нужно обязательно все увидеть своими глазами и все потрогать. Иначе на слово не поверит. А иного способа уговорить его не наказывать тебя я тогда просто не видела.