Обратный адрес указывается чаще всего по-фронтовому: п/п 35530, Крылов И. Н.
В предлагаемых вниманию читателя письмах максимально сохранены орфография и характерные нюансы их написания, в том числе все сокращения. В ряде мест даются пояснения. Из некоторых писем изъяты строки личного характера.
Письма свидетельствуют о широких интересах И.Н. Кожедуба. Он часто упоминает о прочтенных книгах и о просмотренных фильмах, пишет, что мечтает ходить с женой в театр и на выставки, рассказывает о понравившихся ему публикациях, делится наблюдениями. В 1949—1951 годах в Москве велось строительство известных сегодня всему миру «сталинских высоток», и Иван Никитович мечтает о квартире в одной из них. В 1950 году было начато массовое производство телевизионных приемников — он настойчиво советует жене приобрести новинку…
В конце всех писем передается привет «мамульке» — матери Вероники Николаевны Марии Александровне Колдашевой и Лерке, иногда Лерочке — Валерии Семеновне Юсуповой, младшей сводной сестре Вероники Николаевны.
Но главной темой опубликованных ниже писем остается любовь.
«Мои любимые, родные женуленька и доченька!!!
Я скучаю по вам и каждую минуту думаю, как вы там без папулечки, как ваше здоровье, не обижает ли кто вас?
Милая Вероничка, любимая моя, родная, вот уже четвертый день прошел с тех пор, как я с тобой расстался на аэродроме Кубинка, и мне кажется, что твоя милая душа со мной. Твоих, родная, поцелуев мне хватит до нашей встречи. Я буду всегда дышать тобой….
Это письмецо я пишу в полете. Наш самолет подходит к Байкалу, солнце ласково зреет, справа длинная грядь снежных гор. Мне кажется, что я не так давно летел по этому маршруту домой, спешил к тебе, моя красивая женуленька. Я думаю, что придет к нам еще этот день, и мы будем счастливы. Но пока впереди предстоит великое испытание наших душевных качеств. Я думаю, что выдержу это испытание на отлично.
Вот, родная, под нами могущественный Байкал, исполняю долг авиатора — бросаю монеты для счастья нашего.
До свидания.
Целую Вас крепко-крепко…
Ваня Кожедуб.
11.12.50 г.».
«Мои любимые и родные, женуля Верочка и доченька Наташенька!
Мои вы лапочки!
Поздравляю вас и мамульку с Лерочкой с наступающим Новым счастливым годом. Желаю вам хорошего здоровья и счастья в жизни. Сегодня прибыл на конечную точку нашей родной земли. Через несколько часов пересекаем границу, а там желайте своему папочке успехов в работе.
Мои милые, живите мирно, поддерживайте друг друга, а главное — не ссорьтесь.
Верочка, моя ты хорошенькая, ласковая женуля, учись, крепчай, крепко-крепко люби своего Ванюсика, а он будет верен тебе во всем…
Не скучай. Папочка о вас всегда будет думать.
Желаю хорошо встретить Новый год.
Целую крепко-крепко. Любящий Ваня.
17.12.50 г.».
Родные мои, любимые женуленька и доченька!
Вот и конечная наша станция — Отпор. Кругом степь, сопки… Мороз до — 42°. Но я согрет вашим теплым чувством, мои милые.
Женуля, мне кажется, что так много прошло холодных дней, вспоминаю все наши совместные дни и ночи, твой светлый образ, родная. Посмотрю на ваши личики — они такие милые и любимые, и мне кажется, что я недалеко от Вас.
Вот уже приближается Новый год, пятилетие нашей супружеской жизни, такой хорошей. Прости меня, Верочка, что иногда я, по своей глупости, обижал тебя.
Жаль, что мы не вместе встречаем наше первое пятилетие. Но ты не грусти. Будут у нас еще счастливые минуты.
Хочу поздравить вас всех с наступающим Новым годом, счастьем. А тебя, женуля, — с нашей крепкой неразрывной любовью.
Ну, целую вас крепко-крепко. Любящий Ваня.
Извини, женуля, за мои каракули — писал на ходу поезда.
Пока в своей форме.
От Читы ехал поездом.
Все в порядке.
17.12.50 г. И. Кожедуб.
Фотографировался на пропуск. Спешу».
«Мои родные и любимые женуленька и доченька, обнимаю вас и крепко целую!
Как вы, мои дорогие, встречали Новый год? Я представляю себе так, что, наверное, и елочка была. Очень жаль, что мы не вместе встречали Новый год, но в последние часы старого года и в 12 часов ночи по московскому времени все мои чувства и мысли были с вами, мои птенчики, мои хорошенькие.
Любимая Верочка, хочу поделиться с тобой несколькими строками о том, как я встречал Новый, 1951 год.
Оставался последний день старого года. Семь часов утра по местному времени. Я вскочил и делаю зарядку, а ты, любимка, наверное, только что уснула. Два часа ночи по-московскому, и вот о тебе думает твой Ванюсик, он дышит твоим дыханием (хотя ты, лапка, не любишь, чтобы на тебя смотрели, когда ты спишь, но я бы смотрел и смотрел, моя дорогая).
У нас был морозный солнечный день, ветер с пылью обжигает лицо, даю последние указания о проведении вечера (ответственности очень и очень много). Идет тщательная проверка приготовления пищи. Время близится к 12 часам ночи. Остается несколько минут, а мысли с тобой, моя любимая, думаю, что вы там в Москве тоже готовитесь. С Ник. Васильевичем идем в клуб (сарайного типа), все на местах.
12 часов ночи. На 5 часов раньше мы встречаем Новый год. Гимн Советского Союза возвещает о могуществе нашей любимой Родины. Поздравляю с Новым годом. Тост за нашу любимую Соц. Родину, за ее героический народ, за Великого Сталина.
Громкое троекратное русское ура проносится по залу.
Вечер прошел очень организованно и хорошо. Приближался конец 1950 года по-московскому времени. Мы решили с Николаем Васильевичем встретить Новый год дома (маленькая комнатушка), поднять бокалы и выпить тост за наших дорогих жен и детей. Итак, я вместе с вами, мои любимые женуленька и доченька, встречал Новый, 1951 год. Думаю, что придет тот день, когда я увижу вас, крепко-крепко обниму и поцелую.
Женуленька, организационный период помешал мне тебе написать раньше, постараюсь исправиться и писать чаще.
Верочка, милая, привет знакомым. Целуй мамульку и Лерочку.
До свиданья, целую вас крепко, крепко.
1.1.1951 года. Любящий Ваня».
«Мой любимый кристалл, моя верная женочка!!!
Птенчики мои родные!
Какое счастье, какая радость сегодня у меня — я получил от тебя, моя любимка, ЧЕТЫРЕ письма. Я так ждал от тебя, женуля, письмо, так ждал, что даже пришлось писать с беспокойством — не случилось ли что с тобой дома.
Наконец для меня настал день, который, подобно лучу солнца, осветил почти двухмесячный мрак. Когда мне пришли твои письма, женуля, я вначале не верил, что все они от тебя, сразу бросил обедать и начал смотреть, руки дрожали.
