— Помогите мне, — едва слышно простонала Нонна в надежде, что хоть кто-нибудь сможет услышать ее. — Помогите же, помогите! — взывала она все громче и громче. — О мамочка, Господи, кто-нибудь…
Нутро опалило огнем, суставы ног выламывало, будто бы сам дьявол решил вывернуть ее наизнанку.
Нонна стонала, не в силах подняться и дойти до ближайшего дома. Она подтягивала коленки к животу, и тогда та огненная субстанция, которая минутой назад медленным сгустком жгла ее изнутри, вдруг вырывалась наружу и, казалось, испепеляла ее кожу. Нонна опускала ноги, стараясь отодвинуть их подальше. Так далеко, что все тело выгибалось, словно пружина. На мгновение становилось легче. Нонна глубоко вдыхала воздух. Она впитывала его холодную нежность через поры вытянутой шеи и вспотевшего, покрытого крупной испариной лица. Она разжимала ладони и растопыривала пальцы. Как будто ладони тоже могли впитывать воздух, словно раскрытые жабры. Но снова болезненные судороги сводили тело. Нонна дрожащей рукой хватала живот, рвала его ногтями, срывала одежду и стонала. Ей хотелось закричать что есть силы, но дыхание перехватывало, и кричать не было никакой возможности.
Другой рукой Нонна поддерживала тело в полусидячем положении. Ей казалось, что все это происходит в глубоком, как бездна колодца, и таком же страшном, холодном сне. Она кусала губы и лихорадочно соображала, что делать. Звать на помощь бесполезно. У нее уже нет сил, чтобы крикнуть, а тело наливалось такой нестерпимой мукой, такой невыразимой болью, что даже тонкий стебелек травинки, коснувшийся ее руки, показался огненным лезвием.
Внизу живота что-то стало вращаться так, будто туда воткнули вертел и медленно, разрывая по кусочкам внутренности, наматывают на него ее жизнь. Наматывают и вынимают. Нонна снова утробно застонала и, напрягшись всем телом, попыталась встать. В глазах помутнело, и она, сильно окорябав лицо о шершавую стену, упала прямо на живот.
11
Хорошо-то как, радостно и легко! Воздух чистый, как будто его только что отфильтровали. И пахнет сладко-сладко. Звуки шагов гулко разносятся по пустынной улице, мощенной большими булыжниками. «Интересно, когда эту улицу мостили?» — весело оглядываясь по сторонам, почему-то подумала Алинка. Она вслушивалась в пенье птиц и шорох веток, едва покрывшихся зеленой дымкой. Листочки уже проклюнулись из своих коконов и разрастались прямо на глазах. Май. Хороший месяц. После холодной зимы, которой, казалось, не будет конца, май приходил радостным всплеском новых надежд, сильных чувств и эмоций. Алинка любила этот месяц. Она наслаждалась приходом весны и на некоторое время забывала о неудачах, обидах, огорчениях и, самое главное, о своей большой и безответной любви к Витьке. В голове ее роились мелодии, она едва успевала добежать домой и подсесть к пианино, как пальцы сами вспархивали над клавишами, и в окна вырывалась сильная, нежная и чуть печальная мелодия. Почему печальная, если Алинку переполняли радость и счастье? Алинка сама не могла себе объяснить это. Наверное, потому, что все вроде бы есть для счастья, а Витьки — нет. Витьки нет, как в воду канул. Еще осенью. Был-был и вдруг — исчез. Потом-то уже Людмила Ивановна сказала, что Витька неожиданно для нее самой сдал все экзамены в медицинский и поставил родителей перед фактом: уезжаю. Сборы были скоротечными, всего в один вечер. Утром ранним поездом Витька укатил. «Вспоминайте иногда вашего студента…» — напела Людмила Ивановна шлягер своей молодости и улыбнулась, потрепав девочку по голове. «Вот так-то, Алинушка…» Наверное, не ускользнула от ее глаз мимолетная вспышка смятения и растерянности.
