В лагере под Псковом была введена необычная для шляхты дисциплина. Канцлер Замойский требовал, чтобы военные уставы исполнялись панами так же, как и солдатами. Женщины, приехавшие поглядеть на подвиги своих мужей и родственников, были выдворены домой, маркитанты выведены за пределы лагеря. Проступки карались независимо от знатности.
Ян Замойский вешал, выставлял на позор, заковывал в кандалы, не считаясь с ненавистью, которую возбуждали его действия в своевольной шляхте. Энергичными мерами удалось вернуть боеспособность начавшему было распадаться войску. Осада и штурмы продолжались.
Ивану Петровичу Шуйскому день ото дня всё труднее было латать дыры в обороне. Благодаря его предусмотрительности город был хорошо снабжен продовольствием, водой и боеприпасами, но людские потери были невосполнимы.
Силы гарнизона таяли, хотя с первых же дней боев в отряды записались все мужчины, способные носить оружие. Понимая, что царь ни за что не пришлет армию, способную снять осаду Пскова, Шуйский настойчиво просил Ивана Грозного о пополнении гарнизона города.
Грозный откликнулся на мольбу псковичей и послал… 500 человек стрельцов. Правда, спустя несколько дней царь послал вдогонку ещё один стрелецкий приказ такой же численности. Эти маленькие отряды поодиночке, с обозами, должны были пробиться сквозь ряды по меньшей мере стократно превосходящего их неприятеля.
3 октября в ночном бою в окрестностях Пскова приказ Никиты Хвостова был окружён и полностью уничтожен. Сам Хвостов попал в плен. Не зная об этом, 7 октября через неприятельские позиции устремился ко Пскову приказ Фёдора Мясоедова. Стрельцам удалось скрытно подойти к неприятельскому лагерю.
Затем, мужеством своим и дерзостью весь страх перед вражьей силой отложив, не щадя своей жизни, воины Мясоедова бросились в море врагов. В сече пало 150 стрельцов, ещё 60 ранеными было взято в плен, но остальные прорвались в город и провели обоз со снаряжением и припасами.
Хоть невелика была помощь Пскову, но сильно подействовала стрелецкая храбрость на королевскую армию. Штурмы слабели и становились всё реже. Шуйский же, как будто имел свежие силы, продолжал неукоснительно допекать противника частыми и жестокими вылазками. Только к началу ноября Стефан Баторий собрался с силами и укрепился духом на новое генеральное наступление.
Пять дней батарея из-за реки Великой беспрерывно обстреливала город, а солдаты ежедневно ходили на приступ с разных сторон. Упорство противника, как оказалось, имело целью измотать псковичей. 2 ноября, когда большой участок стены со стороны реки был снесён артиллерийским огнем, враг начал генеральный штурм по речному льду.
Думал король беспрерывными штурмами воеводу Ивана Петровича и псковичей запугать — но вышло наоборот. Еще крепче стали русские сердца, а королевские солдаты, пролив многую бессмысленную кровь на приступах, душами изнемогли. Саблями гнали их в бой ротмистры, скача меж рядов на конях и рубя непокорных.
Думали королевские градоёмцы Шуйского провести, наступя нежданно по льду, но и здесь обманулись. Раскрыл Иван Петрович сей злохитрый умысел, ещё с утра собрал пушки и лучших стрелков со всего города и против реки поставил.
Поистине страшно было видеть, как плотными рядами надвигался тьмочисленный неприятель через широкую реку. Но не устрашились псковичи. Не напрасно грохотали русские пушки и трещали мушкеты, ибо шёл неприятель по своим же телам, вымостив трупами весь лёд до самого Пскова.
Полегли королевские солдаты в несметном множестве, как и подгонявшие их ротмистры. Так и вмёрзли в лед, чтобы только весной отправиться со льдинами в Псковское озеро, прогуляться до озера Чудского или даже доплыть по реке Нарове до Балтики.
Дрогнул сам бестрепетный Стефан Баторий, глядя на жалостное и плача достойное умерщвление своего воинства крепкостоятельными псковичами. Удалился король в свой шатёр и приказал остановить кровопролитие.
Ноября в 6-й день, на память преподобного Варлаама Хутынского, в 4 часа ночи солдаты и ротмистры Батория из окопов вышли и пушки со всех батарей поволокли к королевскому лагерю.
Кончились беспрерывные штурмы и великая стрельба, но ещё не собирался Баторий бросать осаду. Преждевременно зазвучали во Пскове благодарственные молебны. Королевские войска укрепились в своих лагерях, порешив задушить псковичей голодом.
Мучаясь в бездействии, но не решаясь на новое кровопролитие, 1 декабря Стефан Баторий покинул войско и отбыл на сейм, оставив вместо себя командущим учёного канцлера Яна Замойского.
Наказ короля армии гласил:
«Страша и претя городу Пскову долгой и плотной блокадой людей выморить, привести город к сдаче».
Канцлер, получив наказ, похвалился осадой Псков взять. Скоро убедился Замойский в поспешности похвальбы своей. Не малыми отрядами — большими полками стал нападать Шуйский на вражеский лагерь, выходя с воинством сразу из нескольких ворот и благополучно возвращаясь со сражения, побив королевских ратников и взяв пленных.
К царю же Ивану Грозному Иван Петрович с товарищами писал грамоты о том, что делается во Пскове и как храбро бьются псковичи с врагом. С этими грамотами многие гонцы через кольцо осады пробирались. Получая эти грамоты, Грозный ни полков на окончательный разгром неприятеля, ни подмоги Пскову не посылал, только велел митрополиту в царствующем граде Москве и во всех епархиях повседневные благодарственные молебны петь.
Зато не терял времени Иван Петрович Шуйский. После всех вылазок 4 января 1582 года воевода произвёл решительное наступление на войска канцлера. Из Великих ворот вышли конные и пешие русские полки, врубившиеся далеко в неприятельский лагерь. Если раньше в таких боях гибли прежде всего рядовые, то ныне знатным магнатам самим пришлось защищать свои шатры и пожитки.
Более 80 славных и именитых панов нашли смерть в этом бою, немало знати попало в плен и вступило во Псков не в одежде победителей, но в рабских путах. Это была последняя большая вылазка из Пскова. Всего за время осады их было 46, не считая 31-го отбитого неприятельского приступа.
Поразив столь жестоко армию канцлера, Шуйский умело вывел полки из боя и затворился в городе, накрыв преследователей артиллерийским огнем. Великий гордый канцлер, сие видев, скорбя о внезапной кончине именитых и храбрых панов, в кручину впал.
Ничего не могли придумать королевские командиры, как только исхитриться убить воеводу Ивана Петровича, ибо видели, что при нём Пскова взять нельзя, но великий позор принимать непрерывно приходится. Порешив так, начали злодейский замысел в исполнение приводить следующим образом.
Изготовили инженеры сундук красиво окованный и всю свою нелюбовь к Ивану Петровичу за его верную государеву службу, за непобедимое воеводство, за благорассудный разум против всех королевских ухищрений в тот сундучок вложили. Устроили в нем двадцать четыре пистолета заряженных, на все стороны направленных. Для верности же вокруг пистолетов поместили пороху целый пуд, чтобы, как только притронется кто к сундучкову замку, сразу бы и застрелен, и взорван был.
