Пройдёт неполных 20 лет, и В.Н. Бугайский начнёт вести подобные разговоры и о В.Н. Челомее, хотя последний был младше его. Владимир Николаевич, заботливо оповещённый «людишками у кресла», обладавший взрывным характером и нетерпимо относившийся к трениям на собственной фирме, немедленно вышел из себя, и начался долгий конфликт, в разных целях раздуваемый многими людьми и нанесший значительный ущерб оборонной мощи страны.
Почётный Генеральный конструктор НПО машиностроения Г.А. Ефремов уверен, что в отношениях с В.Н. Бугайским не всё так однозначно. Бугайский по-своему понимал задачи Генерального конструктора, истово ревновал к успехам Челомея и радовался его неудачам. «Виктор Никифорович был мощной и значительной фигурой в оборонном комплексе СССР. Как организатор и конструктор он многое сделал, работая как с С.В. Ильюшиным, так и с В.Н. Челомеем. Но при этом несомненно одно: В.Н. Бугайского в своих целях, направленных против В.Н. Челомея, использовал Д.Ф. Устинов. Все конфликты, все скандалы — это не инициатива Бугайского, а команда к действию с “самого верха”. И не рад он был уже, что попал между “молотом и наковальней”, но разрешение на перевод от Челомея получил только в 1973 году».
В 1958 году в ОКБ-52 самостоятельно, без каких-либо усилий со стороны В.Н. Челомея пришёл новый сотрудник, оказавший самое благотворное влияние на дальнейшее становление ОКБ. Это был сын главы государства — Н.С. Хрущёва, выпускник МЭИ Сергей Хрущёв.
«Сватом» при его распределении оказался один из его учителей — Лев Иванович Ткачёв (1916–1975), впоследствии профессор, доктор технических наук, создатель нового типа гироскопа повышенной точности, определяемый современной историей техники как основоположник метода инерциальной навигации, а в то время просто старший преподаватель Московского энергетического института (МЭИ). Во второй половине 1950-х годов Л.И. Ткачёв читал в МЭИ курс теории машин и механизмов, читал по-своему, далеко отклоняясь, а то и вовсе уходя от принятых программ. Ткачёв был неудачливый организатор, но человек одержимый, одарённый, общительный, умевший заразить или напугать (как конкурент) своими исключительными идеями знающих специалистов.
В 1976 году в Бостоне на Международном симпозиуме по навигации в честь двухсотлетия США известный американский специалист В. Ригли сделал сообщение «История инерциальной навигации», посвященное профессору МЭИ Л.И. Ткачёву. В докладе говорилось, что ещё в 1943 году Ткачёв представил материалы о возможности навигации без внешней информации, которые содержали все необходимые математические условия для создания инерциальной системы без методических погрешностей, и что первые исследования были проведены в МЭИ. В 1949 году были опубликованы идеи предложенных Л.И. Ткачёвым двух типов аналитических систем: бесплатформенной инерциальной системы (ИНС) и ИНС со звёздно-стабилизированной платформой. Именно эти два типа ИНС были применены на космическом корабле «Аполлон», впервые доставившем людей на поверхность Луны.
В 1957 году Л.И. Ткачёв работал доцентом кафедры Управления и информатики МЭИ. Тогда же, в 1957 году, он познакомился с Главным конструктором крылатых ракет Челомеем, также заинтересовавшимся его идеями. Лев Иванович, со своей стороны, высоко оценил В.Н. Челомея, рассматривая его в первую очередь как математика и механика, а затем и как специалиста-ракетчика. Челомей пригласил Льва Ивановича на должность научного консультанта, и, пока его фирма полностью не перебралась в Реутов, Ткачёв ходил на работу и исполнял свои обязанности. На базе взаимно возникшего глубокого уважения, интереса к рассматриваемым учёными сходным по своей глубинной сути темам однажды, в январе 1958 года, он привёз в Реутов своего студента-выпускника Сергея Хрущёва (по опубликованным воспоминаниям последнего) [150].
