Панин не упустил возможности воспользоваться привязанностью Павла и внушил ему, что именно он – Павел – станет государем России после смерти Елизаветы. Однако же таких указаний Елизавета не оставила, и после ее смерти престол занял Петр Третий, отец Павла. Царствовал он всего лишь полгода, но за это время успел отправить свою законную жену в монастырь (среди Романовых это было модно), а также собирался взять в жены свою любовницу-алкоголичку Елизавету Воронцову. С сыном же он виделся всего два раза: первый раз по собственному желанию, второй – по настоянию Панина.
Петр Третий только и знал, что муштровать своих солдат, пить и курить. Но Павел боготворил своего отца. Для Павла, высокообразованного и начитанного, навсегда останется идеалом его необразованный и полупьяный отец.
Императора Петра Третьего свергли, после чего он вскоре умер. По двору ходили слухи, что в этом ему помогла его супруга Екатерина, взошедшая после его смерти на престол. На жизнь своего сына особого влияния она не оказывала, только пристально следила за каждым его шагом и словом. Позже она позаботилась о снижении влияния Панина на Павла. Внимания она уделяла ему не больше, чем докучливому родственнику. Ранее Павел обожал мать, но теперь это светлое чувство сменилось озлобленностью.
Меж тем, мать по-своему заботилась о своем сыне. Когда ему исполнилось шестнадцать, она решила, что настало время для сексуального воспитания царевича, и подыскала ему вдову тридцати лет для образования в этих вопросах. Женщина хорошо справилась со своей задачей и в итоге родила Павлу сына – Семена, который позже, в возрасте двадцати двух лет, погиб на флоте, наследуя нетерпимость Романовых к жизни.
В это время матушка уже подыскала царевичу молодую невесту. Даже трех – сестриц Гессен-Дармштадских. Павлу только и оставалось, что выбрать одну из них.
Роскошный тронный зал был в этот день излишне переполнен. Никто не позволял себе говорить громко, но от общего шепота и гула у Павла звенело в ушах. На троне, как и всегда, восседала его матушка – императрица Екатерина Вторая. Он сидел подле нее, в кресле пониже, однако же впервые все внимание толпы уделялось именно ему.
В зале появился слуга. Толпа затихла. Слуга аккуратным шагом продвинулся к середине зала. В руках он нес накрытый полотном портрет. Он аккуратно установил портрет на подготовленное для него место. Затем звонко и торжественно произнес:
– Принцесса Амалия Гессен-Дармштадтская! – после этих слов он сбросил с портрета полотно, и оно открылось перед собравшимися в зале.
Толпа ахнула. Амалия, изображенная на портрете, была откровенно безобразна. Но Екатерина быстро подавила эмоции толпы своим озлобленным взглядом и повернулась к царевичу с милой улыбкой на лице:
– Ну, что скажешь, дорогой? – спросила она его.
– Матушка, мне хотелось бы знать: это художник, изображая принцессу, плохо постарался, или же это ее отец не сильно усердствовал, зачиная ее? – поинтересовался Павел в ответ.
В толпе пробежался сдержанный смешок, но смущенная Екатерина поспешила придушить его своим вторым не менее озлобленным взглядом в ее адрес – ведь в зале присутствовал сам Фридрих, король Пруссии. Негоже было вести себя подобным образом в его присутствии.
– Павел, не фамильярничай, – строго обратилась она к нему. – Амалия очень умна и образована, что в полной мере перекрывает ее своеобразную красоту.
– И даже то, что у нее один глаз выше другого? – не унимался Павел. – Извольте, матушка, но если все предлагаемые Вами невесты будут обладать такой, как Вы выразились, «своеобразной красотой», то я, пожалуй, останусь лучше неженатым.
– Внесите следующий портрет! – поспешно велела Екатерина, дабы избежать дальнейшего позора, искренне надеясь, что девушка на втором портрете окажется посимпатичнее.
Слуга накинул полотно обратно на портрет и быстро удалился. Затем он снова появился в зале уже с другим портретом и водрузил его на положенное место.
– Принцесса Вильгельмина Гессен-Дармштадтская! – торжественно произнес он, раскрыв зрителям портрет второй принцессы.
На сей раз в толпе пробежался тихий шепот. Екатерина, довольная реакцией толпы, устремила свой взгляд на царевича.
– Неужели и эту милую девицу ты находишь непривлекательной? – обратилась она к Павлу.
Вторая принцесса действительно была недурна собой. Не то, чтобы первая красавица, но очень даже хороша. Павел помолчал немного, затем ответил:
– У меня есть опасения, что ее красота может говорить об отсутствии у нее надлежащего моему положению ума, – произнес он.
И снова Екатерина залилась пунцовой краской. Да когда же этот наглый мальчишка угомонится?
– Смею тебе возразить, дорогой. С позволения господина Фридриха, замечу, что принцесса Вильгельмина отнюдь неглупа. Не так ли, Фридрих?
Фридрих утвердительно кивнул, кряхтя.
– Что же, тогда это может быть неплохим вариантом, – заключил царевич. – Вносите последний! – приказал он.
Слуга снова убежал с портретом и скоро явился с другим.
– Принцесса Луиза Гессен-Дармштадтская! – объявил слуга, снимая полотно с третьего, последнего портрета.
Толпа ахнула. Екатерина, улыбаясь, ждала, когда к Павлу вернется дар речи.
Луиза была восхитительна. Павел никогда ранее не видел таких прекрасных женщин и откровенно любовался ею.
– Я выбираю эту! – сделал он свой выбор.
Екатерина вскочила от неожиданности. Как же можно так скоропалительно принимать столь важные в жизни решения? Благо, что его выбор для нее самой не имел никакого значения.
Но в дело решил вмешаться сам Фридрих:
– Настоятельно не рекомендую, сударь, – обратился он к Павлу.
Павел перевел свой взгляд с портрета на говорившего короля Фридриха, что далось ему не без труда.
– Объясните?
– Дело в том, что как раз в случае с красавицей Луизой Ваши опасения небеспочвенны – ее красота ровно настолько велика, насколько мал ее разум, – отвечал Фридрих.
Павел задумался. Он снова глянул на портрет, изображающий красавицу. Не нравилась ему мысль о том, что нужно от нее отказаться, однако он знал, что не потерпит подле себя глупышку.
– Каково же будет Ваше мнение, господин король? – обратился он к Фридриху. – Кого мне надлежит выбрать по Вашему мнению?
– Вне всякого сомнения, Вильгельмина будет наилучшей супругой царевичу, – выразил свое мнение Фридрих.
Павел восхищался королем Фридрихом и очень уважал его. Его мнение имело очень большое значение для Павла. Взвесив все «за» и «против», Павел молвил:
– Решено! Я беру в жены принцессу Вильгельмину Гессен-Дармштадскую!
Толпа возликовала. Но ни ей, ни Павлу не было известно о том, что Фридрих дал Павлу совет, исходя не из его интересов, а из своих собственных. Король Фридрих хотел укрепить влияние Пруссии на Россию. Амалия была для этого слишком умна, а Луиза – слишком красива. Именно Вильгельмина должна была помочь ему достичь своей цели.
