Война против свободы народов и свободы совести, которую защищала православная Русь, была объявлена.
* * *
Принимая одновременные меры по укреплению западных и северных рубежей, в то время как необоримая татарская сила грозила с юга, Александр Ярославич хорошо понимал взаимосвязанность угрозы со стороны католиков: шведов и немцев. То, что в 1240 г. они нанесли по владениям Великого Новгорода согласованный удар, явно не было для князя неожиданностью. Разумеется, материалов княжеской и новгородской разведки до нас не дошло. Мы можем лишь изучать внутренние документы крестоносцев, догадываясь, что из этого и в какой мере было известно Александру.
В 1232 г. папский легат на Восточной Балтике Болдуин Альнский получил от Григория IX распоряжение запрещать католикам вести переговоры или заключать перемирие с русскими и языческими народами. Это Александр мог ощутить по сокращению обычных пограничных переговоров с епископом Юрьевским и орденом. В 1234 г. папа распространил власть своего легата и на Финляндию, где уже полыхало восстание и шла необъявленная война католиков с русскими. Одновременно в 1234 г. папским легатом был назначен кардинал Вильгельм Сабинский (Моденский) — опытный дипломат, поставивший своей целью объединение всех католических сил в Восточной Прибалтике для покорения язычников и "обращения" в католичество Руси
[80].
Деятельность легата Вильгельма было нелегко уловить. Противоречия между орденом, рижским и юрьевским епископами, датчанами и шведами в Прибалтике были настолько велики, что могли казаться непреодолимыми. С немцами, например, после жаркой схватки и мира 1234 г., князь Александр не видел оснований враждовать. Когда рижский епископ в 1236 г. готовил решительный крестовый поход против Литвы, в его войско, помимо братьев и солдат ордена, усиленных великим множеством крестоносцев из Германии и толпами чуди, влились 200 воинов из Пскова (управлявшегося княжьим наместником).
Участие русских воинов в походе на Литву легко понять. Но объяснить нежданную смелость ордена, до этого не решавшегося нападать на внутренние владения воинственных литовцев, может только вмешательство папы римского. Именно Григорий IX объявил 9 февраля 1236 г. крестовый поход в Литву, а его легаты обеспечили невиданно большой приток вооружённых немецких "паломников" в Ригу. Почти всем из них, в том числе братьям-меченосцам и русским, предстояло бесславно пасть под Шяуляем (в немецких текстах — Саулом).
Битва под Шауляем
Летом 1236 г. массы крестоносцев-паломников прибывали в Ригу, наслышавшись о сказочно богатых землях языческой Литвы. Для немецких рыцарей — в основном безземельных младших сыновей — захват новых владений часто был единственным шансом найти достойное место в жизни. Граф Генрих фон Данненберг и рыцарь Теодорик фон Газельдорф возглавили отряды из 500 воинов, прибывших из Любека, Гамбурга и Гольштейна. Рига присоединила к ним своих рыцарей и горожан, жаждущих грабежа. Орден меченосцев во главе с великим магистром Волквином выступил в максимальном составе: 55 братьев-рыцарей с конными сержантами и кнехтами (более 600 опытных воинов). Паломники торопили Вальквина в путь, но он удерживал их до полного завершения сборов, прибытия 200 русских воинов из Пскова и бесчисленного ополчения покорённых народов Латвии и Эстонии:
"В поход вас поведу, и там
добычи будет вдоволь вам",
гонцов на Русь тогда послал,
их помощь вскоре прибыла.
Проворно ополчились эсты,
не медля, прибыли на место;
латгалы, ливы в бой собрались,
в селеньях дома не остались.
— Так рассказывает Ливонская рифмованная хроника. Новгородская же летопись говорит: "Пришли в силе великой немцы из замория в Ригу, и там совокупились все, и рижане, и вся чудьская земля, и псковичи от себя послали помощь — мужей 200, пошли на безбожную Литву"
[81]. Выступило конное войско лишь к осени (до Литвы, замечает хронист, им "пришлось скакать"). Преодолев трудности похода,
Они в литовский край пришли.
Здесь грабили они и жгли,
Всей силой край опустошая,
И за собою оставляя
Повсюду ужас разоренья.
На Сауле путь возвращенья
Их шел, среди кустов, болот.
Здесь, под Шауляем, 21 сентября путь разбойникам преградил отряд жителей разграбленной Жемайтии. Храбрецы сумели задержать крестоносцев у реки до следующего дня, когда им на выручку подоспел опытный военачальник Миндовг (что на литовском значит — многомыслящий), сын Рынгольта (ок. 1200–1263). Слава его уже выходила за пределы Литвы — в 1235 г. Даниил Галицкий искал с ним союза против польского герцога Конрада Мазовецкого
[82]. Но даже столь знатный воин не смог бы объединить дружины и ополчения разных князей и земель Литвы, если бы крестоносцы не осмелились на столь наглое вторжение в родные земли лихих всадников, которые привыкли вторгаться в чужие земли сами.
Правильно рассчитав, что рыцари (несмотря на призывы магистра Волквина фон Винтерштаттена) не решатся на прорыв всем скопом через реку, талантливый полководец атаковал их среди лесов и болот, максимально используя свойства местности.
С врагами битву завязали.
Но в топях кони увязали,
как женщин, воинов перебили, —
грустно констатировал немецкий хронист. Управление немецким войском было нарушено; отдельные всадники и отряды пытались прорваться на свой страх и риск. В ходе боя покорённые крестоносцами земгалы из соседних с Литвой земель бросились на своих поработителей и "без разбору их рубили". 48 братьев-меченосцев остались с магистром; потеряв коней, они были оттеснены в лес, где литовцы обрушили на них деревья (видимо, заранее подготовив место) и перебили до единого, как и подавляющее большинство "пилигримов". О жестокости битвы говорит тот ещё невиданный в военной истории Новгородской республики факт, что из псковских воинов погибло девять десятых: домой, согласно летописи, вернулись лишь 20 человек!
Прославленный как защитник родной земли, Миндовг был провозглашен великим князем, а вскоре и правителем всей Литвы. Он отбросил орден и рыцарей Риги к западу от Двины чуть ли не к границам 1208 г., восстановив влияние Литвы в землях куршей и земгалов. Ещё многие десятилетия пришлось Миндовгу сражаться с князьями-соперниками за единство Литвы. Но слава победителя при Шауляе помогла ему стать основателем Литовского государства и заложить фундамент будущей великой Литовско-русской державы.
* * *
Военные силы ордена меченосцев были уничтожены. Восстань покорённые народы Прибалтики в этот момент, — и освобождение от немецкой оккупации стало бы вполне предрекаемым. Однако спасение пришло от Тевтонского ордена, угнездившегося западнее, в Восточной Пруссии. Ливонская рифмованная хроника сообщает об этом событии красноречиво, но крайне упрощённо:
