И князь Михаил решил жестоко отомстить своим врагам. Его разбуженная ярость не знала границ. Единственный, кто мог бы остановить его на пути ненависти, был старый митрополит. Но 6 декабря 1305 года Максим ушел туда, «идеже несть печаль, ни воздыхание, но жизнь вечная». Его похоронили в Успенском соборе во Владимире на Клязьме, в приделе во имя святого Пантелеймона.
Предоставив Михаилу широкие полномочия, Орда, однако, не спешила помогать ему войсками. Повторялась прежняя ситуация, когда великий князь Андрей Александрович был властью без силы, а его московско-тверские соперники – силой без власти. Однако Михаил был далеко не Андрей. За ним стояла боевая мощь тверской земли – самой многолюдной части Северо-Восточной Руси в этот период. И эту мощь он сразу же решительно пустил в дело.
Возвращаясь из Орды, Михаил остановился в Нижнем Новгороде. Возможно, туда по его приказу уже были переправлены на судах войска из Твери. Князь решил примерно наказать всех «черных людей», принявших участие в мятеже и расправе с владимирскими боярами. Он беспощадно «изби всех вечников, иже избиша бояр». По этому поводу летописец наставительно замечает в заключение: «и ту же чашу истина: им же бо судом судите, судят вам, и в ню ж меру мерите, возмерится вам» (22, 176).
(По некоторым летописям, эту расправу учинил не Михаил Тверской, а местный князь Михаил Андреевич Городецкий, сын умершего в 1304 году великого князя Андрея Александровича. Вообще следует иметь в виду, что при изложении событий этого времени летописцы, работавшие в более поздний период, придерживались двойной самоцензуры. О Юрие Московском не следовало давать компрометирующих его сообщений, так как он был одним из предков правящей династии; о Михаиле Тверском также следовало сохранять только положительный материач, ибо после трагической гибели этого князя в Орде в 1318 году церковь причислила его к сонму мучеников за веру и за землю Русскую.)
Тверской князь выиграл схватку в Орде, и это, конечно, была его великая победа. Но впереди еще была тяжелая борьба на Руси. Прежде всего Михаил должен был сломить сопротивление своих московских недругов. В 1305 – 1306 годах он совершил большой поход на Москву, где сидел побежденный в Орде Юрий с братьями. Летопись сообщает: «Князь Михаил Ярославич... иде ратью к Москве на великого князя Юрья Даниловича (это ошибка летописца: Юрий не был тогда великим князем. – Н. Б.)... и на братию его, и бысть им брань многа, и помале смиришася» (22, 176).
Так второй раз пришлось нашему герою юному князю Ивану смотреть на мир сквозь узкую щель в крепостной стене. Примечательно, что летописи, прошедшие позднее через руки московских редакторов, не сохранили подробностей этой войны. Несомненно, москвичи хотя и не были разгромлены, но все же остались в проигрыше.
По-видимому, именно тогда тверичи отняли-таки у москвичей Переяславль-Залесский, который стал частью территории великого княжения Владимирского. Только овладев ярлыком на великое княжение уже после смерти Михаила в 1318 году, Юрий восстановил контроль над Переяславлем (91, 139).
Первое нашествие тверичей на Москву в конце концов попросту увязло в грязи. Все лето 1306 года лил дождь, превративший дороги в непролазные болота, а болота – в настоящие озера. Устав без конца расхлебывать эту небесную хлябь, Михаил прекратил поход и отправился домой, в Тверь. Там его уже ждали иные, приятные, волнения и хлопоты. Предстояло отпраздновать рождение сына Константина, которого подарила ему жена, княгиня Анна – дочь ростовского князя Дмитрия Борисовича. Михаил женился на ней в 1294 году, незадолго до кончины ее отца – правителя некогда могущественного, но к этому времени уже заметно ослабевшего Ростовского княжества.
Собравшись с силами, Михаил летом 1307 года предпринял второй поход на Москву. На сей раз летопись сообщает некоторые подробности событий. Тверичи ходили в поход «всею силою». Решающее сражение у стен Москвы произошло в пятницу 25 августа, на память апостола Тита. Московская крепость выдержала штурм. Тверичи «много зла сотвори и, града не взяв, отъиде» (22, 177).
