22 октября 1787 г. Потемкин сообщил Екатерине II, что отвергает идею штурма крепости: «Касательно Очакова будьте, матушка, уверены, что без формальной осады взять его и подумать невозможно. Да и атаку вести надобно со всеми предосторожностями. Я его смотрел и прочие весьма близко, менее, нежели на пушечный их выстрел. Александр Васильевич при всем своем стремлении и помышлять не советует иначе»
.
Войска были неподготовлены к штурму. Без надежных командующих на серьезную роль флота полагаться было нельзя. Потемкин прислал в лиман Ф.Ф. Ушакова, но Мордвинов его быстро выжил
. Только весной 1788 г. эскадру в лимане возглавили хорошие моряки: гребную флотилию Нассау-Зиген, парусную — Пол Джонс. Суворов горячо их приветствовал и не раз выражал Потемкину свой восторг от сотрудничества с хорошими моряками (Д II. 385 и др.).
В середине марта они втроем провели разведку лимана и подступов к Очакову (Д II. 392). В апреле Суворов устроил для флотилии Нассау базу под Кинбурном (Д II. 403). В это время они детально, с привлечением инженер-полковника Н.И. Корсакова, обсуждали возможность атаки на Очаков с моря (П 206, 207). Пока османский флот не пришел в лиман, казалось разумным взять крепость штурмом со стороны лимана. Суворова интересовало, могут ли русские корабли подавить крепостные батареи и настильным огнем разрушить «стенку нетолстую на берегу у самой воды», открыв дорогу десанту.
Александр Васильевич знал, что подступы к крепости, обновленной французскими инженерами, а возможно, и сами крепостные сооружения, «сильно минированы». Без должной разведки это могло помешать штурму (П 207). Требовалась и специальная подготовка войск. Учения моряков Нассау и солдат, в которых пехота штурмовала редут, показали, что войска «от барабана отвыкли, лишь кричат, как в трактире». «Больше надо самому экзерцировать, — написал Суворов Потемкину, — только бы басурманчики дали время» (Д II. 399). К началу мая он был удовлетворен успехами тренировки войск (Д II. 407).
Перед светлейшим, который заинтересовался несанкционированной подготовкой к штурму, Суворов 18 апреля 1788 г. взял вину на себя: «Признаюсь, это моя система, Нассау этот план только вчера у меня взял». Парусные корабли должны были в линейном строю ударить по Очакову. Выйдя из-за них, вторая линия гребной флотилии подходила к крепости вплотную и прямой наводкой сносила на полверсты «набережную слабейшую Кинбурнскую стену»; вторая линия прикрывала первую «парабольными выстрелами». «К брешам — транспорты мои», солдаты захватывают стены и пушки, врываются в город. «Основанием (плана) — вид Кинбурна оборонительный. Слабо по пункту (т.е. принципиально), если действие не наступательное. Руки развязаны, надлежит предварить басурманский флот!» (Д II. 404).
План был невиданный — такой смог осуществить в 1799 г. только адмирал Ушаков, штурмом с воды взяв у французов еще более мощную крепость на острове Корфу. Потемкин столь революционную идею не мог воспринять. В конце апреля, проинспектировав Кинбурн и гребную флотилию, он мягко, но настоятельно пресек инициативу Суворова и Нассау: «Я на всякую пользу руки тебе развязываю, но касательно Очакова попытка неудачная тем более может быть вредна, что уже теперь начинается общих сил действие. Я бы не желал до нужды и флотилии показываться, чтобы она им (туркам) не пригляделась. Очаков непременно взять должно. Я все употреблю, надеясь на Бога, чтобы достался он дешево… И для того подожди до тех пор, пока я приду к городу… Ты мне говорил, что хорошо бы, пока флот не пришел. И кто знает, может быть, тогда покажется, как только подступим. Позиция судов на плане в 250 саженях — это далеко для бреши»
.
