… Фольклор расставил все по местам. С одной стороны, прокушенное горло. С другой — замок, чей обитатель в последнее время резко изменил свои привычки. Уже несколько недель никто не видел графа при свете солнца. Работы у кухарок стало меньше, потому что хозяин больше не требовал еды. Но вряд ли он питается Святым Духом, потому что в церкви он тоже не появлялся. А уж это насторожило решительно всех. К религии здесь относились с пиететом. Ведь во время страды, когда работы невпроворот, воскресная проповедь — это единственная возможность выспаться как следует.
Слуги обратились к виконту, но тот сам не понимал, что происходит. Отец отгородился невидимой стеной, наглухо закрыл дверь и забыл дать сыну запасные ключи.
Вскоре сомнения утратили элемент неуверенности, закостенели, превратились в обвинения. Никто уже не сомневался, что граф перешагнул порог смерти. Вернее, отказался перешагивать. Навечно задержался в дверном проеме.
Крестьяне нередко называли своих господ вурдалаками. Но фон Кролок, похоже, был вурдалаком без кавычек.
Теперь, когда проблема вырисовывалась довольно четко, нужно было искать пути ее решения. Здесь-то и начиналось самое сложное. Никто не ловил вампира за руку — точнее, за клыки — но даже так… Графу достаточно сказать, что та девушка дерзко с ним заговорила. Одно его слово перечеркнет показания всей деревни. И хотя он перестал быть человеком, в глазах закона крепостные тоже не были людьми.
Оставался лишь один выход.
Бежать.
Тут здравый смысл вступил в схватку с инстинктом самосохранения. Уходите днем, подсказывал здравый смысл. Днем упыри спят так крепко, что можно плясать вприсядку на крышке их саркофага, они даже глазом не моргнут. Уходите ночью, шептали инстинкты. Тогда вас никто не заметит. Ночь — лучше время для противозаконных дел. А противозаконее побега трудно что-то отыскать. Лучше бежать врассыпную, советовал здравый смысл, так вас сложнее поймать. Даже если к нему присоединятся другие вурдалаки. Нужно идти толпой, сообща, протестовал инстинкт самосохранения. Тогда добраться до деревни смогут хотя бы те, кто окажется посередине.
Как обычно, здравый смысл оказался не у дел.
В полночь из замка вышла процессия — где-то сонно хныкал младенец, кто-то клацал сковородками, припрятанными под юбкой. Но как только слуги подобрались к воротам, все звуки стихли, как по команде. Ворота оказались заперты. Наиболее решительные начали подходить поближе, как вдруг из темноты шагнул граф фон Кролок. При свете факелов казалось, что с его клыков, обнажившихся в улыбке, стекает кровь. Но это было далеко не самым страшным. Его тень взмыла ввысь и растеклась по сторонам, охватывая весь двор. Разом потухли все факелы. Тем не менее, ночь была достаточно светлой — в небе сияла полная луна. Одно к одному.
Не двигаясь, вампир продолжал смотреть на людей. Теперь он знал, почему упыри не отражаются в зеркалах. Это было бы нерационально, а природа не терпит излишеств. Чтобы понять свою сущность, достаточно заглянуть в глаза жертвы. Стекло может солгать, но только не расширившиеся зрачки, полные ужаса до самых краев. Он чувствовал страх, липкий точно деготь, слышал частое сердцебиение — понимая, что скоро остановятся, сердца трудились изо всех сил — слышал, как стекают капли пота, слышал шелест занавесок в спальне на втором этаже…
— Герберт! — не глядя позвал вампир, и юноша, осторожно приоткрывший шторы, подпрыгнул на месте, — Спускайся сию же минуту! Ты должен присутствовать при происходящем, мой мальчик. Это послужит тебе ценным уроком.
Затем он обратился к челяди.
— Что видят глаза мои? УхОдите, не попрощавшись. Не испросив разрешения. И даже не налегке.
Действительно, карманы у многих были беременны столовым серебром.
— Вы служили мне столько лет, в чем же причина такой черной неблагодарности? Дайте угадаю. Вы решили, что я… как это называется… что я вурдалак? Аплодирую вашей сообразительности. На этот раз бабкины сказки оказались правдой. Я убил и буду убивать, отныне и вовек, аминь. И вот что забавно — закон на моей стороне. Я имею право творить все, что мне заблагорассудится. Потому что вы моя собственность. Теперь я превращу эти земли в свои охотничьи угодья. Это будет просто. Очень, очень просто.
В ожидании неизбежного, все взоры устремились на него.
Но это была уже другая глава.
Глава 20
— Сколько сейчас времени? — спросил Альфред.
— Какая разница, милый? — виконт нежно пожевал мочку его уха. Он чувствовал себя усталым, но очень счастливым. А счастливые часов не наблюдают. Хотя была и еще одна причина, по которой Герберту не хотелось смотреть на часы.
Ответственный друг поспешил ее озвучить.
— Может, уже 6.
— Ну и что в этой цифре такого особенного?
Но виконт знал, что в ней особенного. Знала это и оперная труппа, дирекция и служащие, а так же прохожие, которым посчастливилось застать надпись на площади. Написанные мелом, метровые буквы сообщали, что некий Герби должен встретится с некой Сарой в условленном месте в 6 часов. Уборщицы, до сих пор отскабливавшие мел, искренне желали чтобы у Сары, чьи предки по женской линии были сплошь недобродетельными особами, поскорее отсохли руки. Доставалось и Герби, который спровоцировал ее на такое непотребство.
Чтобы посмотреть на часы, пришлось вылезти из гроба, потому что одежда друзей была разбросана по всей спальне. Жилет Герберта свисал с органной трубы. Вытащив часы за цепочку, виконт печально вздохнул. 5:30.
— Все равно Сара опоздает!
— Ей можно, она дама, — резонно заметил Альфред.
С обреченностью идущего на казнь, виконт принялся собирать одежду. Альфред, замотавшись в одеяло, помог ему завязать панталоны на спине и застегнуть пуговицы, потому что это занятие не для дрожащих рук.
Между тем в дверь постучали.
— А ты где шлялся? — напустился виконт на появившегося камердинера. — И где моя вечерняя кровь? Надеюсь, ты не забыл, что если я не получу кровь в чашке на подносе, то извлеку ее из ближайшего смертного. А им будешь ты!
На лице горбуна появилась виноватая, но совершенно спокойная улыбка. За время службы он повидал и не такие сцены.
— Если вы подождете, сударь, я принесу вам завтрак. А задержался я потому, что выяснял, какой эффект произвел выход Эрика с шашкой динамита.
Согласно плану, Призрак должен был пройтись по подвалам с шашкой динамита и попасться на глаза наибольшему количеству людей.
— Ааа, ну это несколько меняет дело, — протянул виконт. — Получилось?
— Превосходный результат. Вся Опера поглощена только этим. Через полчаса шашка превратилась в ящик взрывчатки, через час — в бочку пороха, а под вечер — в три бочки. Причем каждую из них Призрак с легкостью держал в одной руке.
— А третью? — спросил Альфред.
