Как и многим другим, в восемнадцать мне совершенно не хотелось во солдаты, но у мамы денег на «отмазку» не было, а удачливый коммерсант-отчим как раз в то время вложил всю имеющуюся наличку в евроремонт новой, только что приобретенной квартиры в самом престижном районе нашего городка. Поэтому я уехал в Москву и там довольно быстро влился в одну охранно-бандитскую структуру. В то время страна была битком набита подобного рода мутными конторами с крохотным уставным фондом и очень ограниченной уголовной ответственностью за что-либо совершаемое. Порой невозможно было без микроскопа определить, где заканчивалась собственно охрана и начинался ничем не прикрытый бандитизм. И наоборот. Веселое было время, и мы все под стать ему.
Через год я ненадолго завернул домой, навестить маму с сестренкой, и в первую же ночь за мной пришли менты и люди в красивых защитного цвета мундирах. У еще тогда не перешедшего из бизнеса в политику маминого мужа лишних денег опять не оказалось, на сей раз он затеял строительство дома за городом у озера. Подозреваю, кстати, что именно он, по причине природной подлости, позвонил куда надо и сообщил о моем приезде.
Так я все-таки стал военным и попал в окружную бригаду спецназа: медицинскую комиссию привело в умиление состояние моего здоровья, а «покупателей» в погонах приятно поразило наличие у призывника Коваленко И. А. шести первых спортивных разрядов и аттестата об окончании английской спецшколы.
Через год меня перевели и, что интересно, опять в спецназ, но на сей раз в очень и очень серьезный. Вообще-то в нем должны были служить только офицеры, но к 1994 году их уже не хватало, кого выгнали, а кто плюнул и ушел сам. Вот и латали дыры солдатиками срочной службы.
— Назови мне, Коваленко, слово на букву «Т», — с ходу в лоб огорошил меня при знакомстве командир группы подполковник Волков — высокий, спокойный мужик, совсем седой в свои тридцать с копейками.
— Танк!
— Еще!
— Тринитротолуол!
— Слишком сложно. Еще!
— Тупица!
— Дошутишься, еще!
— Тихий!
— Тихий, говоришь? Ладно, пусть будет Тихий.
— Что будет, товарищ подполковник?
— Отвыкай обращаться по званию, здесь тебе не рота почетного караула.
— А как обращаться? — опешил я.
— Меня называй «командир», а с ребятами сам разберешься.
— А при чем тут Тихий, командир? — поинтересовался я.
— Это теперь твой позывной. Мои соболезнования, Тихий.
— По какому поводу?
— Сам скоро поймешь.
И я действительно очень скоро все понял, потому что попал в самый настоящий ад.
Целый месяц нас, троих срочников, Витьку Аргунова — позывной Дрозд, Димку Городова — позывной Синий и меня гоняли как распоследних сидоровых коз, пытаясь как-то вживить в состав группы. Потом я уразумел, что делалось это исключительно ради нас самих: сразу отсеять ненужных и дать шанс уцелеть оставшимся. Через три месяца после зачисления в группу и мне довелось побывать в деле. Не беда, что тогда я был, честно говоря, всем в обузу, зато вернулся на базу живым и не поцарапанным. Хотя и вусмерть перепуганным.
А поначалу все было, мягко говоря, очень и очень хреново. С первого же дня нас буквально придавило и размазало по окружающему пейзажу от непосильных физических и умственных нагрузок. Уставали мы настолько, что однажды втроем так и вырубились в столовой, даже забыв поесть. Думаю, что если бы мне в один прекрасный вечер пришла в голову мысль повеситься и разом покончить со всеми этими муками, то суицид не состоялся бы исключительно потому, что не хватило бы сил, чтобы поднять руки и закрепить брючный ремень на каком-нибудь сучке.
Еще очень страдало самолюбие. Все мы считались не последними бойцами у себя в бригадах. Очень, знаете ли, приятно было наблюдать, как «гестапо» (так мы промеж себя называли занимавшихся наравне с нами молодых офицеров из группы) по окончании ежедневной пытки как ни в чем не бывало шли пить пиво, играть в волейбол или с разрешения командира срывались на ночь к бабам.
Через месяц отсеялся Витька, в одно прекрасное утро он просто не смог или не захотел встать по подъему. Еще через две недели прошли контрольные итоговые учения, по результатам которых был отправлен назад в часть Димка Городов — самый мощный и выносливый среди нас троих. Правда, немного тугодум.
А я задержался в группе. Поначалу казалось, что ненадолго, а потом как-то втянулся. Меня даже начали осторожно похваливать.
— Нападай, Тихоня! — весело скомандовал щуплый на вид паренек Гоша Рыжиков — позывной Шмель. Лейтенант двадцати одного года от роду, самый молодой офицер в группе. Он всегда называл меня так.
Я шагнул вперед и тут же упал. Не совсем удачно заблокировал пинок по ребрам, перекатился, вскочил. Обозначил удар ногой по среднему уровню, а сам попытался пробить «двойку» в голову. Опять, черт, упал. Поднялся, увернулся от удара и, разорвав дистанцию, попытался взять захват. В итоге сам попался на зверский болевой.
— Молодец, — похлопал меня по плечу Гоша. — Растешь на глазах.
— Нашел молодца, — огрызнулся я, баюкая левую руку. — Уделал как дошкольника и еще издевается.
— Не скажи, — на полном серьезе возразил он, — сегодня ты, между прочим, не только защищался, но и даже попытался что-то изобразить.
— А толку? — скорбно спросил я. Зверски болели рука и задница, на которую меня несколько раз очень чувствительно посадили.
— Видел бы ты меня два года назад, — хмыкнул Гоша, — говорю, молодец, значит, молодец.
Со временем мы сдружились и даже несколько раз удачно сработали в паре. А в 1999-м Рыжикова задействовали в какой-то особо секретной операции, и он погиб. До сих пор не знаю, где, как и почему.
В середине 1994 года Волков отправил меня на две недели в отпуск. Я вернулся из него на три дня раньше срока и тут же написал рапорт. Получил звание «прапорщик» и был направлен в единственное оставшееся на всю страну учебное подразделение в Сибирь. Через восемь месяцев закончил ту учебку с отличием, единственным из пятнадцати человек, и мне по традиции предоставили право выбора дальнейшего места службы. Я выбрал группу подполковника Сергея Волкова — позывной Бегемот — и шесть лет с небольшими перерывами на учебу отбегал в ней. Сначала самым молодым и зеленым, затем старшим «тройки». Теперь и я уже был «гестапо» для кое-кого из молодняка.
В 2001-м, когда из Главного управления запросили одного человека для работы в недавно созданном спецподразделении, Сергей рекомендовал меня. На новом месте дела резко пошли в гору, спасибо Волкову. Через два года я стал командиром подразделения. В тридцать был уже подполковником с серьезным послужным списком и без единого проваленного мероприятия. К 2006 году не без основания рассчитывал получить полковника и возглавить второй отдел нашего управления, настоящую кузницу генеральских кадров (трое из четырех, командовавших в свое время им, стали генерал-майорами, а один — генерал-лейтенантом). Короче, любимец начальства, кум королю и сват министру. Судьба подшутила надо мной неожиданно и очень зло.
