– Итак… я буду дома всю ночь. И завтра весь день. Приезжайте, как только сможете. Пожалуйста. Я вас жду. Жду только вас.
И она закончила разговор.
Гурни отложил телефон и посмотрел на Мадлен. Та, сосредоточенно хмурясь, разглядывала вилку, которую собиралась было убрать в ящик. Включив воду, она принялась оттирать вилку, потом сполоснула, вытерла, осмотрела снова и удовлетворенно положила на место.
– По-моему, ты была права, – заметил Гурни.
Мадлен снова нахмурилась – уже на него.
– Насчет чего?
– Что эта молодая женщина либо пьяна, либо не в себе.
Мадлен невесело улыбнулась.
– Что ей надо?
– Хороший вопрос.
– Что ей надо, по ее словам?
– Встретиться со мной. Рассказать, кто убил ее отца.
– Карла Спалтера?
– Да.
– Ты собираешься с ней встречаться?
– Возможно. – Он еще немного подумал. – Вероятно.
– Где?
– Там, где она живет. В их фамильном особняке в Венус-Лейк. За Лонг-Фоллсом.
– Венус – это как Венера, богиня любви?
– Надо полагать.
– И венерические заболевания?
– Ну да, пожалуй.
– Славное названьице для озера. – Она помолчала. – Ты сказал – фамильный особняк. Ее отец мертв, а мать в тюрьме. Кто у них там еще есть в семье?
– Насколько я знаю, никого. Алисса – единственное дитя.
– Да уж, дитятко! Ты туда один пойдешь?
– И да, и нет.
Она посмотрела на него с любопытством.
– Может, прихвачу что-нибудь простенькое из электроники.
– Пойдешь с прослушкой?
– Ну, это будет не так, как по телевизору показывают, когда за углом полный автобус компьютерных гениев и все такое. У меня техника попроще. А ты завтра дома или в клинике?
– Работаю во второй половине дня. Почти все утро буду тут. А что?
– Я просто вот что подумал. Как приеду к Венус-Лейк, перед тем как входить в дом, я позвонил бы с мобильника к нам на домашний. А ты, как снимешь трубку и убедишься, что это я, просто поставь на запись. Я суну мобильник в нагрудный карман, а выключать не стану. Может, идеального качества записи и не будет, но хоть что-то разобрать потом удастся – впоследствии это может пригодиться.
Во взгляде Мадлен отразилось сомнение.
– Это все хорошо: ты сможешь доказать то, что тебе там надо доказать, но… пока ты там, ты же в опасности. За две минуты разговора с Алиссой по телефону у меня сложилось убеждение, что она со сдвигом. Возможно – с опасным сдвигом.
– Знаю. Но…
Мадлен не дала ему закончить фразу.
– Только не говори, с каким множеством опасных психов тебе приходилось сталкиваться! То было тогда, а это сейчас! – Она помолчала, словно усомнившись вдруг, так ли сильно «тогда» отличается от «сейчас». – Ты о ней вообще много знаешь?
Он обдумал вопрос. Кэй много чего говорила об Алиссе. Но сколько в ее словах правды?
– Много ли я знаю о ней достоверно? Почти ничего. Ее мачеха утверждает, что Алисса лгунья и наркоманка. Возможно, спала со своим отцом. Возможно, и с Клемпером, чтобы повлиять на ход следствия. Не исключено, что она подставила мачеху, желая свалить на нее убийство. И вполне вероятно, только что, разговаривая со мной по телефону, она была под кайфом. Наверное, она способна вытворить что угодно – бог весть почему.
– А что-нибудь хорошее ты о ней знаешь?
– Едва ли.
– Что ж… решать тебе. – Мадлен задвинула ящик с вилками и ложками чуть более резко, чем обычно. – Но лично мне кажется, встречаться с ней у нее дома – ужасная затея.
– Я и не стал бы, если б мы не могли провернуть этот номер с прослушкой для подстраховки.
Мадлен еле заметно кивнула, умудрившись этим сдержанным жестом сказать: «Риск слишком велик, но я же знаю, что тебя не остановить».
А вслух добавила:
– Ты еще не договорился о встрече?
Она меняла тему, что само по себе уже было многозначительно, но Гурни притворился, что не понимает.
– О какой встрече?
Мадлен стояла, положив руки на край раковины и устремив на Гурни терпеливый, недоверчивый взгляд.
– Ты говоришь о Малькольме Кларете?
– Да. А о ком еще, по-твоему?
Он беспомощно покачал головой.
– Есть предел моей способности удерживать в голове множество вещей одновременно.
– Ты завтра в котором часу уезжаешь?
Он почуял очередную многозначительную смену курса.
– В Венус-Лейк? Около девяти. Сомневаюсь, что мисс Алисса рано встает. А что?
– Хочу позаниматься курятником. Думала, может, если у тебя найдется несколько свободных минут, ты объяснишь мне, что делать дальше, чтобы перед работой я могла сдвинуть дело с мертвой точки. Вроде бы утро обещали хорошее.
Гурни вздохнул. Он попытался сосредоточиться на курятнике – на основной схеме и на том, что они уже успели измерить, и какие материалы надо купить, и за что браться дальше, – но не смог. Словно для дела Спалтеров и для курятника требовались два совершенно разных мозга. Да еще эта ситуация с Хардвиком! Думая о ней, Гурни каждый раз жалел, что послушался его.
Пообещав Мадлен, что чуть позже разберется с курятником, он отправился в кабинет и позвонил Хардвику на мобильник.
Неудивительно – и чертовски досадно, – но там сразу включился автоответчик.
«Хардвик… оставьте сообщение».
– Эй, Джек, что происходит? Ты где? Объявись. Пожалуйста.
Наконец осознав, что мозг у него дошел до той стадии истощения, когда совсем уже ни на что не годен, Гурни вслед за Мадлен отправился спать. Но когда сон все-таки пришел, это едва ли могло называться сном. Сознание Гурни металось, ходило по кругу, застряв в колее лихорадочных, бестолковых мыслей: опознание личности и обрывок фразы «Хардвик… оставьте сообщение» снова и снова повторялись во всех возможных искаженных видах и формах.
Глава 30
Дивный яд
Гурни подождал до утра, прежде чем рассказывать Мадлен про драму, разыгравшуюся в доме Хардвика. К тому времени, как он закончил свой сильно урезанный, но по сути точный рассказ, она смотрела на него так, словно ждала финального выстрела.
Гурни отчаянно не хотелось делать этот выстрел, но выбора не было.
– Думаю, из предосторожности… – начал он, но Мадлен закончила мысль за него.
– …мне лучше ненадолго отсюда выехать. Ты это собирался сказать?
