— День Победы я провожу всегда со своими боевыми друзьями.
С большим удовольствием и не раз вспоминал Иван Никитович свою поездку в Ирландию, в Дублин, на конференцию ФАИ, где он был избран вице-президентом. Накануне нашу делегацию пугали провокациями (которые нередко имели место и отнюдь не были вымыслом), а поэтому всех поселили в одном отеле, вечерами на улицу просили не выходить.
— Пистолет, что ли, выдайте, — ворчал Иван Никитович. И вот в первый же такой вечер, обещавший быть скучным, к «дженерал Кочедуб» завалились американские космонавты, человек восемь-девять. Члены экипажа «Апполона-13», побывавшие на Луне и чудом вернувшиеся на землю, зашли по закону летной дружбы — с шутками, улыбками, с бутылками виски и закуской в пакетиках.
Выложил свой НЗ — две бутылки водки, буханку черного хлеба и банку черной икры — и просиявший Иван Никитович. Восторг усилился. Дружеские беседы продолжались до утра, и с членами американской делегации впоследствии сложились самые наилучшие отношения.
Работая в ФАИ, ему, как председателю Бюро федерации авиационных видов спорта СССР, довелось вручать дипломы и летчикам-рекордсменам, и космонавтам, и трудовым коллективам. Так, 19 ноября 1974 года на космодроме Байконур он вручил почетный диплом ФАИ коллективу ученых, конструкторов, инженеров, техников, рабочих и служащих космодрома за большой вклад в дело изучения и освоения космического пространства пилотируемыми и автоматическими летательными аппаратами.
В октябре 2005 года было отмечено столетие этой авторитетной организации. Статья «Самолетный спорт», помещенная в 22-м томе третьего издания БСЭ, написана И.Н. Кожедубом и А.Ф. Коссом. В этой статье дается краткая история ФАИ и ФАС, приводятся некоторые статистические данные, сведения об абсолютных мировых рекордах (для самолетов с реактивными двигателями) на 1 июля 1974 года, называются знакомые фамилии рекордсменов — А.В. Федотов, М.И. Комаров, С.Е. Савицкая, М.Л. Попович… Указано, что на 1 января 1975 года советским летчикам-спортсменам принадлежат 153 мировых рекорда из 395 зарегистрированных ФАИ (без рекордов по коммерческим маршрутам — линиям авиакомпаний). К сожалению, в статье вовсе не указан руководящий состав ФАС и ФАИ, куда входили выдающиеся военные летчики и летчики-испытатели — дважды Герой Советского Союза В.К. Коккинаки, трижды Герой Советского Союза И.Н. Кожедуб, Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР С.А. Микоян…
В 1985 году, к сорокалетию Победы, М.С. Горбачев присвоил И.Н. Кожедубу звание маршала авиации. Присвоение маршальского звания трижды Герою даже тогда, в момент нарастания катастрофических процессов, было, безусловно, актом справедливым и в какой-то степени необходимым. А напомнить о скромном и почти забытом тогда Иване Никитовиче удалось Веронике Николаевне. На одном из приемов она завела разговор с Горбачевым, в котором, вспомнив свою молодость, заметила, что была землячкой Михаила Сергеевича. Тот с удовольствием поддержал беседу. Горбачеву здесь же был представлен и Кожедуб, что-то неловко ответивший на вопрос генсека. А 7 мая 1985 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР…
Звание маршала широко не «обмывали», тем более что это случилось в разгар набравшей обороты антиалкогольной кампании, и супруги ограничились званым вечером у себя дома, пригласив человек тридцать своих друзей.
И.Н. Кожедуб и Герой Советского Союза А. У. Константинов стали соответственно 22-м и 23-м маршалами авиации. Предпоследним, 24-м маршалом авиации в 1989 году стал министр гражданской авиации СССР А.Н. Волков, а последним — 25-м — Е.И. Шапошников (в 1991 году). Еще семь человек (Б. П. Бугаев, К.А. Вершинин, А.Е. Голованов, П.Ф. Жигарев, А.И. Колдунов, П.Ф. Кутахов, А.А. Новиков) носили звания Главных маршалов авиации.
