— С Клер все будет в порядке? — испуганно спросила Трейси.
Том натужно улыбнулся.
— Ну конечно же, — пообещал он.
Но как только дети ушли в школу, улыбка сползла с его лица. Том позвонил на работу, чтобы взять отгул, а затем уселся перед телефоном в ожидании новостей.
Утро, казалось, никогда не кончится. Молли находилась в родильной палате рядом с Клер, непрерывно вытирала пот с ее лба и подбадривала.
— Вот так, милая, все просто замечательно. Теперь уже недолго осталось.
Клер почти не слышала этих слов, ее терзали ужасные схватки. Наконец она повернула искаженное мукой лицо к Молли.
— Я… я не смогу, — прошептала она.
Молли покачала головой.
— Ну конечно же ты, черт возьми, справишься, — уверенно сказала она, глядя в исполненные боли глаза Клер.
В этот момент акушерка воскликнула:
— Давай, тужься еще разок! Вот так, умница! Я вижу головку.
Молли сжала ладонь Клер.
— Ты слышала? Держись за меня и тужься.
Стиснув зубы, Клер так сильно вцепилась в руку Молли, что костяшки пальцев побелели.
— Вот так, вот так! — закричала Молли, ободряя ее, и та отчаянно тужилась из последних сил. Через несколько мгновений в палате раздался крик новорожденного, и у Молли из глаз хлынули слезы радости. Клер обессиленно откинулась на подушки.
— О, Клер, — зачарованно прошептала Молли, — смотри… У тебя родилась чудесная девочка.
Акушерка подняла крошечного младенца и приложила его к груди Клер. Молли затаила дыхание, глядя, как молодая мать впервые смотрит на своего ребенка. Долгие месяцы Клер готовилась к этому моменту. Но она оказалась не готова к волне эмоций, которые захлестнули ее. Малышка была само совершенство. Пока Клер на нее смотрела, она перестала плакать и затихла, прижавшись к материнской груди.
Глаза Молли увлажнились, когда она смотрела на то, как между матерью и ребенком возникает связь. Но затем неожиданно для всех лицо Клер окаменело.
— Унесите ее, я не буду ее оставлять, — приказала она.
Молли вздохнула.
— Клер, ты действительно этого хочешь?
— Да, я серьезно. Я же говорила тебе, что не хочу этого ребенка. А теперь унесите ее… пожалуйста.
Акушерка осторожно взяла младенца и завернула его в пеленку, затем передала девочку медсестре и позвала Молли из палаты.
— Ей нужно время, — сказала она.
Молли кивнула, но она хорошо знала Клер и боялась, что это решение окончательное.
В соседней палате молодая медсестра купала малышку. Она подняла глаза на акушерку, когда та вошла в палату.
— Клер крепкий орешек, — пробормотала медсестра. — Родила такого прекрасного ребеночка, а теперь хочет от него отказаться.
Акушерка вздохнула.
— Думаю, тебе еще предстоит столкнуться и не с такими ужасами. И не только с медицинской точки зрения.
Молодая сестричка вопросительно подняла бровь.
— Что вы имеете в виду?
— Иногда матери испытывают боль, которая гораздо сильнее боли от родов, — мудро заметила старшая женщина. — Та девушка и сама еще почти ребенок. Молли ее приемная мама — где же тогда ее настоящая мать, хотела бы я знать? Да, Клер делает вид, что судьба ребенка ее не волнует. Но я видела, какими глазами она смотрела на малышку, пока та лежала у нее на груди. Думаю, она хотела бы оставить девочку себе, но что-то из ее прошлого не позволяет ей так поступить. Мне, конечно, ничего не известно… Я лишь хотела сказать, что в нашей работе иногда нужно шире смотреть на вещи.
Медсестра медленно кивнула и начала осторожно вытирать ребенка Клер. Слова старшей коллеги заставили ее задуматься.
Позже той ночью, когда в палате воцарилась тишина, Клер встала с кровати, морщась от боли. Она на цыпочках прошла по коридору, задержавшись у комнаты для персонала. Из-за двери доносились женский смех и обрывки разговора. Медсестры наслаждались честно заработанным перерывом. Удовольствовавшись услышанным, Клер поспешила к палате новорожденных. Еще не войдя в нее, она увидела через Стекло ряды крошечных колыбелек, затем, оглянувшись, приоткрыла дверь и проскользнула внутрь. Ребенок нашелся сразу же, и Клер долго стояла, удивленно глядя на малышку. По ее мнению, девочка была самой красивой в палате. Затем, не устояв перед искушением, она осторожно вынула ребенка из колыбели и взяла на руки. Девочка проснулась и посмотрела на Клер. Ее глаза были точно такого же цвета, как у матери.
— Привет, маленькая.
Малышка серьезно смотрела на нее, словно понимала каждое слово. За свою короткую жизнь Клер неоднократно переживала ужасную боль. Но ничто не могло сравниться с той болью, которую она испытывала сейчас, — ведь Клер знала, что больше никогда не увидит своего ребенка и не сможет подержать его на руках.
— Извини, но я не могу тебя оставить, — горестно сказала она, и слезы стекали по ее щекам, капая на пеленку. — Понимаешь, мне нечего тебе предложить. Я плохая. Но я знаю, что где-нибудь для тебя найдутся настоящие мама и папа, которые полюбят тебя и сделают так, чтобы их ребенок ни в чем не нуждался. У тебя будет все то, чего не было у меня.
Клер потерлась щекой о нежную кожу на шейке дочери.
— Но где бы ты ни была, я каждый день буду думать о тебе, — пообещала она, зная, что, подписав бумаги об отказе, она потеряет не только ребенка, но и часть себя. Клер осторожно положила девочку обратно в колыбель.
— Прощай, Жасмин. — Казалось, ее сердце вот-вот разорвется. — Пусть тебе повезет в жизни, и знай, что я всегда буду тебя любить.
Она вернулась тем же путем, каким пришла. Молодая медсестра, осудившая ее днем, оставаясь незамеченной, следила за Клер из смежной комнаты.
— Будь я проклята, — прошептала она, заметив залитое слезами лицо Клер. Приступая к незавидной работе по отмыванию больничных уток, она снова вспомнила слова акушерки. Значит, та была права. В дальнейшем не стоит осуждать людей так поспешно. Сегодня жизнь преподала молодой медсестре очень ценный урок.
Глава десятая
Через три дня Клер выписали из больницы. Молли пыталась с ней заговорить, пока они ехали домой, но не получила отклика, и беседа закончилась, так и не начавшись. Когда Молли остановила машину у гаража, Клер вышла и молча направилась в дом.
Первым человеком, которого она увидела, была Трейси. Она холодно посмотрела на сестру.
— Значит, ты от нее все-таки отказалась? — спросила она обвиняющим тоном. — Как ты могла, Клер? Как ты могла просто отдать девочку, словно она ничего не значит, особенно зная, что мы пережили, когда мама от нас отказалась?
В глазах Клер мелькнула боль.
