Где же были все это время могучие и воинственные князья черниговские, киевские, галицкие и волынские? В Польше и Венгрии, — там же, где несчастный половецкий хан Котян, уже после Калки бившийся в Половецкой степи с Ордой. Но хан просил убежища у короля Белы IV для 40 тыс. своих людей и получил для них земли. Князья же спасали жизнь и дружину, иногда, как Даниил Галицкий, успев позаботиться также о семье.
Впрочем, места для укрытия от татар князья не нашли. В 1241 г. Субэдэй прошел огнем и мечом Венгрию, Польшу, Восточную Чехию, Молдавию, Валахию и Трансильванию, разбив по пути и немецких рыцарей. Как и на Руси, победы давались татарам сравнительно легко: высокое качество их воинов, организованность войск и мудрость командования обеспечивали степнякам решительное превосходство над неповоротливыми и, надо признать, отсталыми в военном деле европейцами, не имевшими представления о тактике большой войны.
Разорявшие Польшу полководцы Байдар и Орду всего с тремя туменами (30 тыс. — только если не считать обыкновенной неполноты состава и потерь за 5 лет войны) порубили 20-тысячное войско мазовецкого князя Генриха Благочестивого на расстоянии дня пути от 40 тыс. союзных чехов. Тевтонские рыцари встали под знамёна Генриха и полегли вокруг своего сюзерена. Не вступая в бой с чехами, татары резко повернули на юг, где 11 апреля Субэдэй приступил к уничтожению 60-тысячной армии венгерского короля Белы IV при р. Сайо.
Тумены, точно в срок собравшись к месту битвы из отдалённых земель, где они выполняли самостоятельные тактические задачи, разделались с могучим войском венгров почти без потерь. В боях они дополняли своё превосходство китайскими военными хитростями и использовали баллисты в полевом сражении. А чтобы медленно собиравшееся в Германии войско Священной Римской империи германской нации не мешало грабить огромное королевство Венгрию, Субэдей рейдом отряда Петы на Оломоуц (стычка 24 июня) заставил короля Вацлава II стянуть чехов и немцев на оборону Богемии.
К концу 1241 г. все неподвластные германской империи земли в центре Европы были разорены, а выставленные ими в поле войска разбиты
[73]. Верный принципу "разделять и побеждать", Субэдэй мог теперь взяться за Священную Римскую империю германской нации. Немцы крепко провинились: они участвовали в боях с татарами, а император Фридрих II даже осмелился принять вассальную присягу непокорного короля Белы. В следующем году татары вторглись в Хорватию и Далмацию, выйдя к границам входившей в империю Италии.
Рассказывали, что Батый осмотрел Адриатическое море, даже въехал в него на коне, и оно ему не понравилось. Эту воду конь отказался пить! Гористая местность на западе также не привлекала кочевников. К тому же хана Бату и Субэдэя гонцы из Каракорума призвали на курултай. Дисциплина для татар была прежде всего. Их конница пошла назад, на Восток, оставив Запад истово благодарить Бога за чудесное избавление.
К тому времени, когда Орда вернулась в южнорусские степи, благодарность за избавление истово возносили Богу и в Новгороде. Но речь шла не о татарах, нашествие которых летописцы сочли Божьей карой за грехи, а о крестоносцах, поспешивших на завоевание разгромленной, как им казалось, Руси. И рукой Бога, остановившей "папёжников", стал князь Александр Ярославич.
Часть III. ПОДВИГИ
Глава 1. РУССКИЙ РУБЕЖ
Подсобив отцу утвердиться на великокняжеском престоле, Александр Ярославич в том же 1238 г. вернулся в Новгород. На семейном совете в разоренном Владимире было решено использовать спасённые во время татарского нашествия дружины для объединения под властью великих князей владимирских других земель Руси (разумеется, не тех, на которые направят следующий удар татары).
Великому князю Ярославу предстояло завоевать Смоленск. Граждане этого богатого торгового города, устрашённые прошедшей мимо Ордой, призвали для своей обороны литовского князя. Пользуясь отсутствием "законных" русских князей, искавших безопасности на западе, Ярослав с дружиной захватил город, взял в плен литовского князя, а с гражданами заключил договор, что княжить у них будет его ставленник
[74].
Александр тем временем прибыл в Полоцк — центр второго крупного княжества к западу от их с отцом и родичами объединённых семейных владений. Полоцкий князь Брячеслав, последний из правившего здесь рода Рогволдовичей, нуждался в надёжной опоре, испытывая нарастающее давление со стороны Литвы, епископа Рижского и ордена. Его дочь Александра произвела неизгладимое впечатление на 18-летнего новгородского князя, не желавшего, судя по всему, жениться по воле родителей. Сватовство и свадьба состоялись быстро.
"Старый" по тем временам жених (в роду Александра женились в 12–15 лет) венчался со своей избранницей в суровой пограничной крепости Торопец, в храме Святого Георгия Победоносца. "Там кашу (свадебный пир. — Авт.) чинил, а в Новгороде другую", — отмечает летописец
[75]. На свадьбе, видимо, присутствовала его мать Ростислава, которая оставалась с сыном и невесткой в Новгороде до изгнания князя и его семьи зимой 1240 г.
[76]
О княгине Александре мы ничего не знаем, кроме того, что она стала прародительницей московских князей и царей. Зато очевидно, что в приданое за невестой князь получал войну с грозившей её княжеству и Новгороду Литвой. Потому и первую "кашу" он давал в крепости, защищавшей владения его семьи от Литвы.
Сразу после свадьбы Александр стал сооружать "городцы" — укрепления по р. Шелони, вдоль которой лежал путь в Новгород с запада. Центром активной обороны здесь стал возведённый князем Городец (Старый Порхов). Его гарнизон должен был усилить линию обороны между Старой Руссой и Великими Луками. Умело используя местность, новгородцы-городовики прикрыли проходы между болотами лесными засеками и полевыми укреплениями.
Сам Городец должен был, при необходимости, легко выдержать атаку литовцев. Для этого он был укреплён трехметровой глубины рвом и такой же высоты валом, по широкому гребню которого шла деревянная стена со стрелковой галереей. Но главной задачей Городецких воинов было не отсиживаться за стенами, а выслеживать и бить крадущиеся на Русь литовские отряды, по тревоге скакать на помощь Старой Руссе или Великим Лукам.
Сохранился документ, свидетельствующий о судебной работе князя в приграничных землях. Совместно с псковским посадником Твердилой Александр Ярославин решил земельный спор со Спасо-Мирожским монастырём в пользу свободных крестьян, утвердив навеки их "смердью грамоту". Князь, хвалимый автором его Жития за справедливость, высоко чтил монастыри, но ещё больше — правду. К тому же каждый смерд на рубеже умел держать в руках оружие, а оно иной раз оказывалось сильнее молитвы
[77].
