В подобном «веселии» прошла осень. 6 декабря явилось посольство от чувашей с просьбой о помощи против притеснений казанского хана. «Если великий князь пришлет войско, — говорили послы, — наш народ государю будет служить». Небольшое русское войско было той же зимой послано. Командовал им выпущенный из темницы Александр Борисович Горбатый-Шуйский.
* * *
Воевать ему было не впервой. Еще в 1538 году он был товарищем Микулинского-Пункова, ведя Сторожевой полк. В следующем году князь Горбатый стоял с Передовым полком во Владимире и ходил на помощь Ивану Васильевичу Большому-Шереметеву, отбивавшему казанцев от Мурома, на зиму был послан в Шую, откуда получил отпуск, «убившись с коня».
В 1541 году Александр Борисович возглавил Передовой полк против Казани, который не выступил в поход из-за крымского нашествия, потом зимовал на Плесе, а на следующий год воеводствовал в Костроме. В 1543 году вновь собирались полки на Казань, на этот раз в Муроме, но поход не состоялся, и Горбатый со своим полком Правой руки ушел во Владимир. В 1544 году князь воеводствовал в Муроме, а его возвращение в следующем году в Москву привело, как мы помним, к опале.
* * *
С малоприятными воспоминаниями о Москве Александр Борисович устремился по зимнему пути на помощь чувашам и, не успели казанцы оглянуться, как его дружинушка оказалась возле устья Свияги, сильно досаждая ханским чиновникам. Тщетно ловили его отряды Сафа-Гирея: воевода ускользал и наносил удары в новых местах, сильно повоевав окрестности Казани. Ближе к весне Горбатый благополучно вернулся в Нижний Новгород, приведя на русскую службу сотню чувашей.
Время шло. В январе 1547 года по воле Земского собора великий князь Иван Васильевич венчался царским венцом. Той же зимой состоялась свадьба царя с замечательной женщиной, на время, пока она была жива, сдерживавшей его зверские инстинкты, Анастасией Романовной Юрьевой. В июне Москву потрясло народное восстание, так перепугавшее Ивана Васильевича, что с тех пор ужас поселился в его душе и не оставлял царя до самой смерти.
Война не прекращалась. В феврале 1547 года русская армия под командой Александра Горбатого и Семёна Микулинского вышла по Волге из Нижнего на Казань, надеясь объединиться с чувашами. Но от Сухой Ельны пришлось поворачивать назад: оттепель сделала лед непрочным, а приволжские зимники — непроходимыми. Опыт показал, что по зимнему пути следует выступать раньше.
Подготовка нового похода началась уже в ноябре 1547 года. Шах-Али и Иван Васильевич решили лично участвовать в нём, но армию преследовали причуды погоды. Только во Владимир артиллерию притащили после Крещения, «великою нуждою, понеже быша дожди многие, а снегов не быша нимало». В Нижний Новгород московский царь прибыл 26 января, а выступить к Казани армия смогла лишь 2 февраля 1548 года.
Во главе с царем армия прошла пару десятков верст до острова Работки. На следующий день началась оттепель. На Волге лёд покрылся водой, пушки проваливались в пучину, множество людей потонуло в невидимых под водой полыньях. По ночам в небе дважды полыхало северное сияние.
Царь испугался и повернул с частью войск назад. Однако остальное русское воинство нимало не устрашилось и под командованием боярина князя Дмитрия Фёдоровича Бельского двинулось к Казани, соединившись у Цывильского устья со сборными полками Шах-Али.
Арское поле под Казанью было избрано ханом Сафа-Гиреем для решительной битвы. Главную его силу составляли крымские татары, многие казанцы неохотно следовали за ханом. Но и с русской стороны в бой вступили лишь лёгкие передовые силы. Сторожевой полк Петра Ивановича Шуйского вовремя обнаружил и «сметил» неприятеля. Передовой полк под командой Семёна Ивановича Микулинского и Давыда Фёдоровича Палецкого немедля «напустил» на врага. В сече отличился молодой князь Никита Васильевич Шереметев, врубившийся со своим братом Григорием в ханский полк. Григорий был убит, но неприятель дрогнул и начал отход.
