Он взял с каминной полке веер, щедро отделанный перьями и с ручкой из черного дерева.
— Я надеялся, что она подберет к нему платье, — объяснил Призрак.
— ?!
— Вы же знаете, женщины всегда это делают. Карлотта, например, поменяла в гримерке обои, чтоб они подходили под цвет пряжки на туфлях. Я подумал, может у мадам Жири возникнут свежие идеи. Бесполезно! Она его вернула, как и все остальные подарки. Она берет только шоколадные конфеты и чаевые, но не больше 20ти франков! Как-то я оставил в ложе тысячу, но она не взяла, хотя ей нужно было заплатить доктору, лечившему Мег от кори.
— Как вы думаете, почему она так ведет себя? — спросил Куколь.
— Хорошенький вопрос! Конечно потому, что я ей отвратителен. И можно ли ее винить?
— Вы преувеличиваете.
— Если бы! Дело в том, что у меня… у меня нет лица. Вообще нет. Ни одна женщина не захочет, чтобы такое чудовище находилось подле нее, и уж тем более рядом с ее ребенком. Увидев меня, Мег больше никогда не станет в аттитюд. Дрожь в коленях обеспечена ей на всю жизнь.
— На самом деле, это не так уж страшно. Ко всему можно притерпеться, — отозвался Герберт. — Взять, к примеру, моего прадедушку Фердинанда, у которого выпадает вставная челюсть. И ничего, мы привыкли, что он вечно ползает на четвереньках под столом, надеясь ее обнаружить. Правда, жертвы заходятся зевотой, покуда он вправляет челюсть, прежде чем укусить их…
В мгновения ока Призрак навис над ним и, крепко сжав за плечи, рявкнул.
— Какое мне дело до вашего дедушка, до всей вашей родни замогильной! Никогда не видел такого лицемерия! Вы затмили даже Марию-Антуанетту с ее пирожными! Как вы-то смеете меня утешать?! Да я сам не могу в зеркало посмотреться, чтоб не потерять аппетит на весь день!
— А я так вообще в зеркала не смотрюсь, — вампир отцепил его руки без видимых усилий.
— Да вам и не нужно, вы и так красивы!
— Правда так думаете? — заправив локон за ухо, Герберт кокетливо улыбнулся. — Спасибо! Ужас как приятно услышать от вас комплимент! Вот только руки незачем распускать. Если бы вы сказали, что я вам нравлюсь, я б и так понял. В следующий раз давайте просто обнимемся.
Отступив, хозяин подземелья украдкой вытер ладони о брюки. А то кто его знает, может это заразно.
— В любом случае, вам нужно объясниться с мадам Жири, — дипломатично заметил горбун, помогая виконту расправить измятую рубашку.
— Слишком поздно. Дело в том, что с завтрашнего вечера она больше не обслуживает мою ложу. Мадам Жири попросила директоров перевести ее, а те только рады были.
— Неужели? — Куколь задумчиво почесал плешь на затылке. — Пожалуй, прогуляюсь я завтра по Опере, может, чего и разузнаю. А пока что нам всем следует выспаться. Вечер тяжелый выдался, так что спать мы будет крепко и наверняка увидим хорошие сны.
— Вряд ли, — покачал головой Эрик.
Сны ему вообще не снились, а тем паче хорошие. В жизни давно уже не случалось ничего, что можно было бы отнести к разряду позитивного опыта. У него нет кормовой базы для хороших снов.
Горбун вопросительно посмотрел на молодого господина. Тот весело подмигнул.
— Хотите поспорить?
Глава 16
Ставни были плотно закрыты, словно дом зажмурился, не желая просыпаться этим прохладным весенним утром. Рассветные лучи пробились из-за облаков и осветили крыльцо, застекленную дверь в кафе и вывеску над нею. Художник, никогда в жизни не посещавший Ботанический Сад, изобразил на вывеске нечто, одновременно напоминающее ромашку и зевающую собаку. Надпись подле рисунка горделиво вещала «Орхидея» (начальная буква «А» была старательно исправлена на «О»). Во дворе девочка лет 10ти с энтузиазмом профессионального игрока в крокет гоняла метлой яблочный огрызок.
— Не открылись еще, — одернув фартук, сообщила она двум подошедшим господам. Один из них, тот что помоложе и повыше, был одет в ладно скроенный костюм со строгим галстуком. Он производил впечатление человека ученого. Зато его компаньон, ростом пониже и покоренастее, выглядел весьма затрапезно из-за сюртука, засаленного на локтях, и небрежно повязанного шейного платка. Наверное, поэтому ему и досталось нести поклажу — небольшой черный саквояж.
— Говорю ж, не открылись! — девочка прикинула, сколько времени потребуется, чтобы разогреть вчерашние объедки. — Через полчаса возвращайтесь!
Но посетителям, как видно, не терпелось отведать ячменного кофе и яичницы с салом, которое хозяйка кафе, сторонница безотходного производства, наловчилась изготавливать из свечных огарков. Мужчины обменялись парой фраз на иностранном языке. Маленькая служанка опознала его как английский. Она уже слышала это чудное наречие, когда один британец, столовавшийся у них, выловил из своей тарелки целый учебник по энтомологии. К сожалению, господин не обладал научным складом ума и не оценил всего разнообразия эндемических насекомых, с которыми владельцы кафе решили познакомить его исключительно по доброте душевной.
Девочка навострила уши, надеясь узнать еще парочку четырехбуквенных английских слов. Ее словарный запас был предметом восхищения всей окрестной детворы. Она знала как сказать «Боже, вы ЭТО называете котлетами?!» на 12ти языках.
Но к величайшему разочарованию лингвиста в переднике, высокий англичанин обратился к ней по-французски:
— Ступай позови своих хозяев, девочка. Наше дело не терпит отлагательств.
— А как доложить?
— Скажи, что мы из Императорской Комиссии по Предотвращению Холеры, — сверкнул очками англичанин, а его спутник одобрительно захихикал.
Нехотя волоча за собой метлу, будто ведьмочка наутро после Вальпургиевой ночи, служанка поднялась на крыльцо и крикнула в приоткрытую дверь:
— Сударыня, за вами пришли!
— Да кого еще черти приволокли в такую рань? — раздался хриплый бас из недр кафе.
— Тут господа из какой-то комиссии, вас видеть желают, — подумав, служанка выдвинула подходящую теорию, — наверное, снова насчет той крысы.
Голос хозяйки будто подогрели и обильно смазали маслом.
— Жанетта, милочка, пригласи гостей в кафе. А мы с мсье Лораном сейчас спустимся.
Зевнув, девочка отворила дверь пошире, и гости вошли. Когда Жанетта открыла ставни, англичане увидели столы с несвежими скатертями, теснившиеся в комнате, будто стадо на водопое. На лестнице, ведущей на второй этаж, к покоям хозяев, раздались гулкие шаги и гости имели честь лицезреть мадам Генриетту Лоран, владелицу кафе и по совместительству кухарку. Постоянное пребывание на кухне давало о себе знать — деревянные ступени жалобно скрипели под ногами дамы, а перила прогибались наружу, когда их касались ее полные бока. На голове мадам Лоран восседал помятый чепец, поверх ночной сорочки она накинула пеньюар таких размеров, что Гаргантюа чувствовал бы себя в нем вполне комфортно (зато мадам жаловалась, что он жмет ей подмышками).
