Ракета попала прямо в двигатель Су-25. Шасси было снесено уже при аварийной посадке
Штурмовик А. Объедкова после эвакуации с места аварийной посадки был отправлен в ОКБ для изучения характера боевых повреждений
Штурмовики Су-25
Су-25 из 378-го ошап по возвращении из ДРА. Самолет несколько раз менял бортовой номер, вид дан на лето 1993 года на базе хранения в Чебеньках
В соответствии с директивой ГШ ВВС от 5 декабря 1985 года в штат 378-го ошап с февраля 1986 года была введена 3-я эскадрилья с размещением на аэродроме Кандагар. Согласно предписанным штатам, штурмовой авиаполк должен был включать три эскадрильи по 12 машин и звено управления с общим числом в 40 боевых Су-25 и шесть учебно-боевых «спарок». На деле численность самолетов почти всегда отличалась от штатной, иногда довольно значительно, а предусмотренных «спарок» полк и вовсе не получил; их выпуск только налаживался и в ВВС 40-й армии они стали поступать лишь с 1988 года. Отсутствие «спарок» компенсировалось несколькими L-39, служившими для восстановления летных навыков, проверки, разведки погоды и т. п., причем задания на них расценивались зачастую как наказание — после бронированного штурмовика в кабине «элки» чувствовать себя было неуютно.
В ходе последующих ежегодных замен полк пополнялся также эскадрильями 368-го ошап из Калинова (ПрикВО), 187-го ошап из дальневосточной Черниговки и 206-го ошап из белорусских Пружан, чередовавшихся с бессменными Арцизом и Ситал-Чаем. Общим местом всех штурмовых авиаполков тогда было недавнее формирование и укомплектованность в значительной мере молодежью, только что выпущенной из училищ. Летный опыт и классность 23–24-летних летчиков в основной массе заставляли желать лучшего.
Доведенный до штатного состава 378-й ошап стал единственной во фронтовой авиации ВВС 40-й армии частью полной комплектации — входившие в нее истребители, ИБА и разведчики продолжали работать более скромными группами эскадрильного состава. О значении, придававшемся штурмовикам, говорит сам за себя такой факт: в Афганистане в это время воевала без малого четвертая часть всех Су-25, имевшихся в советских ВВС.
Особое значение в организации налетов приобрели четкое руководство и боевое управление, требовавшие надежной радиосвязи. Без нее летчики не могли согласовать действия с соседями и авианаводчиками.
Последствия поражения двигателя самолета «Стингером»
Снизившись, самолеты исчезали за горами, пропадая с экранов кругового обзора и из эфира, заставляя руководителей полетов чертыхаться: «Сильна Красная Армия, но связь ее погубит». Для обеспечения непрерывной ра диосвязи в воздух поднимали самолеты-ретрансляторы Ан-26РТ, часами висевшие в небе над районом удара. В ходе крупных операций, когда требовалась особая слаженность и подготовленность действий больших групп авиации в обширном районе (как это было летом 1986 года при разгроме базы-арсенала под Гератом), над Афганистаном появлялись летающие командные пункты Ил-22, оснащенные мощным бортовым комплексом управления и связи, способным обеспе чить работу целой воздушной армии. Сами Су-25 оборудовали специальной УКВ-радиостанцией Р-828 «Эвкалипт» для связи с наземными войсками в пределах прямой видимости.
Работая парой, штурмовики стали распределять обязанности следующим образом: ведущий атаковал цель, а ведомый следил за местностью, с ходу нанося удар по обнаруженным вспышкам «сварки». Для удара по защищенной цели обычно выделяли не менее звена, в котором одной паре отводилась роль подавления загодя разведанных средств ПВО. В ходе атаки пара прикрытия дежурила в готовности или шла следом с превышением в готовности поддержать ударную группу, вновь обрушившись на выявленные огневые точки.
Кабина Су-25
При популярности и боевой эффективности штурмовиков, однако, выполняемый ими объем заданий отнюдь не превосходил соседей — истребителей, ИБА и разведчиков, наравне участвовавших в «карусели» беспрерывных БШУ. Так, в 1984 году истребители выполняли в среднем 1,15 вылетов в смену, разведчики на Су-17МЗР — 1,17, а штурмовики — 1,07. Что касается общего числа вылетов, то в 1985 году среднее их число на Су-25 составляло 216 (максимальное на штурмовике — 315), на Су-17МЗ — 232 (максимально 394) и на МиГ-23–112 (максимально 423), в то время как на вертолеты в среднем приходилось 360–400 вылетов, а у отдельных машин их число доходило до тысячи за год.
Кажущееся непропорциональным равное соотношение боевых и небоевых потерь Су-25–50:50 по итогам первого года работы 378-го ошап на деле было сходным с данными по другим типам, у которых потери от огневого воздействия противника и разбитыми при аварийных обстоятельствах также были количественно близки. Примерно таким же выглядело соотношение боевых и «обычных» аварийных потерь в авиации других стран и разных периодов (так, за годы Отечественной войны ВВС РККА по небоевым причинам лишились 55 % машин).
Командование 378-м ошап с октября 1985 года принял подполковник А. В. Руцкой — будущий вице-президент России, уже тогда известный как командир властный и лихой, со своими взглядами на задачи, организацию и возможности своих летчиков. По инициативе А. В. Руцкого стали внедряться новые формы организации и тактические приемы, началось использование Су-25 управляемого вооружения — ракет Х-25 и Х-29, мощного и эффективного оружия с высокой точностью и дальностью. Ракеты позволяли атаковать с расстояния до 7–8 км, избегая входа в зону поражения ПВО, где полным ходом уже использовались ПЗРК, число которых нарастало с каждым месяцем.
Впервые ракеты были использованы в операции по штурму крупной и хорошо укрепленной душманской базы Джавара под Хостом в апреле 1986 года, где ими уничтожались укрытия в пещерах и вырубленные в скалах склады вооружения. Из всего арсенала управляемого вооружения наиболее практичными оказались Х-25 и Х-29Л с лазерным самонаведением, подсветку цели для которых с помощью бортового дальномера-целеуказателя «Клен-ПС» мог вести сам летчик или другой штурмовик. Однако самостоятельно справиться с поиском цели, подсветкой и пилотированием одному летчику было хлопотно, а при малой заметности объектов — и вовсе маловероятно, поэтому более надежной являлась помощь наземного наводчика, хорошо знающего местность.