Здесь необходимо сделать маленькое отступление, чтобы заметить, что Сергей Хрущёв не был «выслежен» и «хитростью захвачен» «склонным к тонким интригам», расчётливым Челомеем, что было «совершенно в духе» последнего. Автору довелось встречать нескольких весьма авторитетных и известных лиц, кто упорно, ссылаясь на психологические и надуманные фактические аргументы, остаётся сторонником «карьерного расчёта» Челомея, раскрывшего перед ним самый широкий путь. Думается, что Владимир Николаевич нашёл бы свой путь и без помощи Сергея Никитича: слишком ярко, слишком блестяще было его дарование, выходившее далеко за пределы круга, очерченного человечеству современной ему наукой.
В то время Сергей Хрущёв был молодым человеком 22-х лет, неизбалованным, выращенным в достаточно суровых условиях жизни детей сталинских наркомов, с отличием оканчивающим МЭИ, в духе того времени искавшим свой жизненный путь между флотом, авиацией и ракетостроением. В небольшом кабинете Челомея Сергея Хрущёва поразили красочно выполненные отличные плакаты, на которых были изображены подводные лодки с вылетающими из пусковых установок ракетами.
При встрече Челомей доброжелательно поинтересовался успехами в институте и планами молодого человека, сдержанно рассказал ему о морском становлении порученных ему крылатых ракет и, учитывая опеку присутствовавшего Л.И. Ткачёва, предложил заняться у него системами управления ракетами. Юноша с восторгом согласился, но Челомей предостерёг: «Сначала посоветуйтесь дома».
Отец к решению сына поступить на работу к Челомею отнёсся прохладно, сказав: «Я спрашивал о тебе Калмыкова, он советовал идти к Пилюгину. Собирался позвонить туда. А впрочем, поступай, как знаешь. Тебе жить».
Так Сергей Хрущёв оказался в ОКБ Челомея и проработал там более десяти лет: с 8 марта 1958-го по июль 1968 года.
«Хочу сказать, что, несмотря на различные перипетии, выпавшие на мою долю, я не жалею о принятом тогда решении», — пишет С.Н. Хрущёв в своей книге [150]. Отношение его к Челомею далеко от идеального: отдавая ему долг как инженеру и учёному, а фактически как Генеральному конструктору, за время работы в ОКБ-52 ставший свидетелем многих бурных сцен и тяжёлых разговоров, он иногда весьма критически оценивает характер и поступки Владимира Николаевича.
В ОКБ С.Н. Хрущёв принимал непосредственное участие в лётной отработке систем управления комплексов крылатых ракет П-5, П-5Д, П-6 в лабораториях, на производстве и на полигонах, принимал участие в разработке систем управления телеуправляемых и самонаводящихся противокорабельных крылатых ракет, в создании баллистических ракет и космических аппаратов.
Уже в 1959 году за участие в создании крылатой ракеты П-5 С. Хрущёв был удостоен Ленинской премии. Наверное, это уникальный случай во всей советской истории — получить самую престижную премию страны всего лишь за год работы, ещё будучи молодым специалистом, не удавалось никому. Дальше — больше. В 1963 году за большие заслуги в деле создания и производства новых типов ракетного вооружения и перевооружения кораблей Военно-морского флота он был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Что ж, Владимир Николаевич был смел и настойчив в решении задач не только ракетостроения и космонавтики.
Рассказывая о реакции отца на получение им высокого звания, С.Н. Хрущёв отмечает в своей книге: «О награждении отец узнал задним числом, когда Брежнев уже вручил нам всем в Кремле Звёзды Героев. Отец дома поздравил меня, даже выпил по этому случаю рюмку коньяку. Однако при очередной встрече с Челомеем в моём присутствии он резко выговорил ему за мою звезду, сказал, что тем самым его поставили в неудобное положение. И Владимир Николаевич, и я пережили несколько неприятных минут» [150].
