Помог ей открыться все тот же Максюша.
Увидев, что хозяйка здесь, а значит, поддержка ему обеспечена, он перестал выть, подскочил к ненавистному соседу и куснул того за ногу в клетчатой тапочке.
Цыплаков не пошевелился.
Только теперь Ксенофобия Никитична поняла, что он мертв. Иначе быть не могло: зубки у ее обожаемого Максюши чрезвычайно острые, ей ли не знать, и кусается он больно.
Осознав этот непреложный факт, Ксенофобия здорово перепугалась.
Скажем прямо, ей не так уж часто выпадало находить трупы соседей. Не говоря уже о том, что попасть в число подозреваемых ей вовсе не улыбалось. А еще эти следы Максиных зубов на ноге покойника…
Но уже в следующую секунду она вспомнила эту омерзительную женщину у дверей соседа. Наглая, отвратительная особа! Чего стоит одно ее малиновое пальто! Недаром Максюша сразу ее невзлюбил. Собака прекрасно разбирается в людях, ее не обманешь фальшивыми улыбками. А еще эта особа с угрожающим видом говорила насчет какой-то статьи какого-то кодекса. Вот кто действительно метит в подозреваемые!
Вот о ком нужно немедленно сообщить компетентным органам!
Ксенофобия Никитична ловко ухватила поводок и поволокла Макса подальше от нехорошей квартиры.
Дома, заперев дверь на все замки, она почувствовала себя намного лучше. Теперь, когда и она, и ее Максик в безопасности, можно было приступить к поимке преступницы. Ксенофобия набрала телефон полиции и заговорщицким голосом произнесла:
— Приезжайте немедленно! Убийство! Совершено лицом женского пола в малиновом пальто!
В отличие от деловой и энергичной Жанны Катя Дронова проснулась чрезвычайно поздно. Впрочем, так же поздно она просыпалась вчера, и позавчера, и третьего дня. Как представитель свободной профессии, она пребывала в непоколебимой уверенности, что творческим натурам ни к чему подниматься ни свет ни заря. Самыми любимыми у нее были вечерние часы — именно их она обычно посвящала работе.
Правда, когда дома был любимый муж профессор Кряквин, она вставала значительно раньше, чтобы приготовить ему завтрак и проводить на работу. Но это случалось не слишком часто, поскольку профессор, страстно влюбленный в Африку, большую часть времени проводил в дальних экспедициях. После одной особенно долгой экспедиции Кате даже пришлось поставить вопрос ребром и настоять, чтобы муж прекратил столь дальние поездки. И это удалось: профессор перестал ездить в Африку, но по-прежнему время от времени отбывал в разные европейские и американские университеты — читать лекции и выступать с докладами.
Вот и сейчас он находился в отлучке, а Катя, пользуясь этим, отсыпалась в свое удовольствие.
Она блаженно потянулась, перевернулась на бок и представила, как сейчас славненько позавтракает…
Перед ее мысленным взором предстали огромная чашка дымящегося кофе со сливками и громадный бутерброд, который она непременно соорудит, уложив в несколько рядов ломти ветчины и куски свежего сыра. Конечно, было бы совсем хорошо, если бы эту чашку кофе и этот бутерброд кто-нибудь сделал за нее и принес прямо в постель, но нужно быть реалистом и не ждать от жизни слишком многого. В конце концов, она может встать, приготовить себе завтрак и снова уютненько забраться в постель.
С этой мыслью она перевернулась на другой бок…
И охнула.
Бок болел. Он был здорово ушиблен.
И тут Катерина разом вспомнила множество неприятных вещей. Как на нее напали двое отвратительных типов, как она упала на асфальт — тогда-то и ушибла бок. Как на помощь пришел могучий Леонтий Хвощ… Впрочем, это воспоминание было уже не столь неприятно.
Одним словом, она вспомнила весь вчерашний вечер.
Выставка Хвоща и его единомышленников, триумфальное потребление истинного искусства, ее собственное, Катино, заточение в туалете…
Еще она вспомнила, что те двое нахалов отобрали у нее чужой чемоданчик. Причем не тот, что она взяла у Жанниного знакомого.
Хотя Жанна, и это Катя тоже теперь вспомнила, как раз утверждала, что знать не знает того типа. И что Катька вовсе даже ей не звонила.
А почему, интересно, Жанна вообще не пришла на вчерашнюю выставку? Неужели, как всегда, у нее нашлись более важные дела? Подруга называется!
Катерина охнула и, потирая ушибленный бок, поднялась с тоскливо застонавшей кровати.
«Наверное, девчонки все-таки правы, — думала она, разглядывая себя в зеркале и мучаясь от осознания собственной никчемности. — Я постоянно попадаю в какие-то дурацкие истории, и все потому, что у меня недостаточно силы воли! Она у меня, конечно, есть, эта сила, но какая-то слабая… Вот Ирина, например, если ей нужно закончить очередной роман, забывает обо всем на свете, ей даже звонить бесполезно, потому что она отключает все телефоны. Или Жанка — она умеет сосредоточиться, взять себя в руки, отложить все второстепенные дела… Наверное, и вчера не пришла на выставку, потому что была занята чем-нибудь более важным. Конечно, это правильно, работа должна стоять на первом месте, но хоть позвонить-то могла…»
Катя снова тяжело вздохнула и решила, что сегодня же возьмет себя в руки и начнет работать. В конце концов, она художник, творческая натура, и творчество должно стоять у нее на первом месте. Она, можно сказать, должна творить и днем и ночью…
Тут Катя замерла, как почуявшая дичь охотничья собака.
Ночью! Сегодня ночью ей приснился сон потрясающей красоты!
Ей приснилось, что она смотрит с высоты птичьего полета на чудесную долину, покрытую полями, рощами и виноградниками. Среди этих полей и виноградников извивалась дорога, усаженная тополями. Это было так красиво, что хотелось плакать. И самое удивительное, что эта долина, этот чудесный вид были не чем иным, как сшитым из разноцветных лоскутков панно!
Катя вспомнила многочисленные примеры того, как гениальные идеи приходили творческим людям во сне.
Великому химику Менделееву так явилась Периодическая система элементов. Другой знаменитый химик, Кекуле, увидел во сне формулу бензойного кольца. Английскому поэту Кольриджу приснилась целая поэма. И вот теперь она, Катя Дронова, встала в один ряд с такими замечательными людьми! Ей явилась во сне идея произведения, и осталось только претворить эту идею в жизнь.
В голове у нее зашевелились творческие мысли. Мысли шевелились так интенсивно, что Катины рыжие волосы поднялись дыбом.
Работать, работать и работать!
Катерина торопливо и без всякого увлечения позавтракала всего лишь простой яичницей и одним бутербродом с маслом и разбросала на рабочем столе оставшиеся от предыдущего панно цветные лоскутки.
Их было мало, а самое главное — для приснившегося шедевра требовался материал нежно-зеленого цвета. Увы, ничего похожего в ее запасах не оказалось.
Очень кстати она вспомнила, что накануне видела в руках дворничихи Зины какой-то поношенный плащ или пальто из ткани как раз такого цвета.
