Но, уже швыряя эту саркастическую реплику, он вспомнил прозвище, полученное Кэй в тюрьме, – Черная вдова, и задумался, а не заметили ли они в ней что-то такое, что сам он проглядел.
Алисса ничего не ответила, лишь чуть глубже вжалась в диван, скрестив руки на груди. Если не принимать во внимание совершенно зрелую фигуру, на краткий миг она стала похожей на расстроенную школьницу. Даже когда она наконец нарушила молчание, в голосе ее звучала скорее сердитая бравада, чем уверенность.
– Ну и бредятина! Что угодно, только бы вытащить сучку из тюрьмы, да?
Гурни взвешивал варианты дальнейших действий. Можно оставить все как есть – пусть все, что он рассказал сейчас, понемногу разъедает ее изнутри, – а потом посмотреть, что из этого выйдет. Или можно надавить сильнее, палить из всех стволов прямо сейчас, попытаться спровоцировать взрыв. Оба варианта были чреваты значительным риском. Он выбрал надавить сильнее. Оставалось только молить бога, чтобы телефон все еще записывал.
Он наклонился ближе к девушке, упершись локтями в колени.
– Слушайте внимательно, Алисса. Кое-что вы и так уже знаете. Даже большую часть. Но все-таки выслушайте. Я скажу это всего один раз. Кэй Спалтер никого не убивала. Ее осудили потому, что Майкл Клемпер завалил следствие. Причем нарочно. Единственный вопрос, который у меня остался, – его это была идея или ваша? Я думаю, ваша.
– Какой вы смешной.
– Я думаю, это ваша идея, потому что только у вас есть для этого осмысленный мотив. Пусть Кэй осудят за убийство Карла – и денежки переходят к вам. Вот вы и соблазнили Клемпера, чтоб он подставил Кэй. Одна беда: Клемпер схалтурил. Даже испортить все толком не сумел. Так что теперь карточный домик рушится. Дело обвинения полно зияющих дыр, провалов, нестыковок в доказательствах, полицейских нарушений. Вынесенный Кэй приговор не выдержит апелляции. Ваша мачеха выйдет через месяц, может, раньше. И как только это случится, наследство Карла немедленно перейдет к ней. Так что вы трахались с этим идиотом Клемпером совершенно напрасно. Интересно будет посмотреть, как там выйдет в суде – кто из вас получит больший срок.
– Срок? За что?
– Помехи следствию. Лжесвидетельство. Подстрекательство к нарушению закона. Преступный сговор. И еще с полдюжины отвратительных правонарушений, за каждое из которых полагается немалый срок. Клемпер будет все валить на вас, вы на него. Присяжным, скорее всего, будет без разницы.
Пока он говорил, Алисса подтянула коленки к груди и крепко обхватила их руками. Глаза ее словно бы всматривались в какую-то внутреннюю карту.
После долгой паузы она заговорила – тихим и ровным голосом.
– А что, если я вам скажу, что он меня шантажировал?
Гурни опасался, что телефон у него не возьмет такой тихий голос.
– Шантажировал вас? Как? И чем?
– Он кое-что знал обо мне.
– Что он знал?
Она метнула в него острый взгляд.
– Вам это знать незачем.
– Хорошо. Он шантажом принудил вас – к чему?
– Спать с ним.
– И солгать на суде о том, что вы слышали в телефонном разговоре Кэй.
Она заколебалась.
– Нет. Я и вправду все это слышала.
– То есть, вы признаете, что занимались сексом с Клемпером, но отрицаете лжесвидетельство?
– Да. Что я с ним трахалась – это не преступление. А вот что он меня заставил – да. Так что если у кого и будут неприятности, так это у него, не у меня.
– Хотите еще что-нибудь рассказать?
– Нет. – Она грациозно спустила ноги на пол. – И вам лучше забыть все, что я вам только что говорила.
– Почему это?
– Может, это все неправда.
– Тогда зачем вы мне это все говорили?
– Чтобы помочь вам понять. Вы сказали, я получу срок? Никогда и ни за что.
Она облизала губы кончиком языка.
– Хорошо. Тогда, я так понимаю, мы закончили.
– Разве что передумаете насчет «Текилы Санрайз». Поверьте, ради нее стоит передумать.
Гурни поднялся и показал на диктофон, лежавший рядом с Алиссой на диване.
– Теперь мне можно его забрать?
Алисса схватила диктофон и затолкала в карман шортиков, и без того уже чуть не лопавшихся по швам.
– Пришлю вам по почте, – улыбнулась она. – Или… можете попытаться забрать его прямо сейчас.
– Оставьте себе.
– Что, даже не попытаетесь? Спорим, у вас получится, только попытайтесь как следует.
Гурни улыбнулся.
– У Клемпера не было ни шанса, да?
Она улыбнулась в ответ.
– Говорю же, он меня шантажировал. Заставил делать такое, что я ни за что не стала бы делать. Ни за что. Вы даже не представляете, что именно.
Гурни обошел столик с дальней стороны, вышел из гостиной, открыл дверь на улицу и шагнул на широкие каменные ступени. Алисса проследовала за ним к выходу и снова приняла обиженный вид.
– Обычно мужчины спрашивают у меня, что значит «FMAD».
Он глянул на крупные буквы у нее на груди.
– Ничуть не сомневаюсь.
– А вам не любопытно.
– Ладно, любопытно. Так что это значит?
Она наклонилась к нему и прошептала:
– Трахни меня и умри
[2].
Глава 31
Еще одна Черная вдова
Как Гурни и ожидал, возле бокового крыльца его дома был припаркован красный «Понтиак». На обратной дороге от Венус-Лейк он позвонил Хардвику и оставил сообщение, что им нужно встретиться немедленно, желательно – вместе с Эсти. Ему срочно требовалось мнение со стороны о его беседе с Алиссой.
Хардвик перезвонил Гурни, когда тот приближался к Уолнат-Кроссингу, и предложил подъехать прямо сейчас. Войдя в дом, Гурни обнаружил, что Хардвик растянулся в кресле рядом со столиком для завтрака, у открытой французской двери.
– Твоя прелестная женушка впустила меня перед уходом. Сказала, идет вправлять мозги местным психам, – пояснил он в ответ на незаданный вопрос Гурни.
– Сомневаюсь, чтобы она именно так и сформулировала.
– Ну, может, как-то поизысканнее. Женщины любят фантазировать, будто психопатов можно вылечить. Как будто Чарли Мэнсону только и требуется, что капелька любви и заботы.
– Кстати о хороших женщинах, связавшихся с маньяками: что там у тебя с Эсти?
– Трудно сказать.
– У тебя это серьезно?
– Серьезно? Думаю, да, что бы ни понимать под словом «серьезно». Одно тебе скажу: секс зашибись.