Между тем большие воеводы медлили, так что ни полк Правой руки во главе с Александром Горбатым и Василием Серебряным, ни полк Левой руки Ивана Шемяки-Пронского и Василия Мезецкого не могли прийти на помощь своим. Пока Бельский с Шах-Али раскачивались и надумывали идти к месту сечи, Микулинский и Палецкий самолично хана в город втоптали, множество знатных князей и мурз порубили и перевязали.
Можно было начинать осаду, и «многоразсудный» дьяк, талантливый военный инженер Иван Григорьевич Выродков, сумевший доставить легкие пушки, уже принялся за дело. Но большие воеводы предпочли разорить окрестности города и, простояв под Казанью всего неделю, приказали отступать. Начавшись победой, дело завершилось неудачей.
В Казани между тем произошли перемены. Сафа-Гирей очень неловко упал в собственных хоромах и скончался. Власть перешла к его вдове Сеюнбек-хатун, дочери ногайского хана, правившей от имени своего малолетнего сына Утемыш-Гирея. Посольство казанцев о помощи в Крым весьма удачно перехватили казаки, взявшие посольские грамоты.
Перемены происходили и в Москве, где правительство приступило к реформам, укреплявшим сословно-представительную монархию и войско. Тем временем уже известные нам воеводы берегли границы и готовились к новым боям. Зимой, ожидая большого набега ногаев, Александр Горбатый стоял в Коломне во главе Большого полка, Василий Серебряный — Передового, Семён Микулинский — Правой руки. Весной Большой полк Горбатого переместился в Нижний Новгород. Летом Александр Борисович стоял вместе с Василием Серебряным в Костроме, готовясь к новому казанскому походу с полком Правой руки. В Шуе собирался Передовой полк Петра Ивановича Шуйского, в Ярославле — полк Левой руки под командой Михайла Ивановича Воротынского. Пётр Иванович Щенятев и Семён Иванович Микулинский-Пунков были назначены в царский полк.
Прособирались, однако, долго. Царь выступил из Владимира только 7 января 1550 года. Поход был тяжёлым из-за многоснежной зимы и неудоботерпимых морозов, пробиравших людей и коней. Только 12 февраля русская армия добралась до Казани и дворовый воевода{8 Семён Микулинский распределил полки на осаду города. Под руководством Выродкова русские воины быстро возвели полевые укрепления и расставили по батареям орудия. Огонь оказался меток: среди казанцев были убиты двое военачальников, не считая множества простых ратников. Но укрепления города пострадали незначительно.
Во вторник на Фёдоровой неделе русские пехотинцы в доспехах, набранные из военных холопов, были брошены на крутые казанские стены. Основная часть войска не участвовала в штурме, но сеча была жестокая и очень кровопролитная.
Русские наступали упорно. Казанцы, неся большие потери, стояли насмерть. Даже защищенные тяжёлыми латами воеводы, князья Пётр Иванович Щенятев и Иван Васильевич Большой-Шереметев, увлекая воинов своим примером, в разгар сечи получили серьезные ранения. Приступ был отбит.
Решили перейти к осаде. «Ино пришло в то время, — писал летописец, — аерное (воздушное. — Авт.) нестроение, ветры сильные, и дожди великие, и мокрота немерная, и вперед ко граду приступати за мокротою невозможно и ис пушек стреляти не мочно. И царь и великий князь стоял у города 11 дней, а дожди во вся дни быша, и теплота, и мокрота велика, речки малыя попортило, а иные и прошли». Боясь, что, не взяв Казани придётся бросить тяжёлую артиллерию, царь велел отступать.
