Еще одна просьба к вам ко всем, потому ко всем, что я знаю, вы люди бедные, и ты, матушка, и ты, брат. И хоть тут дело идет не о большой сумме, но я вас так много утруждал подобными просьбами, и другим, может статься, это было подчас весьма не по сердцу… болезненное чувство, которое я испытываю при воспоминании обо всем этом, заставляет меня объясниться прямо и откровенно…
Я остался должен 50 прусских талеров в Лейпциге и 100 франков в Швейцарии. Отдайте, пожалуйста, эти долги. Это последняя милостыня, которой прошу у вас. Адреса прилагаются. У кредитора в Лейпциге попросите извинения, что так поздно расплачиваюсь, и выразите ему мою искреннюю признательность. То же самое выразите и кредитору в Швейцарии. Не могу еще не попросить вас, чтобы вы, если обстоятельства позволят, поклонились от меня и той, которая, по чувству моего сердца, по выбору души моей, стала вам родственницей, стала частью вашего семейства. Я любил ее и, несмотря на все душевные потрясения, какие перенес в последние дни, люблю и до сих пор. Не знаю, дозволит ли ей растерзанное сердце долго обо мне помнить. Я ничуть не требую этого и нисколько не удивился бы, если б она меня забыла. Ведь все ее семейство из-за меня под арестом. Само собой разумеется, что я не имел бы другой жены, если б остался жить. Кланяйтесь же ей и всему ее семейству и попросите у них, от моего имени, прощение за все слезы и страдания, какие они претерпели по причине заключения моего в тюрьму. Ты, брат, я знаю, любишь нашу бедную матушку: помни же, что она много вынесла в своей жизни от людей! Справедливо ли? Это рассудит Бог. Помни, что сверх своих обязанностей в отношении к ней, ты принимаешь на себя и мои обязанности. Смерть моя пускай не останавливает тебя на пути к женитьбе. Не носи отнюдь траура по мне. Не знаю твоей избранной, а потому замечу только, чтобы ты не забывал, что, кто женится, тот налагает на себя обет на всю жизнь; но ты человек с умом, опытен, а потому, вероятно, будешь счастлив. Прими же, мой милый Станислав, благословение от вашего Симона оттоле, где, вместе с нашим отцом и всеми теми из нашей семьи, кто оставил уже этот мир, я буду ожидать всех вас, свободный и покойный; ибо здесь, на земле, во время, которое проживаем, когда нужно вынести адские муки, чтоб быть честным человеком, – жизнь в тягость. Ты скажешь когда-нибудь своим детям, брат, что на этом свете жил Симон, брат твой, который был честен и который любил бы их… Если Бог даст тебе сына, назови его Янушем, – имя, которое я долго носил; а дочери дай имя Эмилия, дорогое моему сердцу. Что касается моих вещей, которые здесь находятся, мне сказали, что они поступят в казну. Хоть эти тряпки, без сомнения, никому не нужны, однако может случиться, что вам их не отдадут. Оставляю это на волю судеб.
Матушка! Милая матушка! Имей силы, имей дух перенести удар, который тебя ожидает. Помни, что с тобой остается брат мой и что ты обязана сохранить себя для его детей. Что бы он стал делать, когда бы ты, предавшись отчаянию, покинула его сиротой. Со мной кончено, и толковать обо мне не стоит. Но бедный брат мой, оставшись на этом свете один, жил бы, терзаясь тоской, и наши души, смотря на его страдания, также бы страдали. Я же, хотя и один иду на тот свет, перенесу эту разлуку, потому что издавна к ней привык. Живите счастливо и свободно! О, если б вы испытали хоть половину счастья, отвечающую половине моих страданий!.. Прощайте и не жалейте обо мне, ибо не о тех надо жалеть, что идут туда, а о тех, кто остается здесь. Любите друг друга, живите в добродетели и будьте счастливы в душе своей, и смерть вам будет так же легка, как и мне. Милый брат мой! Не гонись за избытками и не желай более того, что имеешь, – и Бог благословит твой дом. Не знаю, когда меня казнят, но мне все равно: сегодня, завтра, через неделю или через месяц. Спокойной ночи вам, дорогие моему сердцу! В Румбовичах, подле могилы тетушки, положите камень, без всяких надписей и простой, так как я жил просто, не по-барски: положите его на память обо мне. Я буду ходить туда с тетушкой и утешаться вашим счастьем, не то – плакать о вашей недоле. Верю в моего Бога, что это будет мне дозволено; а потом, когда и вы соединитесь со мною, мы будем ходить туда все вместе и шутя
вспоминать о наших бедствиях и страданиях, испытанных нами в земную нашу жизнь. Ксендз говорит, что я буду расстрелян сегодня. Прощайте! Надейтесь на милосердие Божие так же, как и я надеюсь.
Симон Конарский
VII–VIII
Инструкции Мирославского
I. Инструкция для окружных комиссаров и офицеров
1) Революционная власть есть единая, абсолютная, гарантированная заговором (przez mandat sprzysięzenia). Кроме этой власти всякие другие будут учреждаемы непосредственно ею самой.
2) Правительство, утверждаемое заговором, может быть возобновляемо и изменяемо по желанию большинства членов, устранением некоторых из них и заменой их новыми. Состоит не более как из семи и не менее как из пяти членов. Оно не может устранить из себя за один раз более одного члена.
3) Это правительство, как исполнительная и законодательная власть, постановляет законы и приводит их в исполнение через своих чиновников.
4) Революционная Польша остается под абсолютной властью такого правительства до тех пор, пока не будет освобождена в смысле географическом и политическом от всех внешних врагов и обеспечена от контрреволюции. Как только то и другое будет достигнуто – правительство сзывает обыкновенный сейм (sejm normalny), которому передает свою власть и предоставляет устройство всех частей по организации края.
5) Восстающая Польша делится в смысле географическом и административном на пять Главных управлений (Wielkorządztw), как то: Пруссия и Великое княжество Познанское, обе Галиции, Русь, Литва и Конгрессовая Польша. В каждое из этих Главных управлений будет назначен главноуправляющий (Wielkorządzca), как уполномоченный правительства, утверждаемый самим правительством и им же сменяемый.
Каждое Главное управление делится на округи, которых границы заключаются в нынешних округах, обводах и уездах.
Начальник округа есть окружной комиссар, которого назначает главноуправляющий, а утверждает правительство.
Каждый округ делится на гмины, согласно теперешнему делению. Начальниками в гминах будут войты, которых представляют правительству на утверждение комиссары и главноуправляющие.
6) Для удержания порядка в революции главноуправляющий назначает в каждой провинции двух генеральных инспекторов, с полицейской властью, кои или сами лично объезжают вверенные им обводы, или посылают туда подчиненных им чиновников, с тем чтобы все революционные инструкции были исполняемы с возможной точностью. Они должны распространять восстание во всех местах, где оно еще не проявилось; уничтожать всякое сопротивление; представлять высшей власти всех уклоняющихся от исполнения своих обязанностей и тех, кто окажет непослушание, или даже хоть равнодушие к делу – отправлять в революционный трибунал.
7) При каждом Главном управлении должен быть учрежден самим главноуправляющим постоянный революционный трибунал 1-й инстанции из пяти членов. Трибунал этот представляет свои приговоры на утверждение правительству. Желательно при этом, чтобы правительство установило высший суд, который бы мог заступать высшую власть в отношении произнесения приговоров последней инстанции. Комиссары обводов будут de facto и революционными мировыми судьями. Всякий, отказывающийся повиноваться приказаниям какого-либо чиновника, лишается покровительства законов.