Высшее воинское звание не накладывало на носившего его человека каких-либо дополнительных требований. В данном случае это было прежде всего жестом благодарности новых поколений выдающемуся герою Великой Отечественной войны, проявлением к нему глубокого уважения. В материальном плане маршальское звание дополнительно приносило 300 рублей в месяц, в моральном — Маршальскую звезду и укрощало честолюбие.
Иван Никитович старел. Здоровье его было подорвано и колоссальной боевой работой, выпавшей на его долю в молодости, и трудной командирской службой в Китае — Корее, и напряженной деятельностью на командных постах ВВС Советской армии. Не лучшим образом здесь сказалась и укоренившаяся на Руси привычка обмывать победы и достижения, промахи и неудачи. Все больше тянуло его на дачу, где за узкой полосой корабельных сосен, среди полусотни других дачных участков нашел свое место его дом и огородик.
Супруга Героя Советского Союза заместителя командующего Дальней авиацией страны А.А. Плохова — соседа Кожедуба по дачному участку — вспоминала, что Иван Никитович любил приходить к ее маме, пожилой украинке, и тайком от Вероники Николаевны съедать несколько кусочков припасенного заветного сальца со свежим лучком и краюшкой мягкого черного хлеба…
В 1990 году в Центральном доме Советской армии (ЦДСА) главком ВВС генерал-полковник П.С. Дейнекин проводил прием ветеранов войны в связи с 45-й годовщиной Великой Победы. Этот вечер оказался памятным не только для гостей, но и для его главного организатора.
«Зал ЦДСА был полон. Пришли более 100 летчиков — Героев Советского Союза и человек 10 дважды Героев, — вспоминает Петр Степанович. — Устроили хороший концерт. После концерта был дан торжественный ужин. Иван Никитович Кожедуб казался довольным:
— Первый раз нас собирают после Победы всех вместе… Неплохо, неплохо, — говорил он с брежневскими нотками в голосе.
Я помню, после этих слов расчувствовался, набрался смелости и обратился к собранию: "Не знал ли кто моего отца, Степана Дейнекина, тогда курсанта Борисоглебского военного авиационного училища, погибшего при парашютном прыжке в 1942 году?
И надо же, встает один из этих дедов — заслуженный военный летчик СССР генерал-лейтенант Котельников и говорит, протягивая руки: "Вот этими самыми руками я вашего отца хоронил…"
Вот так, при участии Ивана Никитовича, я позднее нашел останки своего отца».
Кожедуб остро переживал события текущей политики, снижение боеготовности советских Вооруженных сил, настороженно относился к перестройке, возмущался войной, развязанной США в Ираке. Почти избавившись от курения, вновь вернулся к этой привычке в последние годы. Жаловался, что тяжелые думы не дают ему спать…
5 августа 1991 года, прямо из госпиталя Мандрыко, Иван Никитович, поддавшись на уговоры, поехал на юбилей директора Гжельского завода. Был богатый стол, выступления артистов, множество знакомых — старых и новых — теплая компания. Вернулись с юбилея за полночь.
А 8 августа 1991 года Иван Никитович умер у себя на даче, в Монине, от сердечного приступа, не дожив двух недель до последнего акта трагического действа по развалу великого государства. Государства, чью славу составляли такие люди, как он.
Умер он утром, поднимаясь по лесенке на второй этаж своего скромного загородного дома из тех, что давно уже на фоне реализации «национальной идеи» в виде коттеджей, имений и дворцов перешли в категорию «сборно-щелевых». Повернулся, упал… Вероника Николаевна ушла в гарнизонный магазин, но быстро вернулась, вызвала «скорую». Машина приехала быстро, но было уже поздно. Позвонили в Москву, сыну Никите, тот сразу поехал в Монино. По дороге в череде машин увидел «скорую», почувствовал, что это та самая, что везла его отца…
