— Мама, пообещай мне, что не оставишь его одного, — снова взмолилась она.
Клер кивнула.
— Обещаю. Не сойти мне с этого места.
Смеясь, она шлепнула Ники по попке и вытолкала ее за дверь. Она сильно устала, но чувствовала облегчение. Дыхание Кэссиди немного улучшилось, поэтому она села на стул, стоявший возле стола, положила голову на скрещенные перед собой руки и мгновенно заснула.
Через час ее разбудил звонок в дверь. Клер подскочила от неожиданности, затем поспешила ее открыть. Взглянув мимоходом на свое отражение в зеркале, Клер разочарованно вздохнула. Ее футболка измялась, а волосы выглядели так, словно их месяц не расчесывали. Но сейчас слишком поздно было об этом беспокоиться. Открыв дверь, она увидела на крыльце Кристиана. При виде него у нее екнуло сердце. Кристиан заметил ее растрепанный вид, и в синих глазах мелькнула искорка смеха.
— Как сегодня чувствует себя наш пациент?
— Благодаря тебе намного лучше.
Она повела его на кухню и поставила чайник, пока Кристиан осматривал Кэссиди.
— Действительно, состояние немного улучшилось, — осторожно согласился он, но затем добавил, не желая ее обманывать: — Но боюсь, до полного выздоровления ему еще очень далеко.
— Что ты имеешь в виду? — расстроилась Клер.
— Ну, ему теперь чуть лучше, — мягко объяснил Кристиан. — Вчера я и не надеялся, что пес выживет, но он крепкий старый приятель.
— Он справится. — Но, несмотря на уверенные слова, губы Клер задрожали, а на глазах выступили слезы.
Кристиан надеялся, что она окажется права. Он знал, насколько дорога ей эта маленькая дворняга, но даже Кристиан не мог совершить чудо.
Клер резко отвернулась и стала заваривать чай. Она очень устала, и глаза у нее были на мокром месте. Меньше всего Клер хотелось расплакаться перед Кристианом. К счастью, он быстро выпил чай и уехал, объяснив, что у него еще много вызовов. С его уходом Клер испытала облегчение. Несмотря на все данные себе клятвы, в присутствии Кристиана Клер очень неловко себя чувствовала. Это было сумасшествие. Теперь у нее была Ники, о которой она могла заботиться. Как только удастся продать дом, они уедут отсюда, и она никогда его больше не увидит. Кроме того… есть еще Лиан. Клер вздохнула, наблюдая, как фургон исчезает за поворотом, затем медленно пошла обратно на кухню. Почему каждый раз, когда ей удавалось привести свою жизнь в относительный порядок, обязательно возникало что-то, что его рушило?
Ко времени возвращения Ники из школы Кэссиди действительно стало лучше, и девочка обрадовалась. Она любила его почти так же сильно, как и Клер, и отказалась отходить от него и на шаг. Пес все еще был очень слабым и упал, попытавшись выбраться из корзинки. Он выпил немного воды, но продолжал отказываться от пищи.
— Не волнуйся, он только начинает выздоравливать, — сказала Клер, когда Ники безуспешно попыталась соблазнить его лакомыми кусочками.
Клер пришлось приложить невероятные усилия, дабы уговорить дочь отойти от собаки на время, чтобы помыться. Не менее тяжело оказалось уложить ее спать, но в конце концов Клер справилась и с этим.
Клер решила на ночь забрать Кэссиди к себе в комнату. Она отнесла его вместе с корзиной наверх и поставила ее возле кровати так, чтобы можно было дотянуться. Затем пошла принять душ и долго стояла, позволяя воде смыть с себя все заботы. Потом Клер надела чистую ночную рубашку и устало забралась под одеяло. Протянув руку, она осторожно погладила мохнатую голову Кэссиди. Пес лизнул ее руку и внимательно на нее посмотрел. У Клер слипались глаза, она сонно ему улыбнулась.
— Я хочу, чтобы утром ты проснулся в хорошем состоянии, старый друг. — Потрепав еще раз шелковистые уши, обессиленная Клер уснула.
На следующее утро ее разбудила Ники. Клер собиралась всего лишь немного вздремнуть, но оказалось, что она проспала всю ночь.
— У него упала температура, мам! — радостно воскликнула Ники. Еще не полностью проснувшись, Клер непонимающе моргнула. Затем, зевнув, приподнялась на локте и заглянула в корзину Кэссиди. Как и сказала Ники, на ощупь он стал прохладнее. Точнее даже, холодным, и от осознания этого Клер мигом проснулась. Маленькая дворняжка, казалось, спала, и вид у собаки был невероятно спокойный и мирный.
Глаза Ники стали огромными.
— Мама, почему он не просыпается? — прошептала она.
Клер не ответила.
— Я позвоню Кристиану, моему другу-ветеринару, о котором я тебе рассказывала. — Клер подскочила, задев плечом девочку, и рванулась к телефону. Кристиан ответил после первого же гудка. Он как раз завтракал, но ее голос узнал сразу.
— Пожалуйста, приезжай, — умоляла она, ощущая теперь уже панику. — Я не могу разбудить Кэссиди.
— Уже еду.
Он приехал и помчался наверх, прыгая через две ступеньки. Клер отставала от него лишь на шаг, но в ту секунду, когда они вошли в комнату, он уже знал, что опоздал. Ники стояла у корзины на коленях, нежно поглаживая Кэссиди. Девочка подняла заплаканные глаза.
— Э… Это моя дочь Ники, — сказала Клер.
Кристиан приподнял бровь, и Клер быстро пояснила:
— Грег был ее отцом, а теперь я ее удочерила.
Он улыбнулся девочке доброй улыбкой, а затем опустился на колени и прикоснулся к груди старой собаки, чтобы измерить пульс. Как он и опасался, пульса не было. Ники и Клер стояли рядом, крепко обняв друг друга. Они с надеждой смотрели на Кристиана, но он медленно покачал головой.
— Мне очень жаль, — сказал он им. — Боюсь, что это старое сердце устало биться.
Ники горько расплакалась, а в глазах Клер он увидел боль и почувствовал, что его собственные глаза готовы наполниться слезами.
— Он страдал? — надломленным голосом спросила Клер.
Кристиан покачал головой.
— Нет, Кэссиди ничего не почувствовал, — уверенно ответил он. — Он просто уснул и тихо отошел в мир иной.
Клер была благодарна уже за это. Она не смогла бы принять осознание того, что пес страдал. Она вспомнила, как он посмотрел на нее прошлой ночью, и поняла, что он прощался. Слезы внезапно полились потоком, и она с удивлением ощутила, что Кристиан обнимает ее и Ники, и в этих сильных объятиях ей становится неизмеримо легче. Клер прижалась к нему без малейшей стыдливости. Несколько минут спустя Кристиан вывел их из комнаты и повел по лестнице вниз. Усадив Клер и девочку за кухонный стол, он заварил им крепкого чаю, но никто так и не притронулся к своей чашке. Ники была безутешна, и Клер никак не удавалось успокоить ее. Кристиан не мог позволить себе уйти, оставив их в таком состоянии, поэтому терпеливо слушал всхлипывания и плач. Через некоторое время он вышел из комнаты и снес Кэссиди, все еще лежащего в корзине, по лестнице вниз. Завернув собаку в старое одеяло, он положил этот сверток у двери.
— Что мне сделать с телом? — спросил он Клер. — Я могу похоронить его в саду, если пожелаете.
