И вожделенный для нашего героя миг настал. Зимой 1772/73 г. Суворов прибыл в Петербург, благополучно избежал военного суда за нарушение приказа Веймарна не покидать Польшу и самоуправную победу в Литве, секретно осмотрел шведскую границу и установил, что опасности войны не севере нет (Д I.2. С. 41). Он был даже рад, что числился при Санкт-Петербургской дивизии A.M. Голицына без должности. 4 апреля 1773 г. на имя командира дивизии поступил приказ Военной коллегии: «Генерал-майор и кавалер Суворов определен по желанию его в Первую армию» (Д I.475). Александр Васильевич без промедления выехал в столицу Молдавского княжества городишко Яссы и в начале мая попал наконец-то на «настоящую войну». Угодив при этом на самый незначительный участок, с малым отрядом и задачей отвлечь турок от действий главных сил Румянцева под крепостью Силистрией.
В ставке Румянцева Александр Васильевич ознакомился с состоянием Первой армии, намного более печальном, чем виделось из Петербурга. После громких побед 1769–1771 г. войска год простояли без дела. С турками было заключено перемирие, шли бесплодные переговоры. Целый год османская армия наращивала силы к западу от Дуная, а русская армия на восточном берегу, получая подкрепления, таяла с гораздо большей интенсивностью, чем Суворов допускал в самых жестоких боях. Александр Васильевич и ранее заботился о здоровье солдат. Но после страшной картины «мирных» потерь, казавшихся русскому командованию того времени неизбежными и допустимыми, полагал вопросы качественного продовольствия, санитарии и военной медицины фундаментальными для его военной стратегии
.
Организация стратегической обороны, которой занимался в Молдавии П.А. Румянцев, с точки зрения военной мысли Суворова, была давно прошедшим днем. Главное, что для наступления за Дунай на решающем направлении: болгарский город Шумла, затем крепость Силистрия, вокруг которой группировались основные силы неприятеля, — Румянцев имел всего 15 тысяч солдат. Наступать планировалось из оборонительных порядков, без сосредоточения сил, т.е. демонстративно, а не результативно. Демонстрацию на левом фланге, ниже по течению Дуная, у Измаила, осуществлял 4-тысячный отряд генерал-майора О.А. Вейсмана. На правом фланге — 4-тысячный отряд генерал-поручика П.А. Потемкина, будущего фаворита императрицы Екатерины II. Еще правее, выше по течению Дуная располагалась 12-тысячная дивизия генерал-поручика И.П. Салтыкова. К этому слабому сыну великого отца, победителя Фридриха Великого, фельдмаршала П.С. Салтыкова, и попал генерал-майор Суворов. Все отряды получили приказ Румянцева атаковать, отвлекая турок от направления главного удара армии.
ТУРТУКАЙ
«Ночное поражение противников доказывает искусство вождя пользоваться победою не для блистания, но постоянства».
Суворов, вопреки легенде об атаке на Туртукай без приказа, действовал по распоряжению Салтыкова, в рамках общей диспозиции Румянцева и во взаимодействии с Потемкиным
. Собственно, он и был послан в местечко Негоешти, чтобы повести свой отряд в «поведенную экспедицию» (Д I.476), о подготовке которой регулярно докладывал Салтыкову.
Негоештский отряд Суворова состоял из Астраханского пехотного полка, донского казачьего полка и трех эскадронов Астраханского карабинерского полка. На бумаге — серьезная сила. Но в Молдавии, в результате потерь от болезней, Астраханский пехотный полк имел в строю едва половинный состав — 500 человек; с конницей у Суворова было чуть более тысячи воинов. Малочисленность ударных сил десанта он хотел компенсировать внезапностью атаки. Для этого скрытно собранные в тылу лодки перебрасывались к Дунаю по суше, на волах.
За Дунаем, напротив его отряда, 4 тысячи турок основательно укрепились вокруг городка Туртукай. Крутые берега реки, высоты, глубокие овраги, вражеские батареи были тщательно разведаны.
