Поначалу простенькие — артефакты напитать.
Огородики местные заговорить.
Да и в Акадэмии было с кем силою поделиться. А она, что река, чем больше убывало, тем больше прибывало. И шли деньги, медяк к медяку.
После и серебро зазвенело.
А на четвертом курсе Фролу предложили постоянную работу. И платили полновесным золотом. Хватало, чтоб на возврат долга отложить и домой отправить. Фрол писал.
Об Акадэмии.
Учебе.
О том, что возвернется всенепременно, что появится, может, летом, а может, еще когда, было бы время. Только времени не было, то, которое появлялось, работа забирала.
Иль учеба.
Сам не заметил, как увлекся…
…и Акадэмией. И ею.
Ею с первого взгляда. Красива была. Горда. Знатна. Не про Фролову душу. Идет. Стучат каблучки, звонки, звенят бубенчики, в косу плетеные… и коса эта вьется змеею. Сияют перстеньки на тонких пальчиках. А лицо-то… и глянуть страшно.
Но глядел.
Украдкой. Издали. Любовался. Запоминал.
Рисовал.
В Акадэмии-то сказали, что у него талант… глупость это, выходило ладно, но и только. На том и сошлись. Архип, дружок заклятый, привел.
— Хочешь подзаработать? — спросил с порога и впихнул в комнату ее, а Фрол растерялся и только сумел, что кивнуть. — Ей нарисовать кое-что надо. Люци, заходи. Не смотри, что он букой. Это так, пыжится, а вообще нормальный парень…
— Что вы… — В ее присутствии Фрол терялся. Разом вспоминалось, кто он таков.
Пусть и свободным рожден был, а…
…боярская дочь и…
— Мне и вправду нужна помощь… не получается… с чертежами я прекрасно управляюсь, но рисунок — это другое. На рисунок у меня фантазии не хватает.
И вошла.
И присела. И выложила свои наброски.
— Видите? Этот чертеж следует поместить на идеально ровную плоскость. Он сам по себе красив. Как мне кажется…
Фрол слушал и кивал.
Не видел ни чертежа, ни плоскости. Ничего не видел, кроме алой ленты в ее волосах. И самих этих волос. Ушка аккуратненького, розового, будто бы из жемчуга литого. Крохотной родинки на щеке ее… самой этой щеки, пудрою не припорошенною, но гладкой, мягкой с виду.
Сидел.
Смотрел. Дышать боялся, спугнуть…
— …но я понимаю, что не все разделяют мою любовь к подобным… абстрактным узорам.
— Люци, не уговори парня вусмерть.
Архип лишь посмеивался.
Понял?
Давно понял. И сыскал повод привести ее. Думал, помогает, только хуже сделал… но тогда Фрол ему был благодарен, если не за надежду, то хотя бы за тень этое надежды.
И рисунок сделал.
Медальон о двух половинах. Внутри — чертеж ее, который она сама выводила на мягком золоте тончайшею иглой. На другой — чеканная пластина с птицами.
Две цапли застыли друг напротив друга, мгновенье птичьего танца, подсмотренного на болотах. И она сама удивилась, набросок увидав.
— Вы действительно талантливы.
А Фрол, робость унявши, пробормотал:
— Не в том, что начерталки касается…
У него и вправду не ладилось. Все ж права она была. Рисунок — это одно, а чертеж — совсем даже иное. И чертежи Фролу не давалися. Линии прямые. Углы… вся эта наука, которую он старательно впихивал в голову свою, в оной голове укладываться не желала.
— Если хотите, я помогу…
Хотел ли?
С того дня и повелось. Фрол и Архип, а с ними — Люциана Береславовна… тогда еще попросту Люциана… Люцианушка… Аннушка…
…его Аннушка.
…ведь и вправду понадеялся, дурень этакий. А что, денег он собрал довольно, чтоб откупиться… не поленился съездил до дому. А там боярин сменился, старый-то, быть может, и не отпустил бы, он свою выгоду чуял, но наследникам надобен был не маг с грядущею выгодою, а деньги… хотелось красивое привольной жизни.
Денег у Фрола было.
Чего не хватило — Архип дал. В долг, конечно… в долг. Аннушка тоже хотела дать, у нее-то с деньгами всегда вольно было, но он не взял. Тогда и поругались в первый раз… думалось — в последний. И самим смешно стало, мол, какая глупость… деньги.
…обратно мало что на крыльях не летел.
…сговорили же.
…полгодика всего осталось. И станет Фрол полноценным магиком. Работа будет. Его уже ведают, зовут… и платить будут. По-первости-то придется потерпеть.
Пока на дом соберут… оно-то понятно, что батюшка Люцианы этакому жениху не обрадуется. Да только не будет у него власти над полноценною магичкой. Свободна она станет в выборе.
И выберет.
Мнилось, что выберет… уже выбрала… ведь слушала. И улыбалась. Смеялась, когда он, ошалевши от счастья, хмельного, как мед молодой, рассказывал про жизнь их будущую.
Про дом.
Про…
…почему ни словом не обмолвилась, что не по нутру ей это? Дала надежду, а после…
…Фрол помнил свой страх, который возник, когда он постучал в дверь ее комнаты…
…или сначала встреча была с Марьяной Ильиничной? Сочувствие ее притворное… и ласка… намеки, что не верна ему Люциана. Мол, нельзя уезжать надолго, невестушку свою бросать, ибо заскучает девка. А там и сыщется кто, способный грусть-тоску развеять.
Не поверил.
Озлился.
Мало, что не сказал грубо… но сдержался и бросился к ней… колечко купил… теперь, когда свободен был, мог подарить. Пускай простенькое самое, серебряное да без каменьев, но зато заговоренное. Тут-то Фрол мастером был.
Научился.
Небось недаром за его плетения немалые деньги люди платить готовы были.
Счастье было… было… что горихвостка на ветке. Вот она сидит, поет-заливается, а вот и исчезла, сгинула в листве зеленой…
…пустая комната.
…мертвая.
Он сразу это понял, хотя на первый взгляд все на месте осталось. Сундуки у стен. Столик ее… бумаги… над чем она работала? Встроенная защита?
Стены.
Пол.
От дурного глаза. От завистников и татей, от слова поганого, от проклятий… красиво получалось, будто бы узор дивный, не то азарский, не то и вовсе из страны Шемет, откудова были Люцианины кубки резные.
…берегла их.
…а тут осколки на полу лежат. Фрол собрал их, положил на стол. Огляделся. И тогда… да, тогда, пожалуй, осознал, что Аннушка ушла.
Да только не поверил.
Не могла она, чтобы сама… чтобы по воле своей… бросить все… и его, и работу свою… и кубки шеметские… искать кинулся.
