Тим аж вздрогнул.
– Так это… У меня в подсумке лежало… Нет сейчас подсумка.
– Где он?
– Караульные забрали. Там бумага лежала.
– Какая еще бумага?
– Я ее у мертвого капитолийца забрал. Там было написано, что предъявитель сего документа… переговоры какие-то… ну и подпись – Верховный Стратег Капитолия, Глава Когорты Избранных Якуб. Я и подумал, что это капитолийцы. А что, я ошибся?
Гермес проигнорировал вопрос. Но, нахмурившись, спросил:
– Значит, твой подсумок у караульных?
– Да.
– Проверим… А кто этого капитолийца, с бумагой который, убил?
– Я не знаю. Он мертвый валялся…
В дверь постучали.
– Кто там?! – рявкнул старшина.
Дверь открылась, и на пороге появился начальник службы охраны Степан.
– Прости, Гермес, что помешал. Но, – есаул многозначительно понизил голос, – есть срочная информация.
– Какая?
– Секретная.
Гермес с характерным прищуром взглянул на Степана, но ничего не сказал. Грузно поднялся с кресла и, обогнув стол, направился к двери. Лицо его было непроницаемо и угрюмо.
«Кажется, я пока нигде не прокололся, – подумал Тим. – В чем ему меня обвинить? В том, что я сбежал с места боя? Он сам понимает, что я очутился в безвыходном положении… Правильно я сделал, что соврал. Если бы я сообщил, что меня спас нео, он бы подумал, что я свихнулся. Или заподозрил бы, что я что-то скрываю. Кто же в такое поверит… Жаль, я не знаю, кто остался в живых из маркитантов. И остался ли вообще…»
Гермес вернулся из коридора, где шептался со Степаном, примерно через минуту. Захлопнул дверь и прошествовал к своему креслу все с тем же непроницаемым лицом. Однако Тиму показалось, что оно стало веселее.
– Гермес, а что с нашим отрядом? – спросил Тим. Он решил прощупать настроение старшины и заодно как-то перехватить инициативу. Ведь до сих пор он лишь оправдывался, словно преступник. – Кто-нибудь выжил?
– Конечно, выжил, – с усмешкой отозвался Гермес. – Это только тебе показалось, что все погибли. С перепугу, наверное… Скажи-ка мне, Тимоха, а где ты взял карабин?
– Какой?
– Не притворяйся идиотом. С которым сюда пришел.
Вопрос оказался на засыпку. Как-то Тим упустил этот момент. Он нес карабин до самого Стадиона, потому что боялся нападения. И вообще – какой нормальный человек выбросит исправный карабин?
Однако в вопросе старшины наверняка таился подвох. А времени на раздумье не было. Вопрос-то совсем простой.
– Я его это, – пробормотал Тим, – у капитолийца забрал. У мертвого.
– У мертвого?
– Ага.
– Значит, у тебя был карабин?
– Да.
– Тогда чего же ты не отстреливался?
– У? – машинально откликнулся Тим. И, спохватившись, добавил: – Я не понял.
– Чего ты не понял? Ты говорил, тебе нечем было отстреливаться от капитолийцев. Потому и убежал. А у тебя, оказывается, карабин имелся.
– Так я же стрелять не умею. Мне никто не показывал.
Гермес некоторое время молчал с озадаченной физиономией. Затем спросил:
– Если ты, придурок, стрелять не умеешь, зачем карабин подбирал?
– Так он же денег стоит. Я подумал, это трофей. Продам на рынке, золотые получу. Ты же знаешь, мне монеты нужны.
Старшина хмыкнул.
– Ну, предположим… А ты знаешь, что это карабин из нашей партии? Той, что мы направляли лесным людям?
– Которая пропала?
– Да.
– Нет, не знаю. А что?
– Откуда этот карабин мог оказаться у капитолийцев?
– Да не знаю я, – сказал Тим. – Может, они нашли схрон?
Старшина откинулся на спинку кресла и на этот раз замолчал надолго. «Да, – подумал он, – такое тоже возможно. А вообще – настоящий дурдом. Тут без бутылки первача не разберешься. Не может Тимоха быть предателем, не верю. Но что-то здесь не так… Вздернуть его на дыбу и допросить с пристрастием?
А если не врет? После дыбы из него какой боец? Погублю отличного гладиатора, и на фига? Он, считай, сейчас как курица, которая несет золотые яйца. Но если он темнит…
Надо было его с самого начала на дыбу вздернуть, едва он у нас объявился со своей Аленой. Глядишь, было бы меньше проблем. Сейчас, конечно, тоже не поздно, но не сегодня. Пусть сначала разделается с бойцом шамов. А вот после этого все равно допрошу с пристрастием. Черт с ним, что ценный гладиатор. Выявить измену важнее».
Гуманность старшины, решившего отложить допрос Тима с пристрастием, объяснялась простой и, разумеется, меркантильной причиной. Сегодня утром у Гермеса побывал с визитом представитель вождя шамов Руго двуглазый шам Люм. «Двуглазый» пришел с деловым предложением – провести бой между их бойцом и гладиатором Спартаком. Да еще и на крупную сумму денег, которую шамы обещали поставить в тотализаторе.
Предложение, разумеется, сразу заинтересовало Гермеса – монеты сами плыли в руки. Но утром он еще ничего не знал о судьбе Тимохи, поэтому сказал Люму, что Спартак залечивает рану. Мол, как оклемается – сразу сообщу.
Теперь, после возвращения Тимохи, ситуация изменилась. Гермес решил, что завтра выставит его против бойца шамов. Чего тянуть? Деньги надо ковать, не отходя от кассы. Пусть Тимоха помашет мечом, а клан срубит на этом очередную кучу бабла. Надо же компенсировать убытки. А после боя видно будет, что делать дальше.
Старшине вдруг пришла в голову интересная мысль. Можно и не пытать самого Тимоху, достаточно вздернуть на дыбу его подружку Алену. Это даже эффективней, потому что парень в лепешку расшибется, чтобы отмазать свою деваху. Тогда будут и волки сыты, и овцы целы.
– Сдается мне, Тимоха, что ты врешь, – сказал Гермес. – Что-то у тебя концы с концами не сходятся.
– Не знаю, о чем ты, старшина, – ответил Тим. – Как было, так все и рассказал.
– Сдается мне, что не все. Может, тебя на дыбу вздернуть?.. Или нет, лучше твою Алену. Начнет с нее палач шкуру спускать, глядишь, и ты правду расскажешь.
Тим побледнел и сжал челюсти так, что скрипнули зубы. Сглотнув в горле комок, процедил, еле сдерживая клокочущую внутри ярость:
– Гермес, ты обещал, что не тронешь Алену. Так нечестно.
– А ты обещал, что найдешь схрон и вернешь мой товар. Вернул?
– Нет. Но я не виноват.
– Это не мои проблемы. Забыл, о чем мы договаривались? Так я напомню. Мы договаривались: если мои люди попадут в ловушку, продам твою Алену «мусорщикам». И что теперь? Товара нет, люди погибли… Что мне теперь делать?