«У них в Туртукае рытвины, дома, пушечки», — написал Суворов. А у него было 500 русских солдат! Турки еще не знали Александра Васильевича. В ночь на 9 мая они переправились через Дунай и попробовали напасть первыми, внезапно для себя встретив гораздо ближе, чем предполагали. Генерал сам участвовал в сумбурном, но победоносном бою, проведенном силами конницы. Некоторые турки спаслись, но командный состав попал в плен (Д I, 484). Суворов уточнил силы турок, но и его намерения были раскрыты.
В диспозиции к атаке на Туртукай, намеченной на следующую ночь (Д I.487), Александр Васильевич отказался от идеи внезапности, положившись на концентрированный удар всех сил против трех отдельных лагерей противника. Сильно изрезанная оврагами местность, на первый взгляд удобная для обороны, мешала туркам развернуться в единый боевой порядок. Их силы располагались в трех лагерях: слабейший, но прикрытый батареей на крутой высоте, был ближе к Дунаю, за ним — центральный, опирающийся на каменные укрепления города, далее, на более ровной местности — самый большой, дальше от Дуная и в трех километрах западнее.
Система управления войсками, при которой каждый командир ждал приказа «сверху», от находившегося в центральном лагере генерала (паши), при скорости русской атаки и инициативе командиров, обязанных мгновенно поддерживать друг друга, обеспечивала туркам поражение. Дополнительно Суворов дезориентировал турецкого пашу беглым артиллерийским огнем с восточного берега Дуная (4 русских пушки должны были изображать собой множество батарей) и высадкой казаков на остров посреди реки. Паша не должен был понять направление атаки и перебросить войска на острие русского удара.
Дополнительное недоумение паши мог вызвать метод форсирования реки: по диагонали, на линии огня турецких пушек, с выходом на берег под главной турецкой батареей. Суворов выбрал его, приняв во внимание скорость течения Дуная: его лодки отчаливали выше по течению реки, проходили мимо главных турецких позиций и причаливали к противоположному берегу ниже. Он понимал неэффективность пушечной стрельбы ночью, когда лодки быстро (используя течение) идут по диагонали, а паша — нет. Турки при начале сражения должны были ожидать главного удара в лоб или на их левый лагерь, стоявший дальше от реки и не мешавший переправе. Суворов, не утрудив своих солдат греблей, атаковал турок в правый фланг.
Паша прекрасно знал, что русские, компенсируя малочисленность солдат их хорошей выучкой, будут сражаться, построившись в батальонные каре: квадрат, каждая сторона которого состояла из двух шеренг стрелков. Строй батальонных и полковых каре был настолько принят у Первой армии, что сам Суворов называл три своих атакующих отряда «каре» Астраханского пехотного полка. Первое вел командир полка полковник Петр Бутурлин, второе — раненный в предыдущем бою, но не покинувший строй подполковник того же полка Козьма Мауринов, третье, резервное, премьер-майор Борис Ребок. Полковник Астраханского карабинерного полка князь Мещерский руководил всей конницей и артиллерией, оставленной на восточном берегу Дуная, и по возможности должен был вторым эшелоном перебросить на помощь сколько сможет казаков и карабинер.
На сильно пересеченной местности, ночью, развертывание и поддержание строя каре означало большую плавность атаки, давало туркам время для принятия решений и максимального использования их прекрасного огнестрельного оружия. Но Суворов, говоря о каре, в действительности имел в виду атаку походными колоннами, которые могут быть развернуты в каре по команде, при необходимости отражать атаки кавалерии огнем. В этом мы убедимся, рассмотрев документы второй атаки на Туртукай. Возможно, и даже весьма вероятно, что, планируя операцию 9 мая 1773 г., Суворов имел в виду развертывание походных колонн в каре. Но реальные условия боя этого не потребовали, побудив полководца сказать новое слово в военном искусстве. Осмысленная практика снова победила устав. Эта победа, впрочем, была уже заложена в диспозиции. Главным в атаке отрядов, еще названных «каре», была скорость атаки и удар штыком, а не свойственная строю каре пальба. Стрелять могли только выдвинутые вперед на флангах отряды по 30 стрелков, передвигавшихся рассыпным строем бегом. Русские должны были атаковать врага быстрее мысли турецкого паши.
