Книга Денис Давыдов, страница 31. Автор книги Александр Бондаренко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Денис Давыдов»

Cтраница 31

Взять бы «Воспоминания о Кульневе в Финляндии (1808)», впервые опубликованные в 1824 году в альманахе «Мнемозина» как «Извлечение из записок генерал-майора Д. В. Давыдова. Кампания 1808 года. Финляндия», и полностью привести весь рассказ о том, что «Кульнев знал удовлетворительно артиллерийскую науку и основательно — полевую фортификацию, теоретически и практически. Он порядочно изъяснялся на языках французском и немецком, хотя писал на обоих часто ошибочно, но познания его в истории, особенно в русской и римской, были истинно замечательны»; что «Кульнева причуды происходили от его веселого нрава, никогда, ни от чего не унывавшего, и от неподдельной, самобытной оригинальности его характера. Суровый образ жизни предпочтен им был роскошному образу жизни от бо́льшего приличия первого солдатскому быту»; что «попечительность его о пище и благосостоянии солдата, как в военное, так и в мирное время, простиралась за пределы обыкновенной попечительности» и что «начальствуя всегда авангардами, Кульнев был неусыпен в надзоре за неприятелем и говаривал: „Я не сплю и не отдыхаю для того, чтобы армия спала и отдыхала“, но уж так красиво описал Денис Васильевич своего друга, что было б обидно выкинуть из этой обширной, на несколько страниц, цитаты хоть строчку…»

Поэтому, не увлекаясь, возьмем источник, написанный более строгим слогом, — том первый роскошного издания А. И. Михайловского-Данилевского «Император Александр I и его сподвижники в 1812, 1813, 1814 и 1815 годах. Военная галерея Зимнего дворца», где есть такая характеристика:

«Горе и нужда рано познакомились с ним. Недостаточное состояние заставило его, сперва поневоле, быть неприхотливым. Потом он привык к умеренности; носил мундир из солдатского сукна, ел самую простую пищу, не любил шумного разгулья и пирушек, хотя они бывали тогда в обыкновении, особенно в гусарских полках; часто и сам стряпал себе свое солдатское кушанье. Но под суровою оболочкою друзья и товарищи находили в Кульневе ум, образованность и горячее сердце» [141].

Зато «солдат грабитель казался ему недостойным чести носить мундир. Раненые и пленные неприятели, после боя, видели услугу, привет, дружбу Кульнева», а потому «память Кульнева много лет сохранялась во всей Финляндии. В нем чтили воина храбрости необычайной, и покровителя, истинного отца безоружных жителей» [142].

Добавим еще, что треть жалованья Яков Петрович регулярно отсылал своей горячо любимой матушке, — и тем завершим портрет легендарного воина.

К слову, Кульнев оказался вторым гусаром, которого Денис Давыдов воспел в своих стихах. Этот поэтический образ коренным образом отличается от романтизированного Бурцева:

Поведай подвиги усатого героя,
О Муза, расскажи, как Кульнев воевал,
Как он среди снегов в рубашке кочевал
И в финском колпаке являлся среди боя.
Пускай услышит свет
Причуды Кульнева и гром его побед [143].

(Это единственное стихотворение, когда-либо написанное Давыдовым на театре военных действий. «Во время перехода к Пигаиокам, Денис Васильевич „для смеха“, мысленно сочинил стихи, которые проговорил Кульневу» [144].)

Приехав к авангарду, Давыдов буквально все время находился рядом с Кульневым и вскоре на своей шкуре сумел убедиться, что его присказка «Я не сплю и не отдыхаю для того, чтобы армия спала» отнюдь не была красивой фразой. С начала кампании полковник спал не раздеваясь, и лишь только прибывал вестовой от передовой цепи, сообщая о выстрелах или движениях неприятеля, сразу поднимался и спешил к месту происшествия. Денис, который жил в том же помещении, что и Кульнев, признается, что «это было истинно невыносимо». Но таковы интересы службы и таков характер настоящего командира. Любой офицер понимает, что забота о солдате — не самоцель и проистекает она отнюдь не от доброты душевной конкретного воинского начальника. Просто накормленный и выспавшийся солдат выполнит свою задачу гораздо лучше, нежели тот, у которого живот подводит от голода, глаза смыкаются от бессонницы, ноги окоченели, а тело пробивает холодная дрожь… Чтобы такового не было, начальник должен заботиться о солдате — нередко даже себе в ущерб. Однако конечный результат, желанная победа, с лихвой искупают все претерпенные лишения.

Заглядывая вперед скажем, что еще до окончания войны, к исходу 1808 года, Яков Петрович получил генеральский чин, орден Святого Георгия III класса и пять тысяч рублей, которые отослал матушке. Несколько позже Александр I пожаловал Кульневу еще и Аннинскую ленту {65}. Конечно, ради этого стоило не поспать — но это с точки зрения человека партикулярного. Военный же прекрасно понимает, что карьеристу, мечтающему исключительно о чинах и орденах, в авангарде не место — там каждый день может оказаться последним, особенно для такого офицера, как Кульнев, который с одним лишь ординарцем скакал на опасные участки… К тому же «во время сражения он первый устремлялся в огонь и последний выходил из оного. В Финляндскую кампанию он соделался шведам столь страшен, что одного имени Кульнева довольно было для того, чтобы заставить их ретироваться» [145]. Так он поступал исключительно потому, что этого требовали долг и честь военного человека, для которого на первом месте всегда стоят интересы Отечества. Вот они, парадоксы службы!

Ну а Денис, повторим, был с ним рядом. 4 апреля он участвовал в атаке гусар и казаков на шведских драгун на льду Ботнического залива близ селения Пихаиоки; 12 апреля выбил слабый отряд шведов с острова Карлое… Эти и последующие события есть в послужном списке нашего героя, хотя особенно описывать тут нечего: боевая рутина, так сказать, дни, в общем-то похожие один на другой. Из них можно выделить разве что Куортанское сражение, произошедшее 20 августа:

«Бой продолжался целый день и остался нерешительным; наступление ночи прекратило битву; Каменский, обдумывая результаты дня, готовился приказать уже к утру отступление, когда явился вдруг к нему Кульнев и сообщил, что шведы отступают уже: всегда последний отходя ко сну, Кульнев ночью объезжал нашу цепь и по неясным признакам, которые он уловил привычным глазом и ухом, он понял, что неприятельское войско удаляется со своих позиций. Немедленно удостоверившись в этом, Каменский двинулся преследовать шведов; опять Кульнев командовал авангардом; опять начал он теснить неприятеля, и снова, увлекаемый своею горячностью, наткнулся под Оравайсом на весь корпус Клингспора {66}; дело грозило снова серьезною неудачею, но подоспели главные русские силы и после жестокого рукопашного боя шведы были совершенно разбиты» [146].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация