«Уже с утра в этот летний и погожий день 1982 года тревога, предчувствия, сомнения не давали покоя, вызывая определённый дискомфорт, но где-то теплилась надежда: всё будет нормально! Сегодня решалась судьба ракеты “Метеорит”, созданной под руководством В.Н. Челомея на базе новейших достижений отечественной науки и техники, — вспоминал заместитель генерального директора НПО машиностроения Л.Е. Макаров. — …Именно созданию такой техники, опережающей время и устремлённой в XXI век, посвятил свою жизнь Владимир Николаевич Челомей. Его идеи и разработки, подкреплённые глубоким научным прозрением и уникальной способностью принятия неординарных, но точно взвешенных решений, являлись ядром, основой новых свершений в ракетно-космической технике, относящихся к категории “впервые в мире”…
Вот и сегодня военно-политическое руководство страны должно принять решение — быть или не быть уникальной стратегической крылатой ракете, невидимой для радаров противника и с высочайшей точностью поражающей выбранные цели.
Итак, раннее утро. Министерство общего машиностроения СССР. Не успеваю, открыв кабинет, дойти до стола. Резкий телефонный звонок от секретаря министра: “Срочно к Сергею Александровичу!”
Вхожу, в кабинете министра двое — С.А. Афанасьев и В.Н. Челомей. Оба взволнованны перед предстоящим важнейшим событием, но чувствую — настрой боевой. Владимир Николаевич, как всегда, чётко и убедительно докладывает министру об уникальности ракеты, о результатах лётной отработки, о месте ударного комплекса в оборонном потенциале страны.
С.А. Афанасьев сосредоточен, вышагивает по кабинету, изредка задаёт вопросы, обращая внимание на политические и финансовые аспекты, вызывая В.Н. Челомея на поиск уязвимых проблем и соответствующих адекватных решений.
Мы все прекрасно понимали сложность предстоящего обсуждения на Совете обороны. Ракета “Метеорит” была создана с использованием прорывных технологий и научных разработок, порой прошедших только этап НИР В.Н. Челомей осмысленно пошёл на этот шаг, но требовалась серьёзная и длительная отработка в натурных условиях…
Положение усугублялось тем, что расстановка сил в Совете обороны была явно не в нашу пользу — за прекращение работ по этой ракете выступали главные государственные мужи, ответственные за обороноспособность страны — министр обороны СССР Д.Ф. Устинов и зам. Председателя Совета министров СССР по оборонным отраслям промышленности, Председатель Государственной комиссии СССР по военно-промышленным вопросам Л.В. Смирнов. Их позиция была жёсткая: “В стратегии должна быть только баллистика, работы по 'Метеориту' надо прекратить!”
Вся надежда была на Владимира Николаевича, на его талант “прожимать, продавливать” свои идеи, который не раз выручал его при любой расстановке сил в верхнем эшелоне руководства страны.
“Разбор полётов” завершён, министр и генеральный садятся в машины. По старому обычаю желаю им “ни пуха ни пера”.
Начались часы томительного ожидания… И вот снова звонок от секретаря министра. Снова знакомый кабинет и те же возбуждённые, но радостные лица. Как и предполагалось, заседание Совета обороны было сложное и тяжёлое. Блестящий доклад В.Н. Челомея, мощная оппозиция, энергичная поддержка ракеты со стороны С.А. Афанасьева.
Подводя итог обсуждению, Верховный Главнокомандующий Л.И. Брежнев произнёс лишь одну фразу: “Продолжайте работу”. Это была ещё одна победа Владимира Николаевича, победа в споре со временем».
Только в конце 1982 года после 11 пусков стало понятно, что требуются радикальные меры по достижению сверхзвуковой скорости при наборе высоты полёта. Был введён специальный режим для ТРД, доводились поверхности корпуса и крыльев с целью снижения аэродинамического сопротивления.
Заместитель Генерального конструктора НПО машиностроения Д.А. Минасбеков вспоминал, что, когда при испытаниях потребовалось перевести ракету на «чрезвычайный режим», то есть фактически на режим форсажа, руководители ЦИАМа — заместитель начальника С.А. Сиротин и начальник Д.А. Огородников прибыли к Челомею, чтобы подписать необходимую бумагу.
«Я, мягко говоря, был в курсе всех испытаний, и они, естественно, приехав, обратились ко мне, — вспоминает Дэвиль Авакович. — В то время я уже пользовался особым расположением Генерального и, будучи также уверенным в необходимости введения “чрезвычайного режима”, направился к нему с соответствующей бумагой. Владимир Николаевич задал мне несколько “своих”, всегда непростых вопросов, на которые я, хорошо владевший темой, довольно легко ответил, и сказал:
— Ну, если считаешь нужным, то подписывай.
— Но… Владимир Николаевич, тут же требуется именно ваша подпись.
— Ничего-ничего. Вот у секретаря подправишь расшифровку фамилии, и всё будет нормально… Иди и утверждай.
В приёмной было достаточно много народа, и когда люди увидели, что я, поставив палку перед фамилией Челомея, уверенно расписался, они посмотрели на меня как на человека, потерявшего рассудок.
Тем не менее всё это успешно прошло, испытания ракеты были продолжены.
Владимир Николаевич был гениальным человеком, и ход его мыслей был совершенно никому не ведом».
Вспоминает ветеран НПО машиностроения Е.П. Мозжухин: «После осмотра первого “Метеорита” В.Н. Челомей был крайне недоволен качеством внешней поверхности некоторых отсеков, что было недопустимым для сверхзвукового изделия. После детального обсуждения в кабинете Челомея было принято решение о создании специальной шпатлевочнои композиции, наносимой по местам неровностей. В кратчайшие сроки была отработана технология нанесения всей системы лакокрасочного покрытия».
Тогда можно было увидеть будущего доктора наук, начальника отдела НПО машиностроения И.С. Епифановского, затиравшего шкуркой сварные швы и на основе собственного опыта дающего рекомендации по зачистке и даже дальнейшей полировке, что было закреплено в соответствующих документах — технических условиях.
По предложению заместителя Генерального конструктора В.А. Модестова была составлена сводная таблица элементов, создающих дополнительное сопротивление, с оценкой его величины в килограммах сопротивления воздуха при сверхзвуковых скоростях.
Много лет спустя, в частной беседе В.А. Модестов, отвечая на вопрос: «Мог ли он предположить, что ракета, размещаемая в контейнере тех же размеров, что и “Гранит”, улетит на порядок дальше?» — ответил: «Ни за что бы не поверил!» [42].
Финансирование программы между тем стало спорадическим. Это обстоятельство, а также необходимость постройки специализированных носителей привели к тому, что по совместному решению промышленности и ВМФ финансирование по комплексу «Метеорит-М» в конце 1989 года вовсе прекратили. Время было упущено, в стране началась перестройка, и расходовать деньги на оборону стало непопулярно. Корабельную часть комплекса передали на ответственное хранение личному составу подводной лодки, саму лодку в 1990 году сдали Северному флоту в торпедном варианте, а через несколько лет, 5 июля 1994 года, и вовсе списали на слом.
