Это не что иное, как перепев американских публикаций более чем полувековой давности, который ставит под сомнение итоги боевой работы советских летчиков, идет вразрез с многочисленными трудами честных исследователей. Нужно быть или слишком неквалифицированным и равнодушным журналистом, чтобы так извращать факты, или делать это сознательно.
Кстати, сами американцы, отдавая себе отчет в несоответствии публикуемых ими цифр реальности, с годами увеличивают цифру своих потерь.
Так, в книге, изданной в Лондоне в 1999 году, английский исследователь Айван Рэндал ссылается уже на 971 самолет, потерю которых признают USAP (Воздушные силы Соединенных Штатов). Заметим, что не только USAF вели воздушную войну в Корее. Были еще и авиация флота (USAN), и авиация корпуса морской пехоты (USAMC), и авиация американских сателлитов.
Уверен, что по числу побед и потерь в воздушных боях корейской войны в ближайшее время сторонами будет достигнут полный «консенсус». Как бы то ни было, сейчас мы можем говорить о том, что потери американских самолетов и летчиков вместе с потерями их союзников более чем вдвое превосходят суммарные потери советских, китайских и корейских самолетов. Это объясняется прежде всего исключительным мужеством и мастерством советских летчиков и их командования, отвагой и самопожертвованием китайцев и корейцев. Вместе с тем американским летчикам приходилось действовать в более сложных условиях: они вступали в бой на значительном удалении от своих аэродромов, порой вынуждены были делать это, еще не сбросив подвесных баков, совершали боевые вылеты под интенсивным зенитным огнем противника.
Последней «воздушной победой» американцев стал безоружный советский Ил-12 с 21 человеком (военные медики и летно-технический состав) на борту, сбитый над территорией Китая уже после подписания перемирия. Самолет этот сбил очередями со своего «Сейбра» Ф-86Г мистер Ральф Парр. Господин этот еще несколько лет назад был жив. Компрометируя высокое звание летчика, называя сбитый пассажирский самолет «чертовым», он участвовал во встречах ветеранов и нисколько не раскаивался в своих действиях.
Во время корейской войны погибли 1144 летчика и члена экипажей ВВС США, 214 попали в плен с последующей репатриацией, 40 пропали без вести. Великобритания, Австралия и Южная Африка потеряли в небе Кореи 177 самолетов.
После корейских событий регулярных боевых действий в воздухе советская истребительная авиация не вела.
Роман в письмах
Кожедуб уехал в Корею в 1950 году, через четыре года после женитьбы, оставив дома любимую жену и маленькую дочь. Разлука для Вероники Николаевны и Ивана Никитовича, людей молодых и любящих друг друга, была серьезным испытанием. Сохранились письма Кожедуба к жене, написанные им более полувека назад. Они тем более ценны для нас, что не подвергались тиражированию, а следовательно, и не шлифовались автором и редакторами при подготовке к изданию. Предельно честные, они свидетельствуют об искренности своего автора, человека, выполняющего сложную и ответственную работу.
Наш герой был предрасположен к эпистолярному жанру, что сказывалось иногда самым непредвиденным образом. Майя Константиновна, супруга Е. Г. Пепеляева, вспоминает, как осенью 1951 года, радостно приняв из рук почтальона письмо, она застыла от ужаса. Адрес на привычном конверте «из командировки» был написан не знакомым почерком мужа, а отпечатан на машинке. «Похоронки» с войны были еще очень свежи в памяти, и Майя Константиновна, рыдая и не решаясь прочитать послание, попросила знакомую распечатать письмо. Текст был кратким, и в нем не было ничего страшного:
«Уважаемая тов. Пепеляева Майя Константиновна!
Поздравляю Вас и Вашу семью с присвоением Вашему мужу звания "полковник".
Желаю Вам крепкого здоровья в Вашей семейной жизни и работе.
Гв. полковник Кожедуб.
14 сентября 1951 года».
О литературном опыте Кожедуба можно говорить лишь весьма условно — книга, написанная им вместе с А.А. Худадовой, в художественном плане далека от совершенства. Тем не менее видно, что предлагаемые вниманию читателя письма написаны человеком начитанным и одаренным. Иван Никитович раскрывается в них с неизвестной нам ранее стороны — как страстно любящий муж и нежный отец, как добрый и заботливый человек. В этих же письмах нередко встречаются и бесценные описания боевой работы его дивизии в Корее, содержатся многие важные нюансы быта летчиков. Они позволяют взглянуть на работу Кожедуба его глазами: без всевозможных причесываний и той путаницы, которыми полны военные документы.
По-видимому, военная цензура благоволила «полковнику И.Н. Крылову» (псевдоним Кожедуба во время командировки в 1950—1951 годы в Китай) — ведь на каждом письме, отправленном по почте, стоит штамп: «Просмотрено военной цензурой». Удалось обнаружить лишь два письма, где перо цензора не коснулось строк Кожедуба. Да и наш герой в своих посланиях, зная, что их будут читать третьи лица, был достаточно аккуратен.
Все письма носят сугубо личный характер, они непосредственны и откровенны, написаны с долей «летного юмора», в котором их автор знал толк.
Порой в посланиях Кожедуба к жене встечаются пронизанные лирикой, прямо-таки стихотворные строфы:
«Солнце ласково зреет, справа длинная грядь снежных гор»;
«Пройду, любимая, через кромешный ад, ведь моя любовь к тебе вечная»;
«Приятный свист "телег" ласкает ухо»;
«Горжусь твоей красотой, твоей чистотой, а главное — твоей душой»;
«Через всю эту картину боя я видел твой образ»;
«И наша жизнь будет чудесной, и наша любовь никогда не приестся и будет вечно цвести»;
«Ах, время, время, ускорь ты нашу встречу!»;
«Быт — для терпящего»;
«Шум, гам, тарарам, и я уже в штатском спокойно всматриваюсь в жизнь этого города»;
«Чувства вечной любви и скука долгой разлуки»;
«Я буду всегда дышать тобой»…
Предложение опубликовать письма Ивана Никитовича из Кореи было сделано самой Вероникой Николаевной, всегда высоко их ценившей и сохранившей большую их часть. В конце девяностых годов она передала несколько писем автору этой книги. Основная же часть писем опубликована благодаря участию Ольги Федоровны Кожедуб, невестки Ивана Никитовича и Вероники Николаевны — именно она предоставила их для подготовки настоящего издания.
Большинство писем послано на адрес первой московской квартиры Кожедубов: Москва, Чистые пруды, дом 14, квартира 64. Несколько писем адресовано в санаторий ВВС, в Хосту, где летом 1951 года отдыхала с дочерью Вероника Николаевна, несколько, без указания адреса и с трогательной припиской на конверте: «В собственные ручки», переданы с нарочными.
На конвертах, отправленных по почте, помимо знакомых почтовых штемпелей с датами отправления и получения письма, стоит треугольный штамп с надписью по сторонам «Солдатское письмо БЕСПЛАТНО». На обратной стороне — штамп с гербом СССР и отметка военной цензуры.
