Павел I, при всей взбалмошности его характера, внимательно относился к аргументам Суворова и действительно следовал его советам. Более того, в политике он действовал так же решительно, как генералиссимус на поле битвы. В рескрипте от 2 октября император предупредил Александра Васильевича о том, что полководец знал и из других источников: австрийцы ведут тайные переговоры с Францией и, в случае достижения соглашения, могут стать угрозой для русской армии (Д IV. 442). 11 октября, получив отчеты об итогах Швейцарского похода и захватнических действиях союзников в Италии, Павел I направил Суворову сразу два рескрипта, приложив к ним копию своего письма императору Францу I о разрыве союза из-за поведения австрийцев по отношению к русской армии в Швейцарии. Предательски брошенный перед превосходящими силами французов Римский-Корсаков, задержанный и оставленный без снабжения Суворов ясно говорили об измене Австрии союзу с Россией. Полководец получил эти рескрипты в 20-х числах октября, возрадовавшись, «как это мы угадали высочайшую волю великого монарха» (Д IV. 435), — ив ответном донесении показал, что понял «мудрое предусмотрение» Павла I верно. Он отвел русские войска к границе Швейцарии, тщательно приводя их в порядок и давая время Австрии отказаться от двурушничества, возобновив военный союз (Д IV. 443).
15 октября Павел I написал королю Великобритании Георгу III, что «Венский двор бережет Францию и обманывает союзников до тех пор, пока не найдет возможности заключить отдельный мир с Республикой». В ответном письме 16 ноября король умолял императора «справедливое свое негодование принести в жертву своим же собственным благим целям»
. Тем временем британские дипломаты энергично бросились восстанавливать военный союз, в том числе предлагая субсидировать 80 тысяч русских войск и добиваться главнокомандования для Суворова. Александр Васильевич вел с ними детальные переговоры, дававшие надежду на возобновление союза с Австрией на основе его плана кампании 1800 г. В свою очередь Павел I решил оставить русские войска во владениях Австрийской империи на зиму. Как установил еще Д.А. Милютин, в основе всех переговоров о планах кампании лежали предложения проекта А.В. Суворова.
Генералиссимус продолжал верить сам и убеждал других, что победить Францию, революцию и саму войну не только нужно, но и можно. Протянув время в Баварии и сколько можно в Австрии, вступив уже в Чехию, из города Пльзень он написал в Италию «папаше Меласу»: «Я получил превосходное ваше описание взятия столь важной крепости Кони
[101], но в теперешнем положении моем не могу ничем иначе заплатить вам за то, как выражением своей большой благодарности. Сердечно целую вас и заверяю, что единственное желание мое, чтобы вы, как без сомнения и ваша дальновидность предлагает, сделали поспешнейшее движение к графству Ницце и приказали генералам Фрейлиху и Клейнау приблизиться к Генуе, которая падет тогда сама собой, и находящийся там неприятель неминуемо попадет в плен. Цель этого предприятия: не давая ни малейшего отдохновения неприятелю, угрожать самой Франции» (Д IV. 477). Бескорыстие Суворова, предлагавшего, ради общего блага, славу генералу, которого считали его соперником, даже если Россия не разделит эту славу, было естественным. Общее благо, как он неоднократно настаивал, не терпело соперничества.
Судя по письмам Суворова, его ободряли сведения о тревоге, охватившей Венский двор, внушала надежды суета сразу же осадивших его австрийских и английских должностных лиц. В ответ на просьбы Вены и Лондона возобновить союз Павел I выдвинул справедливые условия: освободить Тугута от руководства Гофкригсратом, а Италию — от оккупационных властей, восстановив ее прежнее, существовавшее до нашествия Наполеона, политическое устройство. Расположив армию на зимних квартирах в Чехии, Суворов приводил войска в порядок для решения любой из двух задач: победоносного наступления на Францию по его плану или похода в Россию.