— Так неожиданно? Разве так бывает? Ведь в институт вначале документы сдают. Потом готовятся. Потом экзамены…
— А ты понимаешь, он же в школе отличником был. Химия, физика, биология — это его любимые предметы. Он все учебники наизусть знал. Ну не то чтобы сидел за ними весь год… Просто это его увлекало. Во всем есть своя внутренняя логика, свои законы развития. От малого к большому, от простого к сложному. Мы с отцом пытались научить его не зубрить параграфы, а проникать в эту логику. Звено за звеном, так вся цепочка и выстраивается. Цепочка понимания сути изучаемого предмета… — Людмила Ивановна заглянула в глаза девочки, пытаясь понять, не слишком ли сложно и скучно она говорит. Но Алинка внимательно слушала. Только взгляд ее был каким-то странным. Словно ее обманули в чем-то.
— Конечно-конечно, — закивала Алинка головой, уловив паузу в речи Людмилы Ивановны. Она вскинула голову кверху и прикрыла глаза. «Ну что ж. Уехал, значит, уехал. Не навсегда же. Приедет весной. На каникулы приедет, — пыталась она успокоить себя. — А так даже легче будет. Не нужно прислушиваться к шагам в подъезде, к скрипу дверей и грохоту лифта. Она будет помогать маме. С каждым днем ей все труднее справляться с обязанностями по дому».
— Да, конечно. Во всем своя логика, — подтвердила Алинка. — Простите, Людмила Ивановна, мне еще в магазин до закрытия.
— Беги, Линушка. И ты смотри, если помочь чего, не стесняйся, приходи. Ладно? — Людмила Ивановна привычным жестом потрепала девочку по волосам.
Алинка стряхнула задумчивость и обнаружила себя снова на пустынной весенней улице. Ажурная дымка листвы была трогательной и беззащитной. Алинка сорвала веточку с тремя хрупкими листиками и поднесла к носу, ноздрями втягивая едва уловимый аромат зелени.
Неожиданно из-за угла спорткомплекса раздался стон. Стон был тихим и жалобным. Первой мыслью девушки была мысль о собаке, сбитой какой-нибудь машиной. Но нет, стон не похож. Алинка поторопилась. Она почти бегом добежала до двери спорткомплекса и еще метра три вдоль стены. Обогнула здание и чуть не упала, споткнувшись о чье-то тело.
Алинка наклонилась над телом, осторожно перевернула его лицом вверх и ахнула. Да она же видела эту девушку. Часто видела. Раньше она работала нянечкой в детском саду, куда подружка Алинки водила сестренку. После школы, забегая за малышкой, они встречались с этой миловидной и стройной девушкой. Но что-то она так располнела.
Алинка изо всех сил попыталась приподнять тяжелое и безвольное тело. Девушка еще раз тихо застонала и руками обхватила живот. Живот плотно округлился, и Алинка поняла, в чем дело. «Господи, да она же беременная, — мелькнуло в ее голове. — Что же делать?»
Мысли барабанной дробью стучали в ее мозгу одной-единственной фразой: что делать? Первое решение, которое она приняла, это подтащить лежащую на асфальте к стене и прислонить к стене. Алинка еще раз поднатужилась и потянула по асфальту невыразимо тяжелое тело. Девушка снова застонала, она открыла глаза и едва слышно попросила:
— Не надо, мне больно… Очень больно…
Вдруг Алинке показалось, что после этой фразы девушка не смогла сделать вдох. Она умерла, — Алинка запаниковала. Издеваясь в душе над собственной нерасторопностью и безмозглостью, она лихорадочно стала перебирать другие возможные варианты. Мимо них промчался автомобиль. Но он пролетел так быстро, что даже если бы Алина и заметила его вовремя, она все равно не успела бы добежать до дороги и поднять руку. Вдруг на глаза ей попался пожарный щиток. «Разбейте стекло», — прочитала Алина и не задумываясь подняла с земли большой темно-бурый обломок кирпича и, приблизившись к щитку, ударила по маленькому замызганному квадратику стекла. Взвыла сирена.
