Закончив стрелять, она положила оружие на стойку, повернула голову в мою сторону и улыбнулась. Засмущавшись и разозлившись одновременно, я захлопнул варежку, опустив голову, принялся снаряжать магазин. Как говорится, окунули, причем с головой, причем…
— Не помешала? — Неслышно подойдя, она остановилась в паре шагов от меня, обгаженного.
— Да, то есть нет, извините. — Господи, что я несу?
— Давно не стреляли?
— Не то слово.
— Примете пару советов?
— Конечно. — От стрелка такого класса советы принимаются круглосуточно, лишь бы давали.
— Тогда успокойтесь, расслабьтесь и не бойтесь промахнуться. Удачи. — Развернулась и пошла прочь.
Открыла Америку с Азией: успокойтесь, не бойтесь промахнуться, блин, расслабьтесь! Хорошо ей говорить. А тут, а, собственно, в чем дело-то? Ну, промахнусь, ну… Бах! Неужели? А ну-ка еще разок: бах-бах-бах! Надо же, вроде ничего нового не сказала, а поди ж ты. Постепенно дела пошли не так кисло. Перед тем как начало потряхивать руки, я даже умудрился почти повторить свой лучший результат, который показывал четыре года назад при стрельбе на время из кармана куртки. Настроение изрядно улучшилось, и я решил наградить себя за ворошиловскую стрельбу походом в баню.
То ли продолжительная (завтра три дня будет) трезвость, то ли горячий сухой пар, то ли чай с вишневым вареньем, не знаю что, но повлияло на мои вялые мозги, и в голове задвигались шестеренки. Вдруг стало окончательно ясно, во что я влип сам, втянул других и, что самое главное, выявилась ничтожность шансов на то, чтобы победить или даже выжить. Я вздохнул и пошел в парилку, хотя делать этого не собирался. То ли решил еще разок побаловать себя напоследок, то ли подготовиться к жару котла, в котором в самом скором времени буду вариться.
Глава 6
— Где Дед?
— Звонил, просил передать, что они подтянутся чуть позже, — сообщил мне Берташевич.
— Сам-то почто заявился, ты же вроде не хотел?
— До сих пор не хочу, а что делать?
— Погоди, а почему сказал, что приедет не он, а они?
— Я знаю?
Первым в снятую мною накануне «трешку» на «Преображенке», заявился Сироткин. Поздоровался, сбросил вещички и тут же ускакал на поиски ближайшей стоматологии: в дороге у него зверски разболелся зуб. Буквально следом за ним ввалился Костя Берташевич, как всегда, шумный и веселый. До неприличия загорелый, как будто не водкой на Дальнем Востоке торговал, а загорал на Мальдивах. С места в карьер полез обниматься, едва не сломав мне при этом ребра, потом предложил в ожидании кворума слегка размяться продукцией собственного завода, «ручной работы, только для своих».
— Не пью, — гордо отказался я и сам немного засмущался от сказанного.
— Ну и черт с тобой, — не стал настаивать Костя. — Тогда вот, — и достал из сумки здоровенный пакет с кедровыми орешками, — сам, между прочим, бил, сам калил.
Вернулся Женя, с ненавистью посмотрел на нас, изображающих белок, и пошел в ванную — смывать с физиономии кровь и стоматологический цемент.
К тому времени как раздался звонок в дверь, мы с Костей успели освоить чуть ли не четверть пакета, а Сиротке осталось «не есть, не пить» минут двадцать.
Берташевич подошел к двери и заглянул в глазок. Хмыкнул и со славами «Что сейчас будет» повернул ключ в замке.
— Здорово, командир, — пожал мне руку Жора. — Привет, Жень… — поприветствовал Сироткина и сел за стол.
Второй вошедший остановился в дверях, как бы раздумывая, что делать дальше. Засунув руки в карманы, оглядел всю компанию. Усмехнулся.
— Так, все-таки поговорим, Игорь? — Майор Крикунов, собственной персоной. Трезвый, постриженный, гладко выбритый, одетый в новое и приличное. Очень всем этим напоминающий меня самого.
— Как я рад, Кирилл Леонидович, — расцвел в улыбке Женя и начал вставать.
Я едва успел схватить его за рукав:
— Спокойно. — И он остался сидеть, не снимая с личика улыбки, что мне очень не понравилось.
Перед тем как стать социально опасным, кое-кто из нас, подобно рассерженной горилле, колотит себя в грудь кулачищами, кто-то щурится, у кого-то выдвигается вперед нижняя челюсть. Сиротка же всегда в таких случаях очаровательно улыбается и, если его вовремя не остановить, способен здорово наломать дров. И только не надо мне говорить о вздувшихся бицепсах, трицепсах, двуглавых разгибателях ушей и прочей спортивной ерунде. Совсем не атлет с виду, Женя всегда был еще тот боец. Из всего нашего подразделения одолеть его в спарринге мог, извините, только я, но это было давно.
— Поговорим, — встал и протянул ему руку, а он — мне. — Проходи, садись.
Когда у меня немного прояснилось в мозгах, стало стыдно за то, как я вел себя с Кирой пару дней назад. Да, черт подери, он написал обо мне со зла то, что, наверное, не должен был, но в этом опять же виноват я сам. Тогда, четыре года назад, когда планировалась акция против Режиссера, Кира предложил не мудрствовать излишне, а просто грохнуть его из снайперки, метров, так, с двухсот, и закрыть вопрос. А я, отличник боевой и политической, решил взять этого деятеля живым. Вот что из этого вышло.
Посидели, помолчали.
— Что нового на службе, в семье? — светски спросил Киру Берташевич, чтобы хоть что-то сказать.
— Порядок, — кратко ответил тот. Что касается семьи, верилось сразу и без вопросов. Женился Крикунов лет пятнадцать назад, сразу же после окончания Рязанского воздушно-десантного, и на удивление удачно. Когда-то я любил бывать у него, любоваться отлаженным до блеска домостроем и тихо мечтать о тех временах, когда и у меня будет свой дом. Не просто квартира, где ешь и ночуешь, а именно дом, где тебя ждут и всегда поймут. Представляю, каково сейчас Ленке, его жене. С нами, алкашами, жизнь не сахар…
— Может, все-таки по граммулечке? — предложил Костя. — А то как-то…
— Обязательно, — согласился я, — выпьем, и как следует, но не сейчас.
— А потом, может, и некому пить будет, — заметил Сироткин. — Да и ребят помянуть надо бы. И вообще…
— Ша! — закрыл алкогольную тему Жора. — Говори, командир.
— Выпьем и помянем. — Я отпил холодного чаю из чашки, потом вскочил на ноги и принялся мерить шагами комнату. Никого это ничуть не удивило, ребята давно привыкли к моей манере вещать на ходу. — Давайте-ка вот о чем. Надеюсь, никто не сомневается, что позавчера я видел этих двоих по трезвой?
Никто не ответил.
— Принимаю ваше молчание за согласие, — продолжил я. — В прошлый раз мы облажались, точнее, я облажался.
— Командир… — встрепенулся Сироткин.
— Тихо, Женя… — Я подошел к столу и взял сигарету из пачки. — Если кому интересно, что бы я там, у магазина, ни увидел, вины с себя по-прежнему не снимаю. Если б можно было вернуться назад и все переиграть… — Я закашлялся.