Австрийские и английские чиновники вели себя на переговорах так же неумело и глупо, как их генералы вели войну: искали мелочных выгод, отказываясь рассматривать и решать главные вопросы по существу. Павел I, как и Суворов, не хотел от союзников и самой войны никаких выгод для России, а требовал от них только того, что было действительно необходимо для общей победы и установления прочного мира. Даже вопрос о главнокомандовании для Суворова, как мы понимаем, принципиальный для успеха планируемой кампании, оставлялся на переговорах в стороне, лишь бы Австрия убрала врага победы Тугута из руководства военными действиями. Павел I надеялся, а Суворов был убежден, что сможет увлечь эрцгерцога Карла и вдохновить австрийские войска так же, как в Итальянском походе.
Западные партнеры слушали русских, но не воспринимали позицию России как что-то серьезное, мечтая подавить «северных варваров» своим хитроумием и красноречием. «За сценой» Питт и Тугут уже делили Италию, полагая, что в войне с Францией вполне обойдутся без помощи России, полагаясь исключительно на английские деньги и австрийских, а также немецких солдат. Если уж русские, с их бескорыстием, желают продолжать войну, то пусть, не ожидая никаких уступок от союзников, сами наступают на Францию с севера, через Майнц
.
До 11 января 1800 г. Суворов, согласно его донесению Павлу I, не терял надежды, «что покорность, податливость и удовлетворение со стороны римского императора неминуемо воспоследуют». Вместо этого вновь вошедший в фавор Тугут предложил России сохранить союз, оставив Австрии 12–15 тысяч вспомогательных войск. Это, по мнению Суворова, означало окончательный разрыв союза и конец войны для русских (Д IV. 504). «Играли Неаполем, мстили Пьемонту, теперь от скуки играют Россией», — сказал генералиссимус на балу в Праге. Австрия захватила в Италии Венецию, Пьемонт и Романью, теперь отхапывает часть Швейцарии и зарится на Нидерланды. Англия хапнула богатейшее княжество Майсур на юге Индии и готово финансировать бесконечную европейскую бойню: «Господа морей — им должно их утвердить на десятки лет изнурением воюющих держав, особенно Франции, и хотя бы тогда дать ей снова короля! Вот система Лондона и Вены». Вот почему русских гнали во Францию, но так, чтобы они не могли победить (Д IV. 509).
За пустыми псевдодипломатическими разговорами время было упущено
. 29 октября (9 ноября по Григорианскому календарю, 18 брюмера по календарю революционной Франции) Бонапарт осуществил в Париже государственный переворот, взяв власть в качестве Первого консула. 27 декабря, когда, по плану Суворова, австрийцы и русские уже должны были освобождать Швейцарию, Павел I написал генералиссимусу: «Поздравляю Вас, князь, с Новым годом! Скажу Вам в ответ на письмо Ваше от 16-го текущего, что обстоятельства требуют возвращения армии в свои границы, ибо виды венские те же, а во Франции перемена, которой оборота терпеливо и не изнуряя себя ожидать должно. Идите домой непременно. Ваш доброжелательный друг Павел» (Д IV. 500).
Решение было тяжелым, но его подкрепил символический жест Вены: в совместно взятой союзниками крепости Анкона был спущен русский флаг. Получив донесение адмирала Ф.Ф. Ушакова об этом событии, Павел I выслал австрийского посла до полного расследования и наказания виновных. Отставка виновного австрийского генерала и офицеров не удовлетворила русского императора. Одновременно Павел I узнал о страшных притеснениях в Англии русских моряков и солдат, которых продержали на кораблях 6 недель и оставили на зимовку без жилья на продуваемых всеми ветрами островах, без одежды и обуви. Император, полагавший себя отцом солдат, воспринял это как прямое оскорбление его чести
. Окончательный разрыв с Британией произошел весной 1800 г., но уже зимой о совместных действиях не могло быть и речи.
