И собрались вновь все христиане, ища совета у бога. Были среди них вождь Фридрих, и вождь Фредегельм, и судья пилигримов, человек знатный и богатый, который говорил: "Надо взять этот замок приступом, с бою, и отомстить злодеям на страх другим. Ведь во всех замках, доныне взятых ливонским войском, осажденные всегда получали жизнь и свободу: оттого другие и вовсе перестали бояться (это неправда — согласно хронике, крестоносцы нередко вырезали даже стариков, женщин и детей. — Авт.). Так теперь, мы всякого, кто из наших первый взберется на вал и вступит в замок, превознесем великими почестями, дадим ему лучших коней и лучшего пленника из взятых в замке, за исключением короля, которого вознесем надо всеми, повесив на самом высоком дереве".
Эта мысль веем понравилась, люди стали приносить обеты господу и пресвятой деве, и тотчас по наступлении утра, после торжественной мессы, началась битва. Стали подносить бревна, но весь труд был напрасен, так как не пришло еще время возмездию божьему. В девятом часу эсты в замке зажгли большие огни, открыли широкое отверстие в вале и стали через него скатывать вниз колеса, полные огня, направляя их на башню и подбрасывая сверху кучи дров. Но сильные христианские воины в доспехах разбросали огонь, разломали колеса, сбили силу пламени и защитили свою башню. Между тем другие нанесли дров и подожгли мост, а русские все сбежались к воротам для отпора.
Иоанн из Аппельдерина, брат епископа, славный рыцарь, взяв факел в руку, первый стал подниматься на вал. Вторым за ним тотчас пошел его слуга Петр, и они без всякого промедления сразу добрались до самого верха вала. Увидев это, и другие в войске побежали вслед за ними.
Что же сказать дальше? Каждый спешил взойти первым ради вящей славы и чести Иисуса Христа и матери его Марии, а также, чтобы и самому получить честь и награду за свой подвиг. И взошел кто-то первый, а кому это удалось, не знаю, знает бог; за ним последовала вся масса.
Каждый помогал товарищу подняться в замок, а иные проникли в отверстие, через которое осажденные катили колеса с огнем; вошедшие первыми приготовляли место следующим, гоня эстов мечами и копьями с вала. Когда уже много тевтонов вошло в замок, за ними двинулись лэтты и некоторые из ливов.
И тотчас стали избивать народ, и мужчин и даже некоторых женщин, не щадя никого, так что число убитых доходило уже до тысячи. Русские, оборонявшиеся дольше всего, наконец, были побеждены и побежали сверху внутрь укрепления; их вытащили оттуда и перебили, всего вместе с королем около двухсот человек.
Другие же из войска, окружив замок со всех сторон, не давали никому бежать. Всякий, кто, выйдя из замка, пытался пробраться наружу, попадал в их руки. Таким образом, изо всех бывших в замке мужчин остался в живых только один — вассал великого короля суздальского (Юрия Всеволодовича. — Авт.), посланный своим господином вместе с другими русскими в этот замок. Братья-рыцари снабдили его потом одеждой и отправили на хорошем коне домой в Новгород и Суздаль сообщить о происшедшем его господам.
Когда все мужчины были перебиты, началось у христиан великое торжество; били в литавры, играли на свирелях и других музыкальных инструментах, потому что отомстили наконец злодеям и истребили всех вероломных, собравшихся туда из Ливонии (т. е. повстанцы шли к князю Вячко со всех завоёванных крестоносцами земель. — Авт.) и Эстонии.
После того собрали оружие русских, одежду, коней и всю добычу, бывшую в замке, а также оставшихся еще в живых женщин и детей, подожгли замок и на следующий день с великой радостью пошли назад в Ливонию, славя бога на небе за дарованную победу, ибо благ он и милостив во веки.
Новгородцы же пришли было во Псков с многочисленным войском, собираясь освобождать замок от тевтонской осады, но услышав, что замок уже взят, а их люди перебиты, с большим горем и негодованием возвратились в свой город"
[32].
Последнее сообщение сильно преувеличено. Новгород и его младший союзник Псков не собирались начинать большую войну с крестоносцами. Для войны они неизменно приглашали профессиональные войска князей. Ведь оплата дружинников обходилась городским республикам много дешевле, чем кровь своих воинов во главе со своими же боярами. Владимиро-сузальское летописание ничего о подготовке к войне не сообщает. Новгородский летописец отметил коротко: "В лето 6732 (1224). Пришёл князь Всеволод Юрьевич в Новгород. Того же лета убили князя Вячка немцы в Юрьеве, а город взяли"
[33].
Зато послы Новгорода и Пскова были наготове. В том же году они заключили мир с немцами, сдав им всю Эстонию, но оговорив возвращение себе права собирать дань в части Ливонии, Талаве. Крестоносцы с правом завоевателей учинили в Юрьеве епископство для Германа, брата Альберта, и стали энергично покрывать страну своими замками, продержавшимися более 300 лет.
* * *
"Уступка" городскими республиками большей части Прибалтики на время умиротворила крестоносцев, занятых любимым ими делом усмирения и онемечивания язычников. Но "золотые пояса", руководившие политикой Новгорода и Пскова, допустили к границам русских земель крайне опасного соседа, понимавшего лишь один аргумент — острый меч.
На западных, крайне далёких от тихого Переяславля рубежах Руси обстановка, вследствие княжеских и боярских усобиц, была столь же неустойчивой. Поляки, венгры, чехи и даже немцы участвовали в грабежах, которые вели в ходе борьбы между собою русские власти. Ни один западный сосед не мог оспорить силу западнорусских княжеств, но все они отхватывали себе добычу на востоке как союзники, родственники и "друзья" самих русских!
Когда Александр Невский сядет на боевого коня, проблемы Западной Руси придётся решать его столь же молодому современнику — князю Даниилу Романовичу Галицкому. Александр увидит, кто стоит за объединёнными усилиями западных рыцарей, поднимет меч за православную веру и станет святым спасителем Руси. Даниил, в надежде на "помощь Запада", примет королевскую корону от католиков и потеряет своё государство — самые богатые и цветущие земли Руси, которые будут разодраны на части и поделены соседями.
Корни исторического решения не покоряться папству, которое принял князь Александр, лежали, конечно, в его воспитании, начатом с самого малолетства матерью, продолженном духовными наставниками, отцом и его боевыми товарищами. Вы скажете, что в 1220-х г. вера у обоих юных княжичей Даниила и Александра была одна. Это так. Но если Западная Русь не делала различий между союзниками, то Восточная выдвигала на первый план домашние, семейные и родственные связи.
Глава 3. ВОСПИТАНИЕ
Образованная, как и все Мстиславны, княгиня Феодосия-Ростислава оказала большое влияние на развитие своих детей, особенно первенцев, Фёдора и Александра, прославленных среди русских святых.
Как примерная жена, княгиня всюду, кроме военных походов, следовала за мужем туда, куда звали его государственные дела. Зимой 1222/23 г. новгородцы чем-то обидели сына великого князя Юрия, ещё недавно, когда они просили владимиро-суздальское войско для защиты русских владений в Эстонии, принятого ими ласково (особенно после того, как новый князь "владыку и всех мужей одарил без числа"). Не говоря ему, как обычно делали: "не хотим тебя; пойди, куда хочешь", буйные и вольнолюбивые хозяева городской республики напугали Всеволода Юрьевича так, что он "побежал в ночь, утаившись, из Новгорода, со всем двором своим".