Османский флот начал входить в лиман 20 мая 1788 г., турок насчитывалось до 100 вымпелов, в том числе 10 линкоров и 10 фрегатов
. Один адмиральский 80-пушечный линкор имел больше орудий, чем войска Суворова. Однако русские моряки были в массе своей гораздо крепче, чем в начале войны. 21 мая капитан Сакен на дупель-шлюпке был застигнут в лимане 13-ю вражескими судами. Приказав матросам спасаться, он подошел к борту турецкой канонерки и взорвал бочку с порохом, погибнув, но потопив врага (Д II. 411).
«Около нас 100 корабликов, — написал Суворов дочери 29 мая, — иной такой большой, как Смольный. Я на них смотрю и купаюсь в Черном море с солдатами. Вода очень студеная и так солона, что барашков можно солить. Коли буря, то нас выбрасывает волнами на берег» (П 227). Суворов шутил, тогда как положение было действительно опасное. «Я сплю на косе, — пишет он дочери 2 июня, — она так далеко в море, в лиман (уходит), что как гуляю, слышно, что они (турки) говорят; они там около нас, очень много, на таких превеликих лодках, — шесты большие, к облакам, полотна на них на версту; видно, как табак курят; песни поют заунывные. На иной лодке их больше, чем у вас во всем Смольном мух, — красненькие, зелененькие, синенькие, серенькие. Ружья у них такие большие, как комната, где ты спишь с сестрицами» (П 230).
Севастопольский флот не появлялся
, русская парусная эскадра бездействовала. 7 июня турецкий гребной флот атаковал флотилию Нассау и был отбит с большими потерями: 2 корабля взорваны, 1 сожжен и 19 повреждены (Д II. 427). 17 июля 1788 г. командующий флотом Османской империи капудан-паша Газы Хасан сам повел эскадру в атаку на флотилию Нассау. На мелководье лишенные маневра турецкие линкоры были контратакованы русскими гребными судами. Страшный взрыв 64-пушечного линкора вызвал у турок панику. Их флот бросился в бегство, бросив в окружении русских 80-пушечный флагман. Сильнейший турецкий линкор и с ним 18-пушечная шебека спустили флаги; капудан-паша едва спасся на шлюпке
.
В ночь на 18-е турецкая эскадра попыталась покинуть лиман, но нарвалась на огонь батарей, скрытно построенных Суворовым на оконечности косы, несмотря на возражения Потемкина
. Турки встали на якорь и приняли бой с русским блокфортом, потеряв одну галеру и множество мелких судов (Д II. 443). На рассвете в схватку включилась гребная флотилия Нассау. Еще 5 турецких кораблей было взорвано, 1 фрегат взят на абордаж. «Виктория, мой любезный шеф! 6 кораблей!» — доложил Суворов Потемкину (Д II. 436). В первой баталии было взято 875, во второй — 680 пленных; всех 1555 турок Суворов отправил в Херсон (Д II. 437).
Остатки османского флота ретировались от Очакова, но были еще раз побиты (хоть и не сильно) Севастопольской эскадрой контр-адмирала Войновича у мыса Фидониси. Султан отсек головы одиннадцати военачальникам и выставил их напоказ в Стамбуле. В Очакове, куда отступила часть турецких судов и где скапливались побитые и раненые турки, царила паника. Русский флот атаковал вражеские суда на рейде, все больше сокращая их число (Д II. 445); самым ловким удавалось проскользнуть ночью мимо блокфорта и ретироватся в море (Д II. 453). Из города бежало население (Д II.450).
Очаков надо было брать, но Потемкин жил другими представлениями о времени. Его армия тянулась к Очакову по старинке, медленно, пройдя 200 верст за 33 дня (по 6 верст в день). Лишь в середине июля Суворов был вызван из Кинбурна. Потемкин поручил ему левый фланг осады крепости (Д II. 460). Кинбурнский отряд Суворова включал 4 батальона — 2356 человек (Д II. 465) — ничтожно мало в 50-тысячной армии Потемкина. Однако это были отлично обученные и уже обстрелянные солдаты. С ними Суворов был готов идти на штурм, соблюдя милые сердцу светлейшего осадные церемонии.
