В отличие от гимназии в училище Александр стремился быть первым во всем. Строевые приемы он осваивал даже по ночам, упорно занимался фехтованием (и в 1904 году получил приз как лучший фехтовальщик училища). Тот же Н. Н. Головин описал выразительный эпизод: «Я пришел на одну из репетиций. В списке юнкеров, которые должны были отвечать, числился и А. Кутепов. Перед тем как я начал вызывать к доскам юнкеров, ко мне подошел А. Кутепов. Он обратился ко мне с просьбой разрешить отложить его опрос до следующего репетиционного дня. По принятому в училище порядку подобные отказы допускались только в случае болезни. Но на мой вопрос о причине отказа А. Кутепов, несколько сконфуженно, но открыто смотря мне в глаза, тихо сказал, что во вчерашний вечер ему неожиданно представился случай быть в театре, и это помешало ему подготовиться. Меня поразила честность его ответа. Сколько учеников на его месте позволили бы себе „спасительную“ ложь, сославшись хотя бы на внезапную „головную боль“… Поэтому в ответ на заявление А. Кутепова я сказал ему, что хотя формально я должен был бы поставить ему ноль, но я ценю „правду“ его ответа и буду спрашивать его в следующий раз. В следующий раз А. Кутепов блестяще выдержал „заложенную“ репетицию.
Впоследствии, когда мы встретились с А. Кутеповым в эмиграции, он сам рассказал мне, что случай с отказом произвел на него большое впечатление. Он очень колебался: сказать правду или „защитную неправду“? В училище порядки были строгие, и он рисковал полученным нолем испортить себе многое. Однако после долгой внутренней борьбы он все-таки решил сказать правду. Идя к моему столу, он был уверен, что я отнесусь формально, и он получит свой ноль.
Подобная моральная честность осталась у А. П. Кутепова на всю его дальнейшую жизнь. И не она ли именно привлекла к нему сердца его подчиненных, товарищей и начальников?»
[469]
Девятого августа 1904 года Александр Кутепов был выпущен из училища с производством в подпоручики. Как один из лучших выпускников, он имел право выбора части и остановился на 85-м пехотном Выборгском полку, который к тому времени находился на Дальнем Востоке, где шла Русско-японская война. Помимо этого факта, на выбор новоиспеченного офицера оказало влияние также место дислокации полка в мирное время: родная Новгородская губерния. После короткого отпуска подпоручик отбыл к месту нового служения, 30 сентября 1904 года он прибыл в полк и сразу же принял боевое крещение: 22-я пехотная дивизия, в которую входил 85-й Выборгский полк, прикрывала отход 4-го Сибирского корпуса.
В Японской кампании Кутепов принял участие в качестве офицера полковой команды охотников, то есть разведчиков (с 9 мая 1905 года — помощник начальника команды). Знавший его в те годы офицер А. А. Шеин вспоминал Александра Павловича так: «В то время не было лысины и бороды, маленькие усы, вся фигура была более сухая, худощавая и юношески подтянутая, только глаза были те же, но в них было меньше грусти и часто вспыхивали искорки задора. <…> Два раза по приглашению А. П. я участвовал в его ночных экспедициях, предпринятых для разведки производимых японцами работ. Как правило, в ночь, предшествовавшую такой разведке целой командой, А. П. производил таковую сам с одним или двумя из своих охотников, тщательно подготовляя успех действий команды и часто рискуя собой лично, он старался довести до минимума риск в действиях своих подчиненных. Все его ночные разведки — а они происходили чуть ли не 2–3 раза в неделю, — носили отпечаток тщательной подготовки, продуманности, почему и потери всегда были очень незначительны». Запомнилось Шеину и то, что «скромного, всегда аккуратно и по форме одетого подпоручика Кутепова трудно было уговорить выпить одну-две рюмки водки, а о том, чтобы он играл в карты, — мне и слышать не приходилось»
[470].
