«История войн, — признался бывший генерал-полковник вермахта Лотар Рендулич, — не знает ни одного примера, когда партизанское движение играло бы такую роль, какую оно сыграло в последней мировой войне.
По своим размерам оно представляет собой нечто новое в военном искусстве. По тому колоссальному воздействию, которое оно оказало на фронтовые войска и на проблемы снабжения, работы тыла и управления в оккупированных районах, оно стало частью понятия тотальной войны». А если бы умелое руководство да резерв опытных партизан, которые погибли в бериевских тюрьмах, да регулярная помощь с Большой земли… Что бы тогда сказали гитлеровские генералы? Право, не знаю.
Зато знаю, что сказал старейший партизан-диверсант, полковник, профессор Илья Старинов, перечислив эти «если»… Если бы все это состоялось, немецкая армия была бы разбита на год раньше, со значительно меньшими для нас потерями.
Но судьба не предоставила нам такого шанса.
Последний рубеж у Кремля
Этот факт из истории Великой Отечественной войны достаточно известен сегодня. Маршал Георгий Константинович Жуков так описывает его в своей книге «Воспоминания и размышления».
«Бои, проходившие 16–18 ноября, для нас были очень тяжелыми. Враг, не считаясь с потерями, лез напролом, стремясь любой ценой прорваться к Москве своими танковыми клиньями. Не помню точно какого числа — это было вскоре после тактического прорыва немцев на участке 30-й армии Калининского фронта— мне позвонил И.В. Сталин и спросил:
— Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю Вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист».
Эти вопросы Верховного говорят о многом. А если бы враг прорвался в столицу?.. История не знает сослагательного наклонения, и все-таки меня всегда интересовало это «если». Кто бы встретил врага? Кто был бы на том последнем рубеже к Кремлю?
Оказалось, были такие люди и соединение такое существовало. Их район обороны располагался по улице Горького от Белорусского вокзала до Кремля. Передний край проходил вдоль Московско-Белорусской железной дороги. На правом фланге — до Бутырской заставы, на левом — до Ваганьковского кладбища.
Как написал историк Александр Зевелев: «Если эти приказы перевести с лаконичного военного языка на «гражданский», то можно сказать: ОМСБОНу приказывалось закрыть подступы к центру Москвы и Кремлю».
ОМСБОН — это Отдельная мотострелковая бригада особого назначения. Надо сразу сказать — уникальное воинское подразделение.
Первый полк этой бригады формировали Георгий Димитров, Вильгельм Пик, Морис Торез, Пальмиро Тольятти, Хосе Диас, Долорес Ибаррури, Клемент Готвальд, Иоганн Коплениг, Гарри Поллит. Думаю, эти люди в представлении не нуждаются. Они делали все возможное, чтобы собрать разбросанных по всему Советскому Союзу своих соотечественников-политэмигрантов и переправить их в ОМСБОН.
Интернациональный полк насчитывал около тысячи бойцов. Примерно треть — испанские коммунисты, покинувшие родину после поражения Испанской республики.
Другая часть — болгары, чехи, словаки, поляки, австрийцы, венгры, югославы, румыны, греки, итальянцы, немцы, вьетнамцы, французы, финны. Было и несколько англичан.
Второй полк не уступал первому. В него вошли прославленные советские спортсмены: боксеры Николай Королев и Сергей Щербаков, легкоатлеты братья Георгий и Серафим Знаменские, Григорий Ермолаев, борцы Григорий Пыльнов, Леонид Егоров, Шалва Чихладзе, тяжелоатлеты Николай Шатов, Владимир Крылов, гребцы Александр Долгушин, Алексей Смирнов, конькобежцы Константин Кудрявцев, Анатолий Капчинский, лыжница Любовь Кулакова.
Всего в ОМСБОНе насчитывалось около 800 спортсменов.
В полк зачислялись и добровольцы — студенты московских вузов. Как писал командир бригады полковник Михаил Орлов, здесь «были и пухлогубые первокурсники, и лысеющие аспиранты».
Многие бойцы были вчерашними студентами и аспирантами МГУ, историко-архивного, строительного, горного, станкоинструментального и других институтов.
Целый взвод — тридцать человек — направил в ОМСБОН известный в ту пору институт истории, философии и литературы. Его неспроста называли «советским лицеем». В нем учились прекрасные поэты — Ю. Левитанский, С. Гудзенко. Они тоже стали бойцами отдельной мотострелковой бригады…
В 1942 году после одного из тяжелейших боев, в котором Семен Гудзенко был ранен в живот, он напишет, на мой взгляд, одно из своих лучших стихотворений о войне.
В нем величайшая глубина осмысления страшных минут перед атакой…
Мне кажется, что я магнит, Что я притягиваю мины. Разрыв — и лейтенант хрипит. И смерть опять проходит мимо. Но мы уже не в силах ждать. И нас ведет через траншеи Окоченевшая вражда, Штыком дырявящая шеи. Бой был коротким. А потом Глушили водку ледяную, И выковыривал ножом Из-под ногтей я кровь чужую.
ОМСБОН возник и первоначально именовался войсками Особой группы при Народном комиссариате внутренних дел СССР.
Начальником Особой группы был комбриг Павел Богданов. Она состояла из двух бригад. Батальоны состояли из отрядов, отряды из спецгрупп.
В октябре 1941 года войска особой группы были переформированы в Отдельную мотострелковую бригаду НКВД СССР в составе двух полков.
В таком виде она действовала до октября 1943 года. Далее меняются ее цели. Она переходит на выполнение спецзаданий высшего командования в тылу врага. Теперь она именуется Отдельным отрядом особого назначения НКГБ СССР.
За годы войны это уникальное соединение направило за линию фронта, во вражеский тыл 212 отрядов и групп специального назначения численностью более 7 тысяч человек.
Бригада, по существу, начала свой путь с Красной площади, с ноябрьского парада 1941 года. ОМСБОНовец, болгарин Иван Винаров, в будущем генерал-лейтенант Вооруженных Сил Болгарии, так вспоминал о тех днях:
«…Никто из нас не сомневался в том, что на этот раз парад и демонстрация московских трудящихся не состоится… Гитлеровская авиация могла долететь до Кремля буквально в считанные минуты и превратить праздничный парад в парад смерти… Так думали мы, и никто из нас не связывал обучение отдельных войсковых соединений и их строевую подготовку с предстоящими праздниками».
Однако парад, который позже назовут историческим, состоялся. Участвовали в нем и бойцы ОМСБОНа. А дальше была зима сорок первого.
К этому времени Гитлер уже считал, что настало время для последнего удара и разгрома Советского Союза. Главным препятствием стратегическим целям фашистов оставалась Москва. Захват столицы Советов должен был устрашить мир.
Операция «Тайфун», итогом которой должен был стать крах Москвы, готовилась скрупулезно, тщательно, с немецкой основательностью. 42 процента личного состава, 33 процента орудий и минометов и 75 процентов танков состава советско-германского фронта были сосредоточены под Москвой.