Можно представить себе, какую страшную резню учинили бы воины Михаила, если бы им удалось захватить город...
На берегах Волхова с большим вниманием следили за тем, что происходило в Северо-Восточной Руси и в Орде. Борьба-Твери и Москвы пагубно сказывалась на новгородской торговле, создавала обстановку тревожного ожидания. От исхода этой борьбы во многом зависело будущее не только Новгорода, но и Пскова.
Свидетельством этого пристального интереса северян к среднерусским спорам служит известная запись в книге «Апостол», сделанная во Пскове писцом по имени Диомид. Книжник указал точную дату завершения своего труда – 21 августа 1307 года. Далее следует его приписка: «Сего же лета бысть бои на Руськои земли, Михаил с Юрьем о княженье Новгородьское. При сих князех сеяшется и ростяше усобицами, гыняше жизнь наша в князеях которы, и веци скороти-шася человеком» (91, 137).
Этот псковский комментарий интересен уже тем, что в нем звучат выражения из «Слова о полку Игореве». Очевидно, что писец Диомид хорошо знал древнюю поэму и высоко ценил ее художественные достоинства. Однако для историка не менее интересно и другое. Псковский книжник этой записью как бы откликнулся на дошедшие до него известия о втором походе Михаила Тверского на Москву, о битве 25 августа 1307 года. Им указана и причина войны, яблоко раздора – «кня-женье Новгородьское».
Исход войны 1307 года «за новгородское княжение» (не вполне ясный из подвергнутых московской обработке летописей) однозначно определяет летописное известие о том, что в 1308 году Михаил Тверской был признан князем в Новгороде. Таковы, по-видимому, были условия мирного договора, подписанного Юрием в осажденной Москве в августе 1307 года.
Новгородцы под давлением обстоятельств приняли Михаила, но, кажется, были сильно настроены против него. Им, конечно, не нравились его властные замашки, его намерение увеличить размер ордынской дани. Кроме того, они еще помнили суровое правление его отца, который в 1270 году был по решению веча изгнан из города за самоуправство и произвол, а потом в отместку навел на город полчища татар. Только случайность – заступничество младшего брата Ярослава, князя Василия Костромского, – спасла тогда Новгород от небывалого погрома.
Не исключено, что теми же средствами, что и его отец, – угрозой татарского нашествия – воздействовал на новгородцев и Михаил. В летописи под 1307 годом мелькает загадочное сообщение: «На осень бысть Таирова рать» (25, 86). Странно, что при этом летописец не дает обычных пояснений: какие города и земли разорила эта «рать» и зачем приходила. Видимо, рать ушла без обычных трагических последствий. Она была лишь демонстрацией поддержки Ордой великого князя Михаила. Целью этой демонстрации было привести в трепет всех врагов тверского князя, и прежде всего – московских и новгородских правителей. Эта акция возымела действие: летом 1308 года Михаил торжественно въехал в Новгород, а москвичи смирились до времени со своим поражением.
Князь Юрий всегда тяжело переживал неудачи. Кипевшая в нем ярость толкала князя на безрассудство и жестокость. Чувствуя свое бессилие перед Михаилом Тверским, которого поддержало владимирское боярство и сам митрополит Максим, Юрий решил отвести душу на рязанских делах. Сбивчивые летописные известия позволяют проследить лишь общий ход событий. Зимой 1307 года был убит в Орде рязанский князь Василий Константинович. Вслед за этим татарская рать вторглась в рязанские земли и разграбила их (25, 86). В это же время и Юрий ездил в рязанские земли. Вероятно, он принимал участие в карательной экспедиции. Вернувшись в Москву, Юрий решил воспользоваться благоприятным моментом, когда хан Тохта был раздражен против рязанских князей, и устранить еще одного врага – рязанского князя Константина Романовича, захваченного в плен Даниилом Московским в 1301 годуй с тех пор томившегося в заточении. По приказу Юрия Константин был убит в московской тюрьме (31, 101).
