А я вот попался, и, что самое обидное, в собственной стране, о методах работы органов следствия и контрразведки которой меня никто не счел нужным просветить. Так что до всего приходится доходить собственным умом. А еще спасибо адвокату.
— Ты меня слушаешь, Игорь?
— Слушаю, подследственный сдал подельников и получил всего пятерку общего режима.
— Точно, до сих пор мне из колонии пишет. А вот другой парень повел себя неправильно…
Вот так и живем, один следак орет и пугает, второй, наоборот, как отец родной: угощает табачком и байками о том, как было. Каждый по-своему, один — грубо и громко, второй — душевно и ласково, раскачивают меня психологически в преддверии настоящего допроса, заставляют бояться его и одновременно ожидать.
Мой ласковый собеседник (даже как-то неудобно называть его иначе) и, можно сказать, друг что-то записал в блокнотике и посмотрел на часы.
— До завтра, Игорь, подумай над моими словами.
— Обязательно, Игорь Владимирович. До свидания.
Должен заметить, что эти дружеские беседы нервируют меня ничуть не меньше, чем вопли и угрозы. Я бы сказал, даже больше. Что же делать? Для начала постараться успокоиться и начать шевелить мозгами. Что ж, начнем успокаиваться и для начала слегка пробежимся. Не успел я, уворачиваясь от предметов мебели и сантехники, накрутить пару кругов, как дверь камеры распахнулась.
— Руки за спину!
Приняв эротическую позу, я вытянул руки. На запястьях за спиной защелкнулись наручники. Пока один из охранников возился с браслетами, двое других со всей возможной бдительностью страховали его, заняв позиции по бокам особо опасного преступника, то есть меня.
— На выход!
— Куда идем, начальник? — с блатным подвывом спросил я.
— На волю, — ответил один из них, и вся троица заржала. — Шутка, на волю тебе, Коваленко, лет через двадцать. Адвокат приехал, — слегка подтолкнул меня в спину. — Пошел!
Глава 18
«Вот так и начинается старость, — чуть заметно улыбнулся генерал, глядя на расположившегося в кресле напротив Бацунина, внимательно ловя каждое сказанное им слово и кивая, — с любви к славе и почестям».
Зазвонил телефон на столе. Генерал (так и будем называть его в дальнейшем), не торопясь, поднял трубку.
— Слушаю.
— Звонили из «Росмеда». — Голос помощника, как всегда, был одновременно деловит и ласков. — Герман Константинович подъедет в четырнадцать тридцать.
— Понял. — Заместитель начальника Главного разведывательного управления положил трубку и вернулся к работе. Генерал официально не занимал должности первого заместителя, но все текущие вопросы решал именно он, предоставив Главному возможность заниматься исключительно стратегическими проблемами.
Сделавший сам себя олигархом, бывший подполковник ГРУ Бацунин приезжал в родное управление не редко и не часто, а регулярно. Причем не на торжественные заседания, чтобы, важно надувая щеки, посидеть в президиуме, нет, исключительно по делу. Именно благодаря ему бойцы офицерского спецназа ГРУ щеголяли в новой форме из водозащитной и огнестойкой ткани, отпугивающей насекомых и невидимой в инфракрасном спектре, а не штопали старую, прошлого века пошива. Не стирали в кровь плечи всякой дрянью, которую тыловики упорно именуют бронежилетами, не переговаривались по старым средствам связи, не… Средства на все это не проходили по бухгалтерии «Росмеда» в графе «Расходы на благотворительность», потому что для Бацунина это не было благотворительностью. Он считал это своим долгом и тратил исключительно собственные деньги. Не всем это нравилось, потому что олигарх не привозил в родное управление неучтенную наличку, а помогал предметно и строго контролировал, кто, что и когда получил.
Все бойцы, помимо хилой государственной, имели персональную страховку. Получившие ранения ставились на ноги в отдельных, так называемых коммерческих, палатах госпиталей, к неудовольствию и жгучей зависти залечивающих боевые геморрои «паркетчиков». Получившие инвалидность и семьи погибших получали настоящую пенсию, а не то, что ею упорно именуется, хотя на самом деле является просто издевательством.
А потому встречали его в управлении как положено. Каждый приезд уважаемого Германа Константиновича по адресу Хорошевское шоссе, семьдесят шесть, обставлялся торжественно, почти как выход государя императора в железнодорожный буфет города Кукуево с целью опохмелки. Автомобиль самого олигарха и джипы охраны беспрепятственно въезжали на территорию через главные ворота и занимали лучшие места на стоянке. У входа в главный корпус его обязательно встречала целая делегация во главе с генералом. Короче, полный набор позитивных эмоций для того, кто пару десятков лет назад скромненько проникал сюда же через бюро пропусков. С портфельчиком, предъявляя документ в развернутом виде.
— Чай, кофе, Герман Константинович, — любезно спросил генерал после того, как обязательная программа по встрече была успешно отработана и высокий гость занял привычное ему место в кресле, в некотором отдалении от рабочего стола хозяина кабинета. — А может, коньячку? Подарок от коллег из Армении.
— Можно и коньячку, — снизошел Бацунин.
Генерал встал, извлек из шкафа пузатую темную бутылку без наклейки. Откупорил и разлил по бокалам.
— Недурно, — сказал олигарх, сделав крохотный глоток и поставив бокал, самый настоящий «снифтер» на столик рядом с недопитой чашечкой кофе. — Умеют.
— Это точно, — поддакнул генерал и приятно улыбнулся.
— Давайте к делу, — Бацунин посмотрел на часы. — Что скажете о «Ямайке» (бронежилет скрытого ношения, одна из последних разработок)?
— Умеем, когда захотим.
— Отлично, значит, вопрос со скрытой «броней» решен. На следующей неделе получите двадцать комплектов.
— Прекрасно.
— Плюс столько же комплектов новейших образцов модулей GPS, компьютеры и мини-рации.
— Большое вам спасибо, Герман Константинович.
— Десять комплектов японских спутниковых телефонов. Компактные, чуть больше обычного мобильника, легкие, прочные, эффективные. Если подойдут, получите больше.
— Нет слов. — И генерал чуть заметно улыбнулся, почтительно внимая расположившемуся в кресле благодетелю и кивая.
«Стареешь, дорогой, точно, стареешь». Раньше такие вопросы легко решались по телефону или через помощников. Олигарху, видно, просто нравилось трепетное отношение к его персоне тех чинов, перед кем он сам раньше вытягивался в струнку.
— И не надо слов, — легко поднявшись из кресла, Бацунин подошел к генералу. Тот вскочил. — До встречи.
— Я провожу вас.
Вернувшись в кабинет, генерал обнаружил на девственно-чистой поверхности стола сложенный вчетверо листок. Развернул, просмотрел по диагонали и, удивленно подняв бровь, спрятал в карман.