Тяготы службы для Кутепова скрашивала дружба с однокашником по училищу — подпоручиком Максимом Эдуардовичем Леви. Они вместе ходили на боевые «дела», вместе отдыхали, устраивали «балы», на которых в качестве угощения выступали пирожки и пельмени. Но 20 февраля 1905 года командующий 8-й ротой подпоручик Леви был убит пулей в висок. Александр Павлович глубоко переживал гибель друга, после войны навестил его мать и, по-видимому, в чем-то считал себя ее сыном, так как переписывался с ней на протяжении четверти века, а она ласково называла его Шуриком.
Боевые заслуги подпоручика во время Русско-японской войны были отмечены несколькими наградами: орденами Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом (5 мая 1905 года), Святой Анны 4-й степени «За храбрость» (так называемое Анненское оружие, 14 июля 1905 года), Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом (22 мая 1906 года, его Кутепову вручал лично Николай II). Помимо русских наград, его мундир украсила и первая иностранная — прусский орден Короны 4-й степени с мечами на ленте Железного креста. Ее получение было связано с тем, что шефом 85-го пехотного Выборгского полка был император Германии и король Пруссии Вильгельм II.
После завершения кампании Кутепов был откомандирован в 85-й пехотный запасной батальон, стоявший в Новгороде. Но проехать в Центральную Россию оказалось не так-то легко: Сибирь была охвачена революционным движением, на станциях Иркутск, Верхнеудинск и Красноярск воинские эшелоны задерживались бастующими. Кутепов не раздумывал долго, во главе горсти преданных ему и присяге солдат он арестовал революционный комитет и добился отправки эшелонов. Звучит просто, но можно себе представить, сколько мужества и решимости потребовалось юному подпоручику, чтобы переломить ситуацию в свою пользу! Это был первый опыт борьбы Кутепова с революционной стихией, и опыт вполне успешный.
В декабре 1906 года в служебной судьбе Кутепова наступил важный перелом, повлиявший на всю его дальнейшую карьеру, — он получил перевод в лейб-гвардию, точнее, в лейб-гвардии Преображенский полк — старейший в русской армии. Правда, брожение времен первой русской революции затронуло и эту престижную часть. В июне 1906 года солдаты 1-го батальона преображенцев подали начальству петицию из девятнадцати пунктов, содержавшую самые разные требования, вплоть до свободы печати. Правда, потом обнаружилось, что петиция была явно составлена с чужого голоса, например, под печатью солдаты имели в виду… полковую печать для документации, то есть просто спутали ее с прессой. Но решение военного суда оказалось жестким: 1-й батальон был переименован в особый пехотный и лишился гвардейских прав, из четырехсот солдат батальона 191 пошел под суд (32 были оправданы, остальные переведены в дисциплинарный батальон сроком от одного до трех лет), генералы и офицеры поплатились увольнениями, выговорами и замечаниями. В полку образовалось сразу 32 обер-офицерские вакансии, на одну из них и был переведен Александр Кутепов. Для армейского офицера, выпускника юнкерского училища, пусть даже и обладателя боевых наград, это был феерический взлет.
На протяжении года Кутепов был прикомандирован к полку, то есть находился на испытательном сроке без права носить Преображенский мундир. Он служил в полковой учебной команде и временно командовал пулеметной командой. 10 сентября 1907 года офицер был произведен в поручики, а в декабре того же года наконец зачислен в 5-ю роту полка. 6 декабря 1911 года Кутепов стал штабс-капитаном, а 6 декабря следующего года — кавалером ордена Святого Станислава 2-й степени. Его петербургские адреса, по обыкновению начала века, часто меняются: улица Гоголя, 4, квартира 8; Кирочная, 37; Миллионная, 33. Но главные все же два последних: это новые и старые казармы полка, причем казармы на Миллионной соединены переброшенным через Зимнюю канавку крытым переходом с Зимним дворцом. Подобное расположение казарм подчеркивало исключительно высокий статус полка в структуре армии.
