– Мамочка печет лучшие на свете блины, – не преминула вмешаться Холли.
– Уверен, что так оно и есть, – ответил Сэм, по-прежнему не глядя на девочку.
Джой нахмурилась. Ей снова стало любопытно, почему он так не любит детей? Но она не спросила.
– Послушайте, пока вы здесь, не стоит беспокоиться о завтраке для меня. Я, как правило, обхожусь без него, а если проголодаюсь, сам могу соорудить бутерброд на скорую руку.
– Эдакий вы упрямец, – только и сказала Джой.
Он отхлебнул еще кофе.
– Мне нужно сегодня закончить одну работу. Пора в мастерскую.
– Прихватите с собой хотя бы маффин, – предложила Джой, взяв свежеиспеченный кекс с синей керамической тарелки и протягивая ему угощение.
Он вздохнул:
– Если я его возьму, отпустите меня?
– Если я вас отпущу, вы вернетесь?
– Вообще-то я здесь живу.
Джой снова улыбнулась:
– Отпускаю вас. Идите с миром.
Его губы дернулись.
– Люди считают меня странным.
– Я нет, – быстро произнесла она, сама не зная почему, пока не увидела промелькнувшее в его взгляде удовольствие.
– Не забудьте сказать об этом Кей, – бросил он, выходя из кухни.
– Пока, Сэм, – послышался ему вслед звонкий голосок Холли.
Джой была уверена, что Сэм ускорил шаги, чтобы не слышать детского голоса.
* * *
Зря он отказался от блинов. Спустя три часа Сэм все еще чувствовал их запах, а его желудок явно протестовал, требуя пищи. Налив себе вторую чашку кофе, он уставился на крошки от маффина, с которым он быстро расправился, пожалев, что кекс был только один. Черт бы все это побрал!
Мало того что лицо Джой постоянно маячило у него перед глазами, так она еще оказалась прекрасной кулинаркой. Ну и кто ее просил готовить ему завтрак? Кей никогда этого не делала. Обычно он обходился кофе с бутербродом. Но сейчас он ощущал во рту вкус маффина, и запах блинчиков его мучил.
Хотя попробовать их – значило бы сесть рядом с тараторившей без умолку крошкой Холли. Видеть ее сияющую улыбку, слушать детскую болтовню было выше его сил. Он сделал глоток горячего кофе, и его пустой желудок заурчал. Но он хотя бы закончил работу. Скрестив ноги и откинувшись на стуле, Сэм мысленно похвалил себя.
Безупречно гладкая поверхность деревянного стола мягко поблескивала свеженанесенным лаком. Толстая ножка выглядела корявой и перекрученной, но тоже была отполирована и все углы сглажены. Он сделал ее из цельного толстого сука упавшего дерева. Сэм был уверен, что заказчику работа понравится. Увидеть воплощение своего замысла в готовом изделии было несказанно приятно. Он чувствовал подобное удовлетворение и тогда, когда работал с красками и холстом.
Сэм нахмурился. Он бежал от воспоминаний, не хотел думать о своей страсти к рисованию. А что, если он никогда в жизни не сможет снова взять в руки кисть? Эта мысль постоянно мучила его.
Хорошо, что он занялся работой по дереву. Это приносило хоть какое-то удовлетворение и облегчение, наполняя его жизнь определенным смыслом. Ему часто приходила на ум пословица: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем». К своему стыду, он только сейчас осознал ее полный смысл.
Сэм продолжал раскачиваться на стуле, когда за его спиной раздался детский голосок:
– Это сказочный стол?
Он повернул голову к стоящей на пороге Холли. Одетая в розовую парку, голубые джинсы, бело-розовые кроссовки с принтами фей, девочка сама была похожа на сказочного эльфа с прозрачным личиком и двумя светло-русыми косичками.
Сэм замер. Сердце его бешено колотилось, и ему хотелось убежать.
Неожиданное появление девочки вкупе с терзавшими его воспоминаниями так больно по нему ударило, что он едва не задохнулся. Он посмотрел в синие глазки Холли, точную копию материнских, и обозвал себя трусом, раз при виде ребенка решил удрать. Хотя следовало признать, что у него были веские на то причины.
Поскольку Холли продолжала вопросительно на него смотреть, Сэм отпил кофе и нехотя произнес:
– Нет, это просто стол.
– Он похож на дерево, – сказала Холли, сделав маленький шажок внутрь.
Дверь закрылась, и в мастерской стало теплее.
– Когда-то это и было дерево, – скупо ответил он.
– Это ты его сделал?
– Да, – односложно подтвердил он.
Малышка смотрела на него огромными синими глазами вполлица, а он по-прежнему цедил слова, не в силах с собой совладать. Но Холли ни в чем не виновата. Она и ведать не ведает про его демонов. Какое он имеет право так себя с ней вести?
– Можно потрогать? – с обаятельной улыбкой спросила она.
– Нет, – снова резко ответил он, внутренне поморщившись от своего тона.
– Ты чем-то расстроен? – серьезно спросила она, склонив набок головку.
– Что? – переспросил он.
Ее непосредственность, искренняя улыбка и любопытство сердили его. И тем не менее бесстрашие, с которым она продолжала разговаривать с явно раздраженным человеком, не желающим общаться, делало девочку образцом для подражания.
– Мамочка говорит, что, когда я капризничаю, мне нужно немного поспать. – Она торжественно кивнула. – Может, и тебе стоило бы прилечь?
Сэм вздохнул. Холли – вылитая мать, плохое настроение едва ли может ее отпугнуть, как и его односложные ответы. Смирившись с неизбежным присутствием девочки в мастерской, он сказал:
– Я не хочу спать. Я просто занят.
Холли осмелела и, не обращая внимания на свое нежелательное присутствие, принялась осматривать мастерскую. Ему надо бы отослать ее из мастерской. Разве он не просил Джой, чтобы девочка его не беспокоила?
– Ты не кажешься занятым.
– На самом деле я занят.
– Чем?
Хороший вопрос. Он и правда закончил предыдущую работу. Теперь надо начинать новую. Ему необходимо занять не только руки, но и голову, иначе воспоминания снова зароятся в голове, как потревоженный улей. Он вспомнит другого ребенка с его бесконечными вопросами и любопытством в блестящих глазенках. Сэм приказал себе остановиться. Почему он не отвел Холли в дом? Почему, черт возьми, он превратился в беспомощного истукана?
– А вот это для чего? – слегка шепелявя, спросила Холли, указывая на тиски.
– Это тиски, – объяснил он. – Они зажимают дерево и держат его неподвижно, когда я его обтесываю.
Девочка задумчиво покусала нижнюю губу.
– Так же, как я зажимаю куклу между коленок, когда ее причесываю?
– Да, – нехотя согласился он, – что-то в этом роде. – Какая умная девчушка. – А почему ты не с мамой?
