— И как он тебя подвербовал? — спросил Кирилл.
— А никто никого не вербовал, — ответил пленник. — Мы просто познакомились и подружились.
— Понятно, то есть когда мы приехали…
— Вас с нетерпением ожидали, — признал он. — Жаль только, что вы в дом не полезли. Уж как бы вас там встретили!
— И какой поднялся бы шум, — «догадался» я.
— Точно, прикинь, российские спецслужбы при попытке захвата гражданина суверенного государства…
— Садятся жопой в лужу, — продолжил я мысль.
— Именно, братан! Представляешь? — По-моему, он начал понемногу входить во вкус беседы. По крайней мере, подкалывать меня ему явно нравилось.
— Представляю. А вот в кабаке вы обломались, — вздохнул я.
— И не говори, — пригорюнился мой собеседник, — сколько твоих там грохнули, всего четверых?
— Троих, вот он, — я показал на Женю, — выжил. А сколько мы народу положили?
— Двенадцать, — вздохнул он. — Двое оклемались.
— Да, не срослось у вас.
— Не скажи, — живо возразил пленник. — Забыл, что ли, что потом было?
— Точно, — признал очевидное я. — Вы победили.
— Можно сказать, да.
— Значит, твой дружок Чжао — супер?
— Не спорю.
— А может, он тебе вовсе уже не друг, как ты думаешь?
— Сам не пойму, — задумчиво проговорил он, — вроде я у него всегда был особо доверенным, а тут такое…
— Получается, что твой шеф приказал тебе разобраться с Кремляковым, а ему — соответственно с тобой.
— Ты и о нем знаешь?
— А то, — передразнил я собеседника, — и не жалко было, ведь это твой личный кадр?
— Веришь ли, ни капельки. Мальчик в последнее время слишком зазвездился.
— Наверное, он то же самое сказал бы и о тебе, если б смог.
— Ты знаешь, никак не возьму в толк, зачем шефу было меня валить, — сказал он с горечью. — С молодым все ясно, таких, как он, на любом рынке по пятачку за пучок, но я-то… Неужели бабок пожалел?
— А много обещал?
— Пятерку, — мечтательно проговорил он, — прикинь, целую пятерку, и не в этой сраной «зелени», а в самых, что ни на есть евриках. Как бы я жил! — И пригорюнился.
— Обидно, — совершенно искренне посочувствовал я.
— И не говори.
Что-то он начал уставать от разговоров, наш красавец. Куда-то подевалась улыбка, потухли глазки, замедлилась речь, клиент начал позевывать. Если его немедленно не взбодрить чем угодно: рюмкой водки, чашечкой свежезаваренного кофе или просто оплеухой — может впасть в ступор.
— Кофе? — предложил я и сделал знак Косте. Тот понятливо кивнул и двинул на кухню.
— С коньяком, — согласился пленник, — бутылка в холодильнике. И руки развяжите.
— С этим обождем. Для твоего же блага.
— Это почему?
— Друзья у меня очень нервные. Ты просто захочешь нос почесать, а они поймут неправильно. Так что со связанными конечностями здоровее будешь.
— Как скажешь, — согласился он и сделал первый глоток из рук Берташевича. — Неплохо, хотя коньяку маловато.
— Потом выпьешь. Сигарету?
— Можно.
— Продолжим?
— Давай. — Он допил кофе и глубоко затянулся. — Кстати, у меня к тебе предложение.
— Догадываюсь, но об этом позже. Вернемся к нашим баранам. Значит, на пятницу твой шеф запланировал сцены из Мумбая?
— Не совсем так, хотя…
— Понимаю, у него все должно пройти элегантнее и без потерь для ваших. Если не ошибаюсь, акции запланированы в трех места.
— Не ошибаешься, — поспешно согласился он, и мне показалось, что слишком поспешно.
— Кафе на «Тверской», галерея на «Парке культуры» и Дмитровское шоссе возле «Тимирязевской», я ничего не упустил?
— Ничего, — подтвердил он. — Нет, ну бывает же такое, а? Кто же знал, что ты окажешься на той лавке?
— Никто, — согласился я, — ты, кстати, меня сразу узнал?
— В том-то и дело, что нет, — пригорюнился он. — Потом, конечно, людей за тобой послал и на работу, и домой, а тебя как ветром сдуло. Признаться, я решил, что ты просто сдернул.
— Шефу обо мне доложил?
— Решил, что сам разберусь. Слушай, давай…
— Я уже сказал, что позже. Сначала пообщайся с моим товарищем, у него к тебе несколько вопросов. Кира, твоя очередь…
— А вот теперь действительно все, — устало проговорил он и вздохнул. За прошедшее время клиент выпил еще три чашки кофе, выкурил массу сигарет и был дважды отконвоирован в сортир и назад. — Исповедь закончена. Теперь хотелось бы кое-что обсудить.
— Например?
— У меня в сумке сто пятьдесят тысяч «зелени» и почти полмиллиона евро. Можете взять их себе.
— Возьмем, не волнуйся, — успокоил его Берташевич.
— Можешь считать, что их там уже нет, — сказал Дед.
— А где остальные бабки? — спросил Сироткин.
— Извините, но до них вам не добраться. Поэтому предлагаю: забирайте деньги, а меня просто сдайте в контору, пускай там разбираются.
— Жить хочешь? — поинтересовался Берташевич.
— Хочу, — сознался пленный. — Очень хочу.
— А в конторе, думаешь, тебя пожалеют?
— Это уже мои проблемы. Ладно, мужики, решайте. Я вам уже все рассказал.
Мы с Кириллом переглянулись. Он пожал плечами.
— Ты уверен, что все? — Кирилл закатил глаза и развел руки в стороны. По его мнению, я опять все усложнял, как тогда, четыре года назад.
— Абсолютно. — Полковник смотрел мне в глаза как человек, которому больше нечего скрывать, устало и опустошенно. Может, он говорил чистую правду, а может… Это только в шпионских романах у допрашиваемых трясутся при вранье руки, потеет лысина и встают дыбом бакенбарды.
Сироткин посмотрел на часы:
— Заканчиваем, командир?
— Пора, — сказал Дед, тоже глянув на часы. — У нас еще дел по горло.
Наступила тишина. Все смотрели на меня в ожидании окончательного решения. Я повернулся в Шадурскому.
— А вот теперь взбодри его, Дед.
— «Хохотунчиком»?
— Ни в коем случае. «Зомби», и не жалей дозы. Товарищ, если ты не забыл, за вечер почти литр кофе выжрал.
Глава 12
При выезде из Москвы машина остановилась у светофора.
— Игорь. — Лицо моего напарника, освещаемое сине-зелено-красными отблесками с вывески какого-то кабака, было хмурым. — Как ты догадался?
